Парламентский бюджетник М. М. Алексеенко

 

 

Введение.

 

Принятие новой российской Конституции и провозглашение Российской Федерации правовым государством с республиканской формой правления ставит историко-юридическую науку перед необходимостью исторического анализа в такой области, как становление и развитие системы государственных органов.

В течение многих десятилетий изучение истории Государственной думы всех ее четырех созывов (1906-1917 гг.) имело академический характер. Но теперь, когда в стране появилась новая Государственная дума, это изучение приобретает и большое практическое значение. Политики, ученые, публицисты часто совершают экскурсы в историю царской Думы, сопоставляют ее с современной, нередко называют нижнюю палату Федерального Собрания пятой Думой (ныне уже и шестой). Сравнивается их компетенция, делаются попытки извлечь уроки из прошлого, обратить их на пользу действующему парламенту, ибо признается, что “работа Государственной думы явилась в России начала XX века важным фактором политического развития, оказавшим влияние на многие сферы общественной жизни”1.

История российского парламентаризма представляет собой необъятную по масштабам проблему.

Исторические традиции проявляются не только в сохранении определенной формы правления. Они бывают связаны, в частности, с особенностями развития парламентаризма, который так же может существовать в различных формах (например, президентская или парламентская республика) Иными словами, конкретные условия организации и деятельности законодательных органов страны формируются под воздействием исторически определенных факторов. Немалую роль в этом играют накопленный опыт, устойчивость демократических традиций, восприятие их населением и др.

Как известно, основная задача исторической науки заключается в том, чтобы, опираясь на объективный анализ выявленных факторов, дать оптимальный прогноз развития того или иного явления, вскрыть причины тех или иных явлений в настоящем.

Среди 1724 подданных российского императора, избиравшихся в 1906-1917 гг. депутатами Государственной Думы, можно выделить несколько человек, оказавших наибольшее влияние на становление отечественных парламентских традиций: «председатель Божьей милостью» С. А. Муромцев, «отец думского наказа» В. А. Маклаков, «отец делового парламентаризма»

М. М. Алексеенко и «думский скандалист» В. М. Пуришкевич. Если политические портреты и, в частности, парламентская деятельность  первых двоих давно стала предметом исторических исследований, то Алексеенко и Пуришкевичу в этом отношении не повезло. Между тем, именно они олицетворяли собой два противоположных типа парламентариев и публичных политиков.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Парламентский бюджетник М. М. Алексеенко

 

Михаил Мартынович Алексеенко родился 5 октября 1847 г. в г.

Екатеринославе в богатой купеческой семье. Закончив с золотой медалью гимназию, он поступил в Харьковский университет. После успешного завершения в 1869 г. полного курса обучения юридического факультета, он был оставлен стипендиатом на кафедре финансового права. Здесь он продемонстрировал исключительную работоспособность и страстное желание добиться успеха на научном поприще.

За короткое время М. М. Алексеенко опубликовал несколько работ, таких как «Общая теория переложения налогов» (1869 г.), «Организация государственного хозяйства» (1869 г.), «Взгляд на развитие учения о налоге у экономистов А. Смита, Ж-Б. Сея, Рикардо, Сисмонди и Д. С. Милля» (1870 г.), «О подушной подати в России» (1870 г.). В 1872 г. двадцатипятилетний ученый защитил магистерскую диссертацию «Государственный кредит, очерк нарастания государственного долга в Англии и Франции» и получил должность доцента. В 1874 г. Михаил Мартынович был командирован на два года заграницу, где изучал налоговые системы разных стран (Великобритания, Германия, Франция) и читал лекции в европейских университетах. После защиты в 1879 г. докторской диссертации «Действующее законодательство о прямых налогах», он последовательно занимал должности экстраординарного, ординарного и заслуженного ординарного профессора кафедры финансового права.

Несмотря на активную общественную деятельность, Алексеенко в течение долгого времени оставался человеком, мало интересующимся политикой, далеким от партийной жизни. Этим объясняется то, что он не был избран ни в первую, ни во вторую Думу, ни в Государственный Совет, хотя сам и избирался в состав выборщиков. Только в третью избирательную кампанию, заручившись поддержкой местных октябристов, он получил в губернском избирательном собрании 99 голосов «за» при семи «против» и был избран депутатом Государственной Думы третьего созыва.

