Н.М. Карамзин как историк и его методы исследования прошлого

 

План

Введение

1. Биография Н. М. Карамзина
2. Н.М. Карамзин как историк и его методы исследования прошлого

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Невозможно представить себе первую половину XIX века без Николая Михайловича Карамзина. Более двух столетий прошло с тех пор, как писатель Карамзин получил должность историографа. Интерес к его творчеству в России не ослабевает и по сей день.

Главным произведением его плодотворной деятельности были двенадцать томов «Истории государства Российского», ставшие окном в прошлое. Впервые мысль творить русскую историю появилась у Николая Михайловича в ходе заграничного путешествия по странам Европы в 1789-1790-е годы. Находясь в Париже, он отмечал: «Больно, но должно по справедливости сказать, что у нас до сего времени нет хорошей российской истории…»

Одним из его предшественников в XVIII веке был государственный деятель Василий Никитич Татищев. Занятия историей для него начались так. Император Петр I поручает ему составить подробную географию России. Но как составлять географию, когда нет истории России? В 1720-е годы Татищев занимается поиском и перепиской документов, среди которых древнерусские источники – «Русская Правда», «Судебник 1550 г.», «Книга Большого чертежа», которые позднее будут использованы Карамзиным. На протяжении десяти лет он работает над «Историей Российской с древнейших времен». Но при его жизни книги, написанные им, в свет так и не вышли. Следующим человеком, продолжившим развитие истории как науки, стал депутат, аристократ, государственный деятель Михаил Михайлович Щербатов. Серьезно он решил заняться русской историей в 1762 году после выхода в отставку. В 1767 году Щербатов был представлен императрице Екатерине II, которая поручает ему ответственное дело – написание книги по Русской истории. Всего им было написано пятнадцать томов по истории России, а хронологию он доводил до 1610 года, то есть до смерти Василия Шуйского. Первые попытки писать историю своего отечества для предшественников Карамзина оказались неудачными. Татищев и Щербатов не были профессиональными историками, не знали вспомогательных исторических дисциплин - хронологии, генеалогии, а главное, не владели источниковедческим анализом и литературным языком изложения материала. Вернувшись на Родину, Карамзин о своем намерении взяться за написание Отечественной истории сообщает родственнику Ивану Ивановичу Дмитриеву. По совету друга он пишет письмо товарищу министра народного просвещения Михаилу Никитичу Муравьеву, надеясь на его поддержку и помощь: «Я хочу работать свободно и писать единственно для славы – сочинять «Русскую историю», которая занимает мою душу…» Результат оправдал все лучшие ожидания писателя. Указом государя Александра I от 31 октября 1803 года Николай Карамзин был назначен историографом с жалованием в год по две тысячи рублей. Звание это обязывало представлять царю написанные тома по русской истории, а также давало возможность пользоваться архивами иностранной коллегии, Синода, академии наук, Московского университета. Помощь в предстоящей работе Карамзину оказал коллекционер Алексей Иванович Мусин-Пушкин, предоставив историку необходимые документы.

Еще в 1790-е годы Карамзин познакомился с человеком эпохи просвещения сиятельным князем А.И.Вяземским, который сыграл в жизни писателя важную роль. Именно подмосковная усадьба Андрея Ивановича – «Остафьево» стала для Карамзина творческим местом, где он трудился над «Историей государства Российского». Здесь на протяжении двенадцати лет с 1804-1816 годы историк написал первые восемь томов по русской истории

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Биография Н. М. Карамзина

Николай Михайлович Карамзин (1766-1826) — российский историк, писатель, почетный член Российской Академии наук (1818). Создатель «Истории государства Российского» (т. 1-12, 1816-29), одного из значительных трудов в Российской историографии. Основоположник русского сентиментализма («Письма русского путешественника», «Бедная Лиза» и др.). Редактор «Московского журнала» (1791-92) и «Вестника Европы» (1802-03).Николай Карамзин родился 1 (12) декабря 1766 года, село Михайловка (Преображенское) Симбирской губернии. Скончался 22 мая (3 июня) 1826, Петербург, Таврический дворец.

 

Детство, учение, окружение

Коля Карамзин родился в семье помещика среднего достатка Симбирской губернии М. Е. Карамзина. Рано потерял мать. С самого раннего детства начал читать книги из библиотеки своей матери, французские романы, «Римскую историю» Ш. Роллена, сочинения Ф. Эмина и др. Получив первоначальное образование дома, учился в дворянском пансионе в Симбирске, затем — в одном из лучших частных пансионов профессора Московского университета И. М. Шадена, где в 1779-1880 изучал языки; слушал также лекции в Московском университете.

В 1781 Николай Карамзин начал службу в Преображенском полку в Петербурге, где подружился с А. И. и И. И. Дмитриевыми. Это — время не только напряженных интеллектуальных занятий, но и удовольствий светской жизни. После смерти отца Карамзин вышел в отставку в 1784 поручиком и более никогда не служил, что воспринималось в тогдашнем обществе как вызов. После недолгого пребывания в Симбирске, где он вступил в масонскую ложу, Карамзин переехал в Москву и был введен в круг Н. И. Новикова, поселился в доме, принадлежавшем новиковскому Дружескому ученому обществу (1785).

 

Европейское путешествие, литературная и издательская деятельность.

