Образ Б.Годунова в истории и литературе

Годунов задумал учредить в Московском государстве патриархию, Он воспользовался приездом константинопольского патриарха Иеремии, который с своим греческим духовенством разъезжал для сбора милостыни и привез царю Федору икону с каплями христовой крови. Гостям оказали очень блестящий и вместе с тем чванный прием. Греки поражены были блеском  одежд царя и царицы, унизанных жемчугом, усыпанных дорогими каменьями, богатством окладов на бесчисленных иконах, огромными серебряными сосудами, изображавшими зверей, птиц, деревья, стенной мозаикой, блиставшей золотом и изображениями из священной истории. Борис сообщил патриарху свое намерение на счет учреждения патриаршества. Иеремия одобрил его намерение. Борис предложил самому Иеремию быть в Москве патриархом, но с тем, чтобы он жил не в Москве, а во Владимире, так как Борис ни за что не хотел удалять из столицы или оставлять в ней не первым, а вторым своего любимца Иова. Иеремии не слишком было хорошо в Турции; он готов был променять ее на Русь, но не хотел жить иначе, как в Москве. Поэтому обе стороны сошлись на том, что Иеремия, наделенный богатой милостыней, согласился на возведение митрополита Иова в сан патриарха. Для соблюдения законности, созвали собор, и архиереи представили трех кандидатов, предоставляя царю избрать из них по своему усмотрению. Разумеется, избран был Иов, и 26 января 1589 года совершилось его посвящение. Вместе с тем 4 архиепископа возведены были в сан митрополитов, а шесть епископов получили архиепископский сан.

Борису нужно было привлечь на свою сторону духовенство и возвышать его, чтобы, при всякой нужде, опираться на него и находить в нем для себя могучую поддержку. Учреждение патриаршества давало русской церкви блеск, сообщало этот блеск и самому государству, которое у тогдашних риторов называлось третьим Римом, но более всего возвышало самого Годунова, получавшего через то и славу благодетеля русской церкви. Патриарх был как бы государь; его титул возбуждал благоговейный страх, в особенности сначала, пока был новым для русских: что скажет патриарх, то должно быть истиной; а такой патриарх, каким был Иов, всегда и во всем был готов потакать Годунову.

1.3. Династический кризис и избрание на царство Б. Годунова

Между тем Дмитрий рос в почетном изгнании в Угличе и представлял в будущем большую опасность для многих бояр. Федор был бездетен,  слаб здоровьем и в случае его смерти царевич Дмитрий был бы провозглашен его преемником на престоле. Рассказывали, что малолетний Дмитрий уже в детстве показывал отцовские наклонности, любил смотреть, как убивают домашних животных и сам, ради потехи, убивал их палкой. Говорят: однажды, играя с детьми, он сделал из снега несколько человекоподобных фигур: одну из них назвал Борисом Годуновым, других именами разных бояр, приятелей Годунова, бил их палками, говорил, что рубит им головы, руки, ноги и прибавлял: "Вот как будет, когда я стану царствовать!" Смерть этого ребенка казалась не только полезной, для видов Годунова, но и необходимой для его существования.

 В 1591 году Годунов отправил  в Углич надзирать над земскими  делами и над домашним обиходом  царицы Марии своих доверенных  людей: дьяка Михаила Битяговского  с сыном Даниилом и племянником Качаловым. 15 мая 1591 года, в полдень, пономарь соборной углицкой церкви ударил в набат. Народ сбежался со всех сторон во двор царицы и увидел царевича мертвого с перерезанным горлом. Исступленная мать обвинила в убийстве людей, присланных Годуновым. Народ убил Михаила и Данила Битяговских и Никиту Качалова, а сына царевичевой мамки Волоховой притащил в церковь к царице и убил по ее приказанию перед ее глазами. Умертвили еще несколько человек по подозрению в согласии с убийцами. 