Оказавшись в Думе, М. М. Алексеенко записался во фракцию октябристов, от которой не только был избран в финансовую комиссию, но и стал ее председателем. В скором времени его избирают в состав бюджетной комиссии, ради руководства которой Алексеенко отказался от председательской должности в финансовой комиссии.

Согласно всем редакциям думского наказа предварительная разработка рассматривавшихся в общем собрании дел поручалась отделам и комиссиям. Но так сложилось, что деятельность одиннадцати отделов во всех четырех созывах чаще всего исчерпывалась поверкой полномочий депутатов и выборами распорядительной комиссии. В этой ситуации практически вся предварительная работа сосредоточивалась в думских комиссиях.

Депутаты первого созыва, фактически лишенные возможности

заниматься законодательной деятельностью, были обречены к митингам в Таврическом дворце. При таких условиях комиссии, конечно, не могли играть серьезную роль в думской жизни. Изменение отношения депутатов к участию в работе комиссий просматривается со времени второго созыва. Лозунг «Беречь Думу!», провозглашенный кадетами, подразумевал в том

числе и отказ от митинга, как формы существования народного представительства, в пользу серьезной парламентской деятельности. Показательно, что две трети депутатов второго созыва подключились к работе думских комиссий.

В Думе третьего созыва, «Думе будничной работы», показатель участия депутатов в комиссиях превысил 80%. Впоследствии С. И. Шидловский в своих мемуарах отметил, что депутатов, желавших работать в комиссиях, оказалось так много, что пришлось увеличить количество мест в ряде комиссий. Если в Думе второго созыва в бюджетную комиссию было избрано 33 депутата, то в Думе третьего созыва - ровно вдвое больше. Увеличилось и количество самих комиссий. Если в Думе второго созыва было сформировано 7 постоянных и 16 временных комиссий, то в первую сессию следующего созыва - 7 и 24, во вторую - 6 и 24, в третью - 8 и 23, в четвертую - 8 и 27, в пятую - 8 и 29. Данная тенденция сохранилась и в Государственной Думе четвертого созыва, более того в 1916 г. количество постоянных комиссий возросло до 162.

В самом начале своей думской деятельности М. М. Алексеенко сформулировал следующие общие положения, которыми неизменно руководствовались члены комиссии при рассмотрении государственного бюджета и смет отдельных ведомств:

«- никакой государственный расход не может производиться, если он не основывается на законе, изданном в установленном порядке;

- в отдельные сметы и в  общую государственную роспись вносятся только такие кредиты, которые оправдываются ранее изданными законами;

- условные кредиты, т.е. внесенные  предположительно или в запас, как не имеющие опоры в ранее изданных законах, не подлежат расходованию, доколе под них не будет подведено законное основание;

- разнесение условных кредитов  по соответствующим номерам параграфов расходных смет не дает ведомствам возможности распоряжаться полными суммами расходных параграфов, включая и условные кредиты».

На подходах Михаила Мартыновича к работе над государственным бюджетом, безусловно, сказалась его социального двоякость - купец-профессор. Характеризуя своего тестя, П. П. Мигулин отмечал, что тот был «человеком экономным. В частной жизни он всегда вел почти спартанский образ жизни, на себя не любил тратить денег. Но он был щедрый благотворитель и, как хозяин, никогда не жалел денег на улучшение дела, на производительные расходы»

Авторитет, приобретенный М. М. Алексеенко в качестве председателя бюджетной комиссии, был настолько велик среди думцев, что во время парламентского кризиса в марте 1911 г. представители самых разных фракций рассматривали его в качестве лучшей кандидатуры на пост председателя Государственной Думы, оказавшийся вакантным после отставки А. И. Гучкова. Но он отказался баллотироваться, уступив практически гарантированное ему место думского председателя другому октябристу М. В. Родзянко, с которым его связывала совместная деятельность в Екатеринославском губернском земстве.

Чрезвычайно важной была роль М. М. Алексеенко в судьбе октябристской фракции Государственной Думы четвертого созыва. Он отказался возглавить фракцию вместо не прошедшего в Думу А. И. Гучкова, но вместе с Н. А. Хомяковым стал лидером левого ее крыла, вел переговоры с П. Н. Милюковым, выступая за создание думского большинства с кадетами.