Николай Карамзин не был расположен к мистической стороне масонства, оставаясь сторонником его деятельно-просветительского направления. Возможно, охлаждение к масонству стало одной из причин отъезда Карамзина в Европу, в которой он провел более года (1789-90), посетив Германию, Швейцарию, Францию и Англию, где он встречался и беседовал (кроме влиятельных масонов) с европейскими «властителями умов»: И. Кантом, И. Г. Гердером, Ш. Бонне, И. К. Лафатером, Ж. Ф. Мармонтелем и др., посещал музеи, театры, светские салоны. В Париже он слушал в Национальном собрании О. Г. Мирабо, М. Робеспьера и др., видел многих выдающихся политических деятелей и со многими был знаком. Видимо, революционный Париж показал Карамзину, насколько сильно на человека может воздействовать слово: печатное, когда парижане с живейшим интересом читали памфлеты и листовки, газеты; устное, когда выступали революционные ораторы и возникала полемика (опыт, которого нельзя было приобрести в России).

Об английском парламентаризме Карамзин был не слишком восторженного мнения (возможно, идя по стопам Жан Жака Руссо), но очень высоко ставил тот уровень цивилизованности, на котором находилось английское общество в целом.

 

«Московский журнал» и «Вестник Европы»

Вернувшись в Москву, Николай Карамзин начал издавать «Московский журнал», в котором опубликовал повесть «Бедная Лиза» (1792), имевшую необыкновенный успех у читателей, затем «Письма русского путешественника» (1791-92), поставившие Карамзина в ряд первых русских литераторов. В этих произведениях, а также в литературно-критических статьях выражалась эстетическая программа сентиментализма с его интересом к человеку независимо от сословной принадлежности, его чувствам и переживаниям. В 1890-е годы возрастает его интерес к истории России; он знакомится с историческими сочинениями, основными опубликованными источниками: летописными памятниками, записками иностранцев и т. п.

Откликом Карамзина на переворот 11 марта 1801 года и восшествие на престол Александра I стало воспринимавшееся как собрание примеров молодому монарху «Историческое похвальное слово Екатерине Второй» (1802), где Карамзин выразил свои взгляды о существе монархии в России и обязанностях монарха и его подданных.

Интерес к истории мировой и отечественной, древней и новой, событиям сегодняшнего дня превалирует в публикациях первого в России общественно-политического и литературно-художественного журнала «Вестник Европы», издававшегося Карамзиным в 1802-03. Он опубликовал здесь и несколько сочинений по русской средневековой истории («Марфа Посадница, или Покорение Новагорода», «Известие о Марфе Посаднице, взятое из жития св. Зосимы», «Путешествие вокруг Москвы», «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице» и др.), свидетельствующих о замысле масштабного исторического труда, а читателям журнала предлагались отдельные его сюжеты, что позволяло изучать читательское восприятие, совершенствовать приемы и методы исследования, которые затем будут использованы в «Истории государства Российского».

 

Исторические труды

В 1801 Николай Карамзин женился на Е. И. Протасовой, умершей через год. Вторым браком Карамзин был женат на сводной сестре Петра Андреевича Вяземского (отца Павла  Вяземского), Е. А. Колывановой (1804), с которой прожил счастливо до конца дней, найдя в ней не только преданную жену и заботливую мать, но и друга и помощника в исторических занятиях.

В октябре 1803 Карамзин добился от Александра I назначения историографом  для сочинения российской истории. Для него были открыты библиотеки и архивы. До последнего дня жизни Карамзин был занят писанием «Истории государства Российского», оказавшей значительное влияние на русскую историческую науку и литературу, позволяющей видеть в ней одно из заметных культурно-формирующих явлений не только всего 19 в., но и 20. Начав с древнейших времен и первых упоминаний о славянах, Карамзин успел довести «Историю» до Смутного времени. Это составило 12 томов текста высоких литературных достоинств, сопровождавшихся более чем 6 тыс. исторических примечаний, в которых были опубликованы и проанализированы исторические источники, сочинения европейских и отечественных авторов.

При жизни Николая Карамзина «История» успела выйти двумя изданиями. Три тысячи экземпляров первых 8 томов первого издания были раскуплены меньше чем за месяц. После 1818 Карамзин опубликовал 9-11 тома, последний, 12 том вышел уже после смерти историографа. «История» несколько раз издавалась в 19 в., а в конце 1980—1990-х годов вышло более десяти современных изданий.

В 1811 по просьбе великой княгини Екатерины Павловны Карамзин написал записку «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», в которой изложил свои представления об идеальном устройстве Российского государства и подверг резкой критике политику Александра I и его ближайших предшественников: Павла, Екатерину II и Петра I. В XIX в. эта записка не была ни разу опубликована полностью и расходилось в рукописных списках. В советское время она воспринималась как реакция крайне консервативного дворянства на реформы М.М.Сперанского, однако при первой полной публикации записки в 1988 Ю.М.Лотман вскрыл ее более глубокое содержание. Карамзин в этом документе выступил с критикой неподготовленных реформ бюрократического характера, проводимых сверху. Записка остается в творчестве Карамзина самым полным выражением его политических взглядов.

Карамзин тяжело пережил кончину Александра I и особенно восстание декабристов, которому был свидетелем. Это отняло последние жизненные силы, и медленно угасавший историограф скончался в мае 1826.

Николай Карамзин являет собой едва ли не единственный в истории Российской культуры пример человека, о котором у современников и потомков не осталось каких-либо двусмысленных воспоминаний. Уже при жизни историограф воспринимался как высочайший нравственный авторитет; это отношение к нему остается неизменным до сих пор.