Дали знать в Москву. Свидетелей убийства не было. Преступников - тоже. Выходило, будто царевич зарезался сам. Осмотра тела не делали; людей, убивших Битяговского с товарищами, не допросили. Показания, снятые с разных лиц гласили одно, что царевич зарезался в припадке падучей болезни. Тело царевича было предано земле в угличской церкви св. Спаса. Годунов подал это следствие на обсуждение патриарха и духовенства. Патриарх, всем обязанный Борису, произнес такое мнение, какое угодно было его покровителю; ему не противоречили и прочие святители, а заявили только, что это дело земское, не церковное. Бояре не могли сопротивляться не только из страха перед Борисом, но и потому, что не имели никаких данных к сопротивлению. Борис сослал всех Нагих в отдаленные города в заключение; царицу Марию постригли насильно под именем Марфы и сослали в монастырь св. Николая на Выксе (в Череповецком уезде). Над угличскими жителями совершена жестокая расправа: обвиненных в убийстве Битяговского с товарищами казнили смертью; другим за смелые речи отрезали языки и многих жителей сослали в Сибирь для заселения города Пелыма. Предание говорит, что Годунов сослал в Сибирь даже тот колокол, в который били в набат в день убиения Дмитрия. Правительство объявило и приказывало народу верить, что смерть царевича произошла от самоубийства, но в народе сохранилось убеждение, что царевич был зарезан по тайному приказанию Бориса.

Царь Федор скончался 7 января 1598 года, на сорок первом году своей жизни. Борис объявил, что умерший царь передал державу свою царице Ирине и поручил “строить свою душу” патриарху Иову и с ним шурину своему Борису и двоюродному брату Федору Никитичу Романову-Юрьеву. Это была неслыханная новость: никогда еще женщина не царствовала самобытно, не будучи опекуншей детей; притом жена после мужа не могла быть преемницей ни по какому праву. Через девять дней Ирина постриглась в Новодевичьем монастыре. Тогда собрались бояре и постановили,  что правление остается в руках бояр. Созвали народ целовать крест Боярской Думе, но созванная толпа состояла в большинстве из доброжелателей Бориса. Они закричали, чтобы царем был Борис.

Патриарх Иов тотчас воспользовался этим и стал говорить, что следует идти просить Бориса принять царство. Все отправились в Новодевичий монастырь, где находился Борис с сестрой, которая уже приняла имя инокини Александры. Патриарх сначала просил бывшую царицу благословить на царство брата своего, потом обратился к Борису. Патриарх просил сначала бывшую царицу благословить на царство брата своего, потом обратился к Борису и говорил: "Будь нам милосердным, государем, царем и великим князем, не дай в попрание православной веры и в расхищение христиан православных". Борис на это отвечал: "И в разум мне никогда не приходило и в мысли того не будет, чтобы мне царствовать; как можно, чтоб я помыслил на такую высоту! Да теперь нам время помышлять, как бы устроить праведную и беспорочную душу государя царя и великого князя Федора Ивановича, а о государстве и земских делах радеть и промышлять тебе, отцу святейшему патриарху и боярам, вместе с тобою. А если моя работа пригодится, так я рад голову положить за святые божий церкви и за одну пядь земли". Патриарх приводил ему пример из Ветхого Завета и византийской истории, когда лица не царского происхождения приобретали славу своими заслугами и были избираемы на царство. Но Борис не поддался риторике и силе исторических примеров и отказался.

Патриарх еще устраивал такие же путешествия, и для большей наглядности служилые, расположенные к Борису, взяли с собой жен и детей. Но и это не помогло. Борис говорил, что думает о спасении души, а не о земном величии. Но Годунов отказывался. Тогда патриарх сказал народу, что надобно подождать окончания сорокоуста: Борис Федорович со своим обычным благочестием весь предался молитве за своего благодетеля, царя Федора Ивановича, а тем временем надобно созвать земской собор из людей всякого чина; когда всей землей начнут его просить - он не дерзнет противиться.