На состоявшемся 29 ноября 1913 г. заседании фракции он был в числе тех, кто выступал за обязательность для думских октябристов оппозиционных по отношению к правительству постановлений партийной конференции, состоявшейся накануне. Однако большинство членов фракции решило, что «принятие предлагаемых совещанием тактических мер в каждом частном случае должно определять отдельными решениями фракции». В ответ на это Алексеенко заявил о своем выходе из фракции.

На следующий день состоялось заседание группы левых октябристов, на котором говорилось о том, что нет «сил терпеть иго правого октябризма», что необходимо образовать самостоятельную политическую группу. Однако неожиданно сам Алексеенко призвал единомышленников не торопиться, отметив, что «как реальный политик, тщательно взвесив в течение минувшей ночи все за и против, он с математической точностью выяснил, что открытый раскол в настоящий момент является для фракции несвоевременным». 2 декабря Алексеенко вместе с Н. П. Шубинским внесли на рассмотрение фракции предложение заменить фразу в предлагавшейся ранее левыми октябристами резолюции: «Фракция принимает к руководству постановления совещания Союза 17 октября» на «фракция принимает как руководящие начала постановления…». Но большинство думских октябристов отвергло и эту компромиссную форму. 5 декабря на квартире М. В. Родзянко состоялось частное совещание и образование земской группы. Алексеенко вошел в земскую группу Союза 17 октября, возглавив ее вместе с М. В. Родзянко и Н. С. Савичем.

Умер Михаил Мартынович 18 февраля 1917 г. Вряд ли его смерть оказалась неожиданной. Он часто болел в течение второго депутатского срока, а в последнюю сессию появился на заседании бюджетной комиссии только один раз - 20 января. Бюджет 1917 г. рассматривался в комиссии без его участия. М. В. Родзянко, объявляя на пленарном заседании 20 февраля депутатам о кончине М. М. Алексеенко, отметил: «Почил крупный государственный и общественный деятель, горячий патриот, беззаветный труженик… Но, пройдя свой жизненный путь, Михаил Мартынович мог спокойно умереть в сознании, что им сделано для блага своей родины все, что было в человеческих силах».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. В. М. Пуришкевич: депутат-фракция

 

Владимир Митрофанович Пуришкевич в ряду публичных политиков первой волны был весьма заметной фигурой. И не только благодаря скандалам, которые он регулярно устраивал в Таврическом дворце и за его стенами. В своей деятельности ему удалось эффективно сочетать, по крайней мере, три вида публичной активности: издательскую, партийную и парламентскую.

В соответствии с устоявшейся в России традицией, консолидация политических единомышленников происходила вокруг редакции партийного или протопартийного издания. Не были исключением и события, связанные с образованием оппозиционных организаций в самом начале ХХ в. По такому пути пошли и социал-демократы (газета «Искра»), и социалисты-революционеры (газета «Революционная Россия»), и члены Союза освобождения (журнал «Освобождение»).

В отличие от противников самодержавия, действовавших нелегально, его сторонники, в силу законодательного запрещения публичной политической деятельности в России, не имели возможности консолидировать свои силы вплоть до Манифеста 17 октября 1905 г. Тягу к подобному объединению приходилось компенсировать участием в деятельности патриотических и монархических культурно-просветительских организаций. Наиболее авторитетным среди них было Русское собрание, устав которого официально был зарегистрирован в начале 1901 г. Главной целью созданной организации провозглашалось содействие «выяснению, укреплению в общественном сознании и проведению в жизнь исконных творческих начал и бытовых особенностей русского народа». Именно из рядов Русского собрания вышли наиболее влиятельные лидеры правых партий - А. И. Дубровин, Н. Е. Марков, В. М. Пуришкевич.

Сам В. М. Пуришкевич являлся членом руководящего органа Русского собрания - Совета во всех его составах, от первого до последнего. В мае 1904 г. он возглавил издательский наряд этой организации. На внимание Владимира Митрофановича к издательской деятельности, конечно же, повлиял опыт его службы чиновником особых поручений при главном управлении по делам печати министерства внутренних дел.

Вся последующая политическая биография Пуришкевича тесно увязана с издательской деятельностью. Будучи заместителем председателя Главного совета Союза русского народа, он курировал в том числе и выпуск печатной продукции в организации. За период с мая по ноябрь 1906 г. союзники отпечатали более 13 млн. экземпляров различных брошюр и воззваний. По его инициативе 1 ноября 1906 г. при Главном совете СРН был создан Издательский комитет.