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Н.М. Карамзин как историк и его методы исследования прошлого

Николай Михайлович Карамзин –властитель умов России конца XVII-начала XIX вв. Велика роль Карамзина в русской культуре и сделанного им на благо России хватило бы не на одну жизнь. Он воплотил многие лучшие черты своего века, представ перед современниками, как первоклассный мастер литературы (поэт, драматург, критик, переводчик), реформатор, заложивший основы современного литературного языка, крупный журналист, организатор издательского дела, основатель замечательных журналов. В личности Карамзина слились мастер художественного слова и талантливый историк. В науке, публицистике, искусстве он оставил заметный след. Карамзин во многом подготовил успех младших современников и последователей –деятелей пушкинского периода, золотого века русской литературы. Н.М. Карамзин родился 1 декабря 1766 г. И за свои пятьдесят девять  лет прожил интересную и насыщенную жизнь, полную динамизма и творчества. Образование он получил в частном пансионе в Симбирске, затем в московском пансионе профессора М.П. Шадена, потом явился в Петербург для службы и получил чин унтер-офицера.  Далее работает в качестве переводчика и редактора в различных журналах, сближается со многими известными людьми того времени (М.М. Новиковым, М.Т. Тургеневым). Затем более года (с мая 1789 по сентябрь 1790) путешествует по Европе; во время путешествия делает записки,  после обработки которых появляются знаменитые «Письма русского путешественника». Познание прошлого и настоящего привело Карамзина к разрыву с масонами, которые были довольно влиятельны в России в конце XVIII в. Он возвращается на родину  широкой программой издательской и журнальной деятельности, надеясь способствовать просвещению народа. Он создал «Московский журнал» (1791-1792 гг.) и «Вестник Европы» (1802-1803 гг.), выпустил два тома альманаха «Аглая» (1794-1795 гг.) и поэтический альманах «Аониды». Его творческий путь продолжает и завершает труд «История государства Российского», работа над которым заняла многие годы, который и стал  который главным итогом его творчества. К замыслу создания крупного исторического полотна Карамзин подходил давно. В доказательство давнего существования таких планов приводится сообщение Карамзина в «Письмах русского путешественника» о встрече в 1790 г. в Париже с    П.-Ш. Левелом, автором «Histoire de Russie, triee des chroniques originales, des pieces outertiques et des meillierus historiens de la nation» (в России в 1797 г. был переведен только один том).1 Размышляя о достоинствах и недостатках этого труда,  писатель приходил к неутешительному выводу: «Больно, но должно по справедливости сказать, что у нас до сего времени нет хорошей Российской истории». Он понимал, что такой труд невозможно написать без свободного доступа к рукописям и документам в официальных хранилищах. Он обратился к императору Александру I через посредничество М.М. Муравьева (попечитель учебного Московского округа). «Обращение увенчалось успехом и 31 октября 1803 г. Карамзин был назначен историографом и получил ежегодный пенсион и доступ к архивам». Императорские указы обеспечили историографу оптимальные условия работы над «Историей…». Работа над «Историей государства Российского» потребовала самоотречения, отказа от привычного образа и уклада жизни. По образному выражению П.А. Вяземского, Карамзин «постригся в историки». И к весне 1818 г. первые восемь томов истории появились на книжных прилавках. Три тысячи экземпляров «Истории…» были проданы за двадцать пять дней. Признание соотечественников вдохновило и ободрило писателя, особенно после того, как испортились отношения историографа с Александром I (после выхода записки «О древней и новой России», где Карамзин в некотором смысле критиковал Александра I). Общественный и литературный резонанс первых восьми томов «Истории…» в России и за рубежом оказался настолько велик, что даже Российская Академия, давний оплот противников Карамзина, вынуждена была признать его заслуги.  Читательский успех первых восьми томов «Истории…» придал писателю новые силы для дальнейшей работы. В 1821 г. свет увидел девятый том его труда. Смерть Александра I и восстание декабристов отодвинули работу над «Историей…». Простудившись на улице в день восстания, историограф только в январе 1826 г. продолжил свой труд. Но врачи уверяли, что полное выздоровление может дать только Италия. Собираясь в Италию и надеясь дописать там последние две главы последнего тома, Карамзин поручил Д.Н. Блудову все дела по будущему изданию двенадцатого тома. Но 22 мая 1826 г., так и не уехав Италию, Карамзин умер. Двенадцатый том вышел только в 1828 г. Взяв в руки труд Н.М. Карамзина, мы можем только представить, насколько сложной была работа историографа. Писатель, поэт, историк-дилетант берется за дело несообразной сложности, требующее огромной специальной подготовки. Если бы он избегал серьезной, сугубо умной материи, а только бы живо повествовал о былых временах, «одушевляя и раскрашивая» -  это еще сочли бы естественным, но самого начала том делится на две половины: в первой – живой рассказ, и тот, кому этого достаточно, может не заглядывать во второй отдел, где сотни примечаний, ссылок на летописи, латинские, шведские, немецкие источники. История  - очень суровая наука, даже если предположить, что историк знает много языков, но сверх того появляются источники арабские, венгерские, еврейские, кавказские… И пусть к началу XIX в. наука история не резко выделялась из словесности, все равно Карамзину - литератору пришлось углубится в палеографию, философию, географию, археографию… Татищев и Щербатов, правда, совмещали историю с серьезной государственной деятельностью, но профессионализм постоянно возрастает; с Запада, приходят серьезные труды  немецких и английских ученых; стародавние наивно-летописные способы исторического письма явно отмирают, и сам по себе возникает вопрос: когда же Карамзин, сорокалетний литератор, овладевает всей старой и новой премудростью? Ответ на этот вопрос нам дает Н. Эйдельман, который сообщает, что «только на третьем году Карамзин признается близким друзьям, что перестает бояться «ферулы Шлецера», то есть розги, которой маститый немецкий академик мог выпороть нерадивого ученика».  