17 февраля в первый раз собрались  выборные люди в Кремле. Земский  собор тот был устроен заранее  сторонниками Годунова. Всех членов  было 474 человека; из них 99 было из  духовного звания, а 272 из служилых, из которых 119 небогатых помещиков, всем обязанных Борису. На долю собственного народа приходилось немного: из них надобно отнести к сторонникам Годунова гостей, связанных с ним интересами торговли, так как, владея большими имениями, он продавал им свои произведения. В числе собравшихся были, однако, и недоброжелатели Бориса, да ничего не могли сделать; им даже и говорить не дали.

Патриарх,  спросив их,  кому быть на государстве царем, не дождался от них ответа, не допустил их рассуждать, ни спорить, а  сказал, что у всех  православных христиан, которые были в Москве прежде, одна мысль: молить Бориса Федоровича, чтобы он был на царстве и не хотел иного государя. Сторонники Бориса стали тотчас восхвалять его, а патриарх затем объявил: кто захочет искать иного государя, кроме Бориса Федоровича, того придадут проклятию и отдадут на кару градскому суду. После такого заявления  никто не посмел и заикнуться против воли патриарха. Во Вторник 21 февраля зазвонили во всех московских церквях, и народ вслед за патриархом огромной толпой двинулся к Новодевичьему монастырю. Борис вышел навстречу чудотворной иконе и поклонился до земли. Борис ушел к сестре в келью. “Это Божье дело, а не человеческое, - сказала Александра, - как будет воля Божья, так и твори”. Патриарх благословил Бориса, сестру и жену его, затем вышел к народу и провозгласил: “ Борис Федорович нас пожаловал: хочет быть на великом российском царствии”. ”Слава Богу “, - кричали все.

Другой кандидат в цари, сын Никиты Романовича Юрьева – Федор Никитич Романов, вскоре был заточен в монастырь под именем монаха Филарета.

Глава 2. Недолгое, но памятное правление

2.1. Первые годы правления Бориса  Годунова

 Первые указы нового царя относились к экономике и социальной сфере: 1) Всем людям служивым, воинским и гражданским выдавать двойное жалование 2) Гостям Московским и другим торговать беспошлинно 2 года 3) Земледельцев казенных и жителей Сибири освободить на 1 год от налогов 4) Уменьшить барщину и оброк крестьянам.

В Сибири под предводительством воеводы Воейкова был окончательно разбит хан  Кучум и Борису было сообщено, что " в Сибири уже нету иного царя, кроме российского". Эта победа утвердила господство России над Западной Сибирью. Как и венчание, победа над Кучумом тоже торжественно праздновалась: "В столице и во всех городах снова праздновали завоевание сего не измеримого края звоном колокольным и молебнами. После по приказу Бориса были основаны новые города: Верхотурье (1598), Мангазея, Туринск (1600), Томск (1604).

Б. Годунов продолжал попытки своих предшественников искоренить пьянство: он строго запретил свободную продажу спиртных напитков, объявив, "что скорее помилует вора и разбойника, нежели корчемников". Однако, желая сдержать народ от пьянства и принятия спиртного, царь не мог полностью истребить корчемства, и вследствие этого казенные питейные дома, откупаемые за большие деньги, служили "местом разврата для людей слабых". 

В отношении образования Годунов превзошел всех предшествующих ему самодержцев, он хотел завести школы и даже университеты, чтобы обучать россиян наукам и иностранным языкам. Но это намерение царя не произошло из-за сильного возражения духовенства, которое утверждало, что "Россия благоденствует в мире единством закона и языка; что разность языков может произвести и разность в мыслях, опасную для церкви; что, во всяком случае, неблагоразумно вверить учение юношества католикам и лютеранам". Однако царь отправил 18 молодых боярских людей учиться за границу. Также царь призывал к себе на службу из-за границы лекарей, художников, ремесленников и чиновников на службу.

 Внешнюю политику Бориса Годунова в первые годы его царствования можно охарактеризовать следующими словами: " Мы везде хотели мира или приобретений без войны, готовясь единственно к оборонительной". По отношению к соседям Борис держался прежней своей политики: сохранять сколько возможно мир, хотя при случае не гнушался и коварством. Польско-литовский посол Лев Сапега предлагал дружески тесный оборонительный союз Москвы с Польшей. Но это намерение не состоялось, потому что русские ни за что не хотели дозволить постройку костелов для поляков в своем государстве. Заключено было только перемирие на двадцать лет.

После восшествия на престол Борис Годунов подыскивал для дочери варианты выгодного династического брака. В 1602 году в качестве жениха Ксении в Москву прибыл герцог Ганс Датский, но заболел и умер.

2.2. Голод 1601 – 1603 г.г.

Царствование Бориса начиналось успешно. Однако вскоре разразились поистине страшные события. В 1601 году шли долгие дожди, а затем грянули ранние морозы и, по словам современника, «поби мраз сильный всяк труд дел человеческих в полех». В следующем году неурожай повторился. В стране начался голод, продолжавшийся три года. Цена хлеба увеличилась в 100 раз. Тогда постигла московское государство такая беда, какой, говорят современники, не помнили ни деды, ни прадеды. В одной Москве, куда стекались со всех сторон толпы нищих, погибали десятки тысяч, если верить русским и иностранным известиям. Бедняки ели собак, кошек, мышей, сено, солому и даже в припадке бешенства, с голоду, пожирали друг друга. Вареное человечье мясо продавалось на московских рынках. Дорожному человеку опасно было заехать на постоялый двор, потому что его могли зарезать и съесть. Тем не менее, современники свидетельствуют, что в то время не было на Руси недостатка в хлебе. В окрестностях Курска и в Северной земле урожаи были очень хороши. Около Владимира на Клязьме и в разных уездах украинных городов, стояли полные одонья необмолоченного хлеба прошлых годов. Но мало было людей, готовых жертвовать личными выгодами для общего дела. Напротив, большая часть старалась извлечь себе корысть из общего бедствия. Нередко зажиточный крестьянин выгонял на голодную смерть свою челядь и близких сродников, а запасы продавал дорогой ценой. Иной мужик - скряга боялся везти свое зерно на продажу, чтобы у него по дороге не отняли голодные, и зарывал его в землю, где оно сгнивало без пользы. Другому удавалось продать хлеб и взять огромные барыши, но потом он трясся над деньгами от страха, чтобы на него не напали. Московские торговцы заранее накупили множество хлеба и держали под замками в своих лабазах, рассчитывая продать тогда, когда цены поднимутся донельзя. Борис преследовал их, велел отбирать у них хлеб и отдавать беднякам, а хозяевам выплачивал по умеренным ценам. Но посланные сталкивались с хлебопродавцами, иногда не показывали найденного у них хлеба, а иногда хлебопродавцы отдавали на продажу по установленной тогда цене гнилой хлеб.

Борис запрещал продавать хлеб дороже определенного предела, даже прибегая к преследованиям тех, кто взвинчивал цены, но успеха не добился. Стремясь помочь голодающим, он не жалел средств, широко раздавая беднякам деньги. Но хлеб дорожал, а деньги теряли цену. Борис приказал открыть для голодающих царские амбары. Однако даже их запасов не хватало на всех голодных, тем более, что, узнав о раздаче, люди со всех концов страны потянулись в Москву, бросив те скудные запасы, которые все же имелись у них дома. Около 127 тыс. человек, умерших от голода, было похоронено в Москве, а хоронить успевали не всех. Появились случаи людоедства. Люди начинали думать, что это — кара Божья. Возникало убеждение, что царствование Бориса не благословляется Богом, потому что оно беззаконно, достигнуто неправдой. Следовательно, не может кончиться добром. Вслед за голодом по многим волостям распространилась холера.