Один историк самостоятельно не может найти и обработать такое большое количество материалов, на основе которых была написана «История государства Российского». Из этого следует, что Н.М. Карамзину помогали многочисленные его друзья. В архив он, конечно, ходил, но не слишком часто: искали, отбирали, доставляли старинные манускрипты прямо на стол историографу несколько специальных сотрудников, возглавляемых начальником Московского архива министерства иностранных дел и великолепным знатоком древности Алексеем Федоровичем Малиновским. Архивы и книжные собрания иностранной коллегии Синода, Эрмитажа, Императорской публичной библиотеке, Московского университета, Троице-Сергиевой  и Александро-Невской лавры, Волоколамского, Воскресенского монастырей; сверх того, десятки частных собраний, наконец, архивы  и  библиотеки Оксфорда, Парижа, Копенгагена и других иностранных центров. Среди работавших на Карамзина (с самого начала и позже) были несколько замечательных в будущем ученых, например, Строев, Калайдович… Они больше других прислали замечаний на уже изданные тома.  В некоторых современных работах Карамзина упрекают за то, что он работал  «не один». Но в противном случае ему потребовалось бы для написания «Истории…»2 не 25 лет, а намного больше. Эйдельман на это справедливо возражает:  «опасно одному судить эпоху по правилам другой». Позже, когда авторская личность Карамзина разовьется, выделится такое сочетание историографа и младших сотрудников, которое могло бы показаться щекотливым… Однако в первые годы XIX. в такое сочетание казалось вполне нормальным, да и двери архива едва ли открылись бы для младших, если бы не было императорского указа о старшем. Сам Карамзин, бескорыстный, с обостренным чувством чести никогда не позволил бы себе прославиться за счет сотрудников. К тому же, разве только «архивные полки работали на графа Истории»?. Оказывается, что нет. «Такие великие люди как Державин присылает ему свои соображения о древнем Новгороде, юный Александр Тургенев привозит нужные книги из Геттингена, старинные рукописи обещает прислать Д.И. Языков, А.Р. Воронцов. Еще важнее участие главных собирателей: А.Н. Мусина-Пушкина, Н.П. Румянцева; один из будущих президентов Академии Наук А.Н. Оленин прислал Карамзину 12 июля 1806 г. Остромирово Евангелие 1057 г.». Но это не значит, что всю работу Карамзина сделали за него друзья: он открывал сам и стимулировал своей работой к розыску других. Карамзин сам нашел Ипатьевскую и Троицкую летописи, Судебник Ивана Грозного, «Моление Даниила Заточника». Для своей «Истории…» Карамзин использовал около сорока летописей (для сравнения скажем, что Щербатов изучил двадцать одну летопись). Также большая заслуга историографа состоит в том, что он не только смог свести воедино весь этот материал,  но и организовать де-факто работу настоящей творческой лаборатории.  Работа над «Историей…» пришлась на переломную в некотором смысле эпоху, что повлияло на мировоззрение и методологию автора.3 В последней четверти XVIII. в России стали все заметнее черты разложения феодально-крепостнической системы хозяйства. Изменения в экономической и социальной жизни России и развитие буржуазных отношений в Европе оказывали влияние на внутреннюю политику самодержавия. Время ставило перед господствующим классом России необходимость разработки социально-политических реформ, обеспечивающих сохранение господствующего положения за классом помещиков и власти самодержавием. «К этому времени можно отнести конец идейных исканий Карамзина. Он стал идеологом консервативной части русского дворянства». Окончательное оформление его социально-политической программы, объективным содержанием, которой было сохранение самодержавно-крепостнической системы падает на второе десятилетие XIX в., то есть на время создания «Записки о древней и новой России». Определяющее значение в оформлении консервативной политической программы Карамзина сыграла революция во Франции и послереволюционное развитие Франции. «Карамзину казалось, что события во Франции конца XVIII- начала XIX вв. исторически подтверждали его теоретические выводы о путях развития человечества. Единственным приемлемым и правильным он считал путь постепенного эволюционного развития, без всяких революционных взрывов и в рамках тех общественных отношений,  того государственного устройства, которое свойственно данному народу». Оставляя, в силе теорию договорного происхождения власти, формы ее Карамзин теперь ставит в строгую зависимость от древних традиций и народного характера. Причем убеждения и обычаи возводятся в некий абсолют, который определяет историческую судьбу народа. «Учреждения древности, - писал он в статье «Приметные виды, надежды, и желания нынешнего времени»,- имеют магическую силу, которая не может быть заменена никакою силою ума». Таким образом, революционным преобразованиям противопоставлялась историческая традиция. Общественно-политический строй становился от нее в прямую зависимость: традиционные древние обычаи и институты определяли в конце концов политическую форму государства. Очень четко это прослеживалось в отношении Карамзина к республике. Идеолог самодержавия, Карамзин, тем не менее, заявлял о своих симпатиях к республиканскому строю. Известно его письмо к П.А. Вяземскому от 1820 г., в котором он писал: «Я в душе республиканец и таким умру».4 Теоретически, Карамзин считал, что республика – более современная форма правления, чем монархия. Но она может существовать только при наличии целого ряда условий, а при их отсутствии республика теряет всякий смысл и право на существование. Карамзин признавал республик как человеческую форму организации общества, но ставил возможность существования республики в зависимость от древних обычаев и традиций, а также от нравственного состояния общества . Карамзин был сложной и противоречивой фигурой. Как отмечали все, знавшие его, это был человек с большими требованиями к себе и к окружающим. Как отмечали современники,  он был искренним в своих поступках и убеждениях, имел независимый образ мыслей. Учитывая эти качества историографа, противоречивость его характера можно объяснить тем, что он понимал не современность существовавших в России порядков, но страх перед революцией, перед крестьянским восстанием заставлял его цепляться за старое: за самодержавие, за крепостнический строй, которые, как он считал, в течении нескольких столетий обеспечивали поступательное развитие России. К концу XVIII в. у Карамзина сложилось твердое убеждение, что монархическая форма правления  наиболее соответствует существующему уровню развития нравственности и просвещения России. Историческая обстановка в России в начале XIX в., обострение классовых противоречий в стране, растущее в русском обществе сознание необходимости социальных преобразований – все это вызывало у Карамзина стремление противопоставить влиянию нового нечто, способное выдержать этот напор. В этих условиях твердая самодержавная власть представлялась ему надежной гарантией тишины и безопасности. В конце XVIII в. у Карамзина усиливается интерес к истории России и к политической жизни страны. Вопрос о характере самодержавной власти, о ее взаимоотношениях с народом и, прежде всего, с дворянством, о личности царя и его долге перед обществом оказались в центре его внимания при написании «Истории государства Российского». Самодержавие Карамзин понимал как «единоличную власть самодержца, не ограниченную никакими учреждениями». Но самодержавие в понимании Карамзина, не означает произвола властителя. Оно предполагает наличие «твердых уставов» - законов, согласно которым самодержец управляет государством, ибо гражданское общество там, где есть и исполняются законы, то есть в полном соответствии законам рационализма XVIII в. Самодержец выступает у Карамзина как законодатель, принятый им закон обязателен не только для подданных, но и для самого самодержца. Признав монархию единственно приемлемой для России формой правления, Карамзин, естественно принимал и сословное деление общества, поскольку оно лежит в самом принципе монархического строя. Карамзин считал такое деление общества извечным и закономерным: «всякое сословие несло определенные обязанности в отношении государства». 5Признавая важность и необходимость двух низших сословий,  Карамзин в духе дворянской традиции отстаивал право дворян на особые привилегии важностью их службы государству: «Дворянство он рассматривал как главную опору трона». Таким образом,  в условиях начавшегося разложения феодально-крепостнической системы хозяйства, Карамзин выступил с программой ее сохранения в России. Его социально-политическая программа также включала в себя воспитание и просвещение дворянства. Он надеялся, что дворянство в будущем начнет заниматься искусством, наукой, литературой и сделает их своими профессиями. Таким образом, оно укрепит свое положение, взяв в руки аппарат просвещения. Все свои социально-политические взгляды Карамзин поместил в «Истории государства Российского» и этой работой подвел черту всей своей деятельности. Карамзин сыграл большую роль в развитии русской культуры. Сложность и противоречивость его идеологии отражает ложность и противоречивость самой эпохи, сложность положения дворянского класса в тот период, когда феодальный строй уже утратил свои потенциальные возможности, а дворянство как класс становилось консервативной и реакционной силой. «История государства Российского» - крупнейшее для своего времени достижение русской и мировой исторической науки, первое монографическое описание русской истории с древнейших времен до начала XVIII в. Труд Карамзина вызвал бурные и плодотворные для развития историографии дискуссии. В спорах с его концепцией, взглядами на исторический процесс и события прошлого возникали иные идеи и обобщающие исторические исследования –«История русского народа» М.А. Полевого, «История России с древнейших времен» С.М. Соловьева и другие работы. Утрачивая с годами собственное научное значение, «История…» Карамзина сохранила свое общекультурное и историографическое значение, из нее черпали сюжеты драматурги, художники и музыканты. И поэтому этот труд Карамзина входит «в  корпус тех классических текстов, без знания которых не может быть полноценно понята история русской культуры и исторической науки». Но, к сожалению, после октябрьской революции восприятие «Истории…» как сочинения реакционно-монархического на долгие десятилетия закрывало ей путь к читателю. С середины 80-х гг., когда в обществе наступает период переосмысления исторического пути и разрушения идеологических стереотипов и давящих идей, хлынул поток новых гуманистических приобретений, открытий, возврата к жизни многих творений человечества, а с ними и поток новых надежд и иллюзий. Вместе с этими переменами к нам вернулся Н.М. Карамзин со своей бессмертной «Историей…». В чем же причина этого общественно-культурного феномена, проявлением которого стала многократная публикация  отрывков из «Истории…», ее факсимильное воспроизведение, чтение ее отдельных частей по радио и т.д.? А.Н. Сахаров предположил,6 что «причина этого заключается в огромной силе духовного воздействия на людей подлинно научного и художественного таланта Карамзина». Автор данной работы полностью разделяет это мнение – ведь проходят годы, а талант остается молодым. «История государства Российского» раскрыла в Карамзине подлинную духовность, в основе которой лежит стремлении ответить на вечные вопросы, волнующие человека и человечество – вопросы бытия и цели жизни, закономерности развития стран и народов, соотношение личности, семьи и общества и т.д. Н.М. Карамзин был как раз одним из тех, кто затронул эти вопросы, и попытался в силу своих возможностей решить их на материале отечественной истории. То есть можно сказать, что это сочетание научности и публицистической популяризации в духе модных сейчас исторических произведений, удобных для восприятия читателя.  Со времени выхода в свет «Истории государства Российского» историческая наука далеко ушла вперед. Уже многим современникам Карамзина представлялась натянутой, недоказанной и даже вредной монархическая концепция труда историографа Российской империи, его стремление подчас с объективными данными подчинить этой концепции рассказ о русском историческом процессе с древнейших времен до  XVII в. И, тем не менее, интерес к этому труду сразу после выхода был огромен. Александр I  ждал от Карамзина рассказ истории Российской империи. Он хотел, «чтобы перо просвещенного и признанного писателя рассказало об империи его и его предков». Получилось иное. Карамзин первым в отечественной историографии своим заголовком обещал не историю «царства», как у Г.Ф. Миллера, не просто «российскую историю», как у М.В. Ломоносова, В.Н. Татищева, М.М. Щербатова, а историю  Российского государства как «владычества разнородных племен российских». Это чисто внешнее отличие заглавия Карамзина от предшествующих исторических сочинений не было случайным. Россия не принадлежит ни царям, ни императорам. Еще в XVIII в. прогрессивная историография в борьбе с теологическим подходом в изучении прошлого, отстаивая поступательное развитие человечества, стала рассматривать историю общества как историю государства. Государство провозглашалось орудием прогресса, а прогресс оценивался с точки зрения государственного начала. Соответственно, «предметом истории» становится «государственные достопримечательности», определяемые признаки государства, которые  представлялись наиболее существенными в обеспечении человеческого счастья. Для Карамзина развитие государственных достопримечательностей – также мерило прогресса. Его он как бы сравнивает с представлениями об идеальном государстве, среди важнейших «достопримечательностей» которого были: независимость, внутренняя прочность, развитие ремесла, торговли, науки, искусства и, самое главное, обеспечивающая все это твердая политическая организация - определенная форма правления, обусловленная территорией государства, историческими традициями, правами, обычаями. Представление о государственных достопримечательностях, а также то значение, которое Карамзин придавал каждой из них в прогрессивном развитии самого государства, отразилось уже  на структуре его труда, полноте освещения им различных аспектов исторического прошлого. Наибольшее внимание историограф уделяет истории политической организации  русского государства – самодержавию, а также событиям политической истории вообще: войнам, дипломатическим отношениям, совершенствованию законодательства. Историю не рассматривает в специальных главах, заключающему конец важного, с его точки зрения, исторического периода ил правления, предпринимая попытку некоего синтеза развития  достаточно стабильных «государственных достопримечательностей»: пределы государства, «законы гражданские», «воинское искусство», «успехи разума» и другие.. Уже современники Карамзина, в том числе и многочисленные критики его труда обратили внимание на определяющую особенность «Истории…», несопоставимую ни с одним из предшествующих исторических сочинений, - ее цельность. «Цельность труду Карамзина придала концепция, в которой определяющую роль играла идея самодержавия как главного фактора исторического процесса». Эта идея пронизывает все страницы «Истории…», иногда она раздражающе-назойлива, подчас кажется примитивной. Но даже такие непримиримые критики самодержавия, как декабристы, не соглашаясь с Карамзиным и легко доказывая его несостоятельность, отдавали должное историографу за искреннюю преданность этой идее, тому мастерство, с которым он проводил ее в своем труде. Основа концепции Карамзина восходила к тезису Монтескье о том, что «огромное государство может иметь только монархическую форму правления». Карамзин идет дальше: не только монархия, но и самодержавие, то есть не только единоличное наследственное правление, но и неограниченная власть просто человека, который может быть даже избран на трон. Главное, чтобы было «истинное самодержавие»- неограниченная власть обличенного высокими полномочиями лица,  строго и неукоснительно соблюдающего проверенные временем или продуманно принятые новые законы, придерживающегося нравственных правил, заботящегося о благе подданных. Этот идеальный самодержец должен воплощать «истинное самодержавие» как важнейший фактор государственного порядка и благоустройства. Русский исторический процесс, по Карамзину,  это медленное, порой зигзагообразное, но неуклонное движение к «истинному самодержавию». Оно проходило, с одной стороны, в постоянной борьбе самодержавного начала с удельными олигархическими, аристократическими тенденциями и силами, а с другой –в ослаблении, а затем и ликвидации самодержавием традиций древнего народного правления. Для Карамзина власть аристократии, олигархии, удельных  князей и власть народа –это не только две непримиримые, но и враждебные благоденствию государства силы. В самодержавии же, говорит он, заключена сила, подчиняющая в интересах государства народ, аристократию и олигархию. Самодержавными государями, то есть правителями с неограниченной властью, Карамзин считает уже Владимира I  и Ярослава Мудрого. Но после смерти первого, самодержавная власть ослабла и государство потеряло независимость. Последующая история России по Карамзину,  это сначала нелегкая борьба с уделами, усиленно завершавшаяся их ликвидацией при Василии III, сыне Ивана III Васильевича, затем постепенное преодоление самодержавием всяческих поползновений на власть, а значит и на благополучие государства со стороны боярства. Во время правления Василия Темного «число владетельных князей уменьшилось, а власть государева сделалась неограниченной в отношении к народу».7 Творцом истинного самодержавия Карамзин рисует Ивана III, заставившего благоговеть пред собою вельмож и народ». При Василии III князья, бояре и народ стали равным в отношении к самодержавной власти. Правда, при малолетнем Иване IV самодержавию угрожала олигархия –боярский совет во главе с Еленой Глинской, а после ее смерти –«совершенная аристократия или державство бояр». Ослепленные честолюбивыми поползновениями на власть, бояре забыли интересы государства, «заботились не о том, чтобы сделать верховною власть благотворною, но о том, чтобы утвердить ее в руках собственных». Лишь встав взрослым,   Иван IV смог покончить с боярским правлением. Новая угроза самодержавной власти возникла, со стороны боярства во время болезни Ивана IV в 1553 г. Но Иван Грозный выздоровел, а в сердце его осталась подозрительность ко всем сановникам. С точки зрения Карамзина, русская история XV  - начала  XVII вв., - это период подлинного национального возрождения, заторможенного последствиями неверной экономической политики Рюриковичей. Освобождение от золотоордынского ига, укрепление международных торговых связей и международного авторитета России, мудрое законодательство Василия III и Ивана Грозного, постепенное обеспечение самодержавием основных правовых и имущественных гарантий подданных. Путь к этому возрождению Карамзин в целом рисует как непрерывный поступательный процесс, связанный, прежде всего, с развитием истинного самодержавия, которое лишь осложнялось негативными личными качествами носителей самодержавной власти: безнравственностью и жестокостью Василия III, Ивана Грозного,  Бориса Годунова, Василия Шуйского, слабоволием Федора Ивановича, излишним мягкосердечием Ивана III . Н.М  Карамзин в «Истории государства Российского» подчеркивает три политические силы, характерные для исторического пути России: самодержавие, опирающиеся на войско, чиновничий аппарат и духовенство, аристократия и олигархия в лице бояр и народа. Что же такое народ в понимании Н.М. Карамзина? В традиционном смысле «народ» - жители страны, государства  - встречается в «Истории» довольно часто. Но еще чаще Карамзин вкладывал в него иной смысл. В 1495 г. Иван III прибывает в Новгород, где его встречают «святители, духовенство, чиновники, народ». В 1498 г. после смерти старшего сына Ивана III «двор, вельможи и народ  были обеспокоены вопросом престолонаследия». «Бояре вместе с народом выражали беспокойство после отъезда Ивана Грозного в Александрову Слободу». Бориса Годунова просят стать царем «духовенство, синклит, народ». Из этих примеров видно, что в понятие «народ» Карамзин вкладывал все то, что не принадлежало к духовенству, боярству, войску, государственным чиновникам. «Народ» присутствует в «Истории…» 8как зритель или непосредственный участник событий. Однако в ряде случаев это понятие не удовлетворяло Карамзина и он, стремясь точнее и глубже передать свои идеи, использовал термины «граждане», «россияне». Историограф вводит еще одно понятие «чернь», не только как простой народ, но и в откровенно политическом смысле – при описании движений классового протеста  угнетенных народных масс: «чернь Нижнего Новгорода, вследствие мятежного веча умертвила многих бояр» в 1304 г., в 1584 г. во время восстания в Москве к Кремлю устремились «вооруженных людей, чернь, граждане, дети боярские». В пренебрежительном смысле понятие «чернь» отражает представление Карамзина о мощных движениях классового протеста в феодальной России как проявлениях анархических тенденций. Карамзин считал, что народу всегда присуще стремление к вольности, несовместимое с государственными интересами. Но, отрицая прогрессивное политическое значение народа в отечественной истории, историограф делает его высшим носителем оценок замыслов и деятельности представителей самодержавной власти. В «Истории государства Российского» народ становится то беспристрастным арбитром, когда речь идет о борьбе самодержавия с аристократией и олигархией, то пассивным, но заинтересованным зрителем и даже участником, когда волею исторических судеб сам оказывается лицом к лицу с самодержавием. В этих случаях присутствие в «Истории…» народа становится важнейшим творческим приемом Карамзина, средством выражения авторского отношения к описываемым событиям. В повествование «Истории…» как бы врывается голос историка, сливающегося с «мнением народным». В «Истории государства Российского»  народному мнению Карамзин придает широкие смысловые значения. В первую очередь народные чувства – от любви до ненависти к самодержцам. «Нет  правительства, которое для своих успехов не имело бы нужды в любви народной »  - провозглашает историограф. Любовь народа к самодержцу как высший критерий оценки его поступков  и одновременно – сила, способная решить судьбу самодержца, особенно сильно звучит в последних томах «Истории государства Российского». Покаранный за злодеяние (убийство царевича Дмитрия) провидением, Годунов, несмотря на все свои усилия снискать любовь народа, в конце концов оказывается без его поддержки в трудный для себя момент борьбы с Лжедмитрием. «Народы всегда благодарны,- пишет Карамзин,- оставляя небу судить тайну Борисова сердца, россияне искренне славили царя, но, признав в нем тирана, естественно, возненавидели его и за настоящее, и за минувшее…». Ситуации в воображении историографа повторяются и с Лжедмитрием, который своим  неблагоразумием способствовал охлаждению к нему любви народа, и с Василием Шуйским: «Московитяне, некогда усердные к боярину Шуйскому, уже не любили в нем венценосца, приписывая государственные злополучия его неразумению или несчастию: обвинение, равно важное в глазах народа». Таким образом, Карамзин с помощью «Истории государства Российского» поведал всей России о своих взглядах, идеях и утверждениях.9 Ко времени написания «Истории государства Российского»  Карамзин прошел долгий путь мировоззренческих, нравственных и литературных исканий, наложивших глубокий отпечаток на замысел и процесс создания «Истории…». Эпоха не проникалась убеждением в том, что без понимания прошлого, поиска закономерностей общественного и культурного развития человечества невозможно оценить настоящее и попытаться заглянуть в будущее: «Карамзин оказался среди тех мыслителей, которые стали разрабатывать новые принципы понимания истории, национальной самобытности, идеи преемственности в развитии цивилизации и просвещения».  «Н.М. Карамзин писал поистине в переломные для России, да и для всей Европы, времена», главными событиями которых являлась Великая Французская революция, опрокинувшая устои феодализма и абсолютизма; появление М.М. Сперанского с его либеральными проектами, якобинский террор, Наполеон и само его сочинение являлось ответом на вопросы, поставленные эпохой.  А.С. Пушкин назвал Карамзина «последним летописцем». Но сам автор «протестует» против этого: «Читатель заметит, что я описываю событию не врознь, по годам и дням, но совокупляю их для удобнейшего восприятия. Историк не летописец: последний смотрит единственно на время, а первый на свойство и связь деяний: может ошибиться в распределении мест, но должен всему указать свое место». Итак, не повременное описание событий интересует его прежде всего, а «их свойства и связь». И в этом смысле Н.М. Карамзина следовало бы назвать не «последним летописцем», а первым действительно подлинным исследователем своего отечества.  Важным принципом при написании «Истории…» является принцип следования правде истории, как он ее понимает, пусть и была она иногда горька. «История не роман, а мир не сад, где все должно быть приятно. Она изображает действительны мир» замечает Карамзин. Но он понимает ограниченные возможности историка в деле достижения исторической истины, так как в истории « как в деле человеческом, бывает примесь лжи, однако ж характер истины всегда более или менее сохраняется, и сего довольно  для нас, чтобы составить себе общее представление о людях и деяниях». Следовательно, историк может творить из того материала, который у него есть и он не может произвести «золота из меди, но должен очистить и медь,  должен знать всего цену и свойства; открывать великое, где оно таится, и не давать малому прав великого». Научная достоверность – лейтмотив, постоянно беспокойно звучащий на всем протяжении карамзинской  «Истории…» Еще одним важнейшим достижением «Истории…» является то,  что здесь с ясностью раскрывается новая философия истории: только что начавший складываться историзм «Истории...». Историзм открывал принципы постоянного изменения, развития и совершенствования человеческого общества. Порождал понимание места каждого народа в истории человечества, своеобразие культуры каждой науки, особенности национального характера.. Карамзин провозгласил одним из своих принципов создании истории общества во всех ее проявлениях, описание всего того, что входит в «состав» гражданского бытия людей: успехи разума, искусства, обычаи, законы. Промышленность, причем Карамзин стремится «переданное нам веками соединить в систему ясную стройным сближением частей». 10Этот комплексный подход к истории, проникнутый понятием единства исторического процесса, выявлением причинно-следственных связей событий составляет основу исторической концепции Карамзина.  Но не во все историк опередил свой век: «он был сыном времени и по общей дворянской настроенности своей идеологии, хотя и облагороженной просветительскими идеями и по общему провиденциалистскому подходу к истории, несмотря на стремление выявить ее житейские закономерности,  и порой наивными попытками оценить роль той или иной личности в истории,. что вполне соответствовало духу той эпохи».  Его провиденциализм ощущается в оценке крупных исторических событий. Так, например, он искренне верит в то, что явление Лжедмитрия I в истории России было рукой проведения, покаравшего Бориса Годунова, по его мнению, за убийство царевича Дмитрия  Так же нельзя не сказать и о том, что в своей «Истории…» Карамзин поставил проблему художественного воплощения истории страны. «Художественность изложения как непременный закон исторического повествования была сознательно прокламирована историком», считавшим, что: «видеть действие действующих», стремиться к тому, чтобы исторические лица жили «не одним сухим именем….». В предисловии Н.М. Карамзин перечисляет: «порядок, ясность, сила, живопись. Он творит из данного вещества…». «Он» у Карамзина  - это историк, а подлинность материала, упорядоченность и ясность изложения, живописная сила языка – таковы выразительные средства, находившиеся в его распоряжении.  Именно из-за своего литературного характера «История…» подверглась критике со стороны современников и историков последующих лет. Так, «Стремление Карамзина превратить историческое изложение  в занимательный рассказ, оказывающий нравственно воздействие на читателя, не отвечало представлениям С.М. Соловьева о задачах исторической науки. Он пишет, что Карамзин смотрит на свою историю со стороны искусства». Н.М. Тихомиров  обвиняет Н.М. Карамзина в склонности «даже иногда несколько отойти от источника, лишь бы представить яркие картины, яркие характеры». Да, у нас есть фундаментальные труды, созданные мощными исследовательскими коллективами, но очень мало увлекательных книг по отечественной истории.  Писатель может специально затруднить свою манеру изложения, усложнить язык, создать многоплановость сюжета. А с другой стороны, он может приблизить читателя к своей работе, сделать его участником событий, сделать исторический образ реальным, что делал Карамзин и его «Историю…» читали с огромнейшим удовольствием. Так разве можно обвинить историка только в том, что его манера изложения интересна читателю? «Свое понимание причин развития исторического процесса, свои  творческие принципы Карамзин получил возможность проверить на практике. Для нас это особенно интересно, поскольку с позиций современной научной методологии мы со всей очевидностью понимаем всю историческую ограниченность взглядов Карамзина».11 Но я думаю, что судить историка нужно не с высот исторического и диалектического материализма, а с позиций тех научных возможностей, которыми он располагал.  Итак, движущей силой исторического процесса Карамзин считал власть, государство. И весь русский исторический процесс представлялся ему борьбой начал самодержавных с иными проявлениями властвования –народовластием, олигархическим и аристократическим правлением, удельными тенденциями. Становление единовластия, а затем самодержавия стало тем стержнем, на который, по мнению Карамзина, нанизывалась вся общественная жизнь России. В связи с этим подходом, Карамзин создал традицию русской истории, целиком зависящую от истории самодержавия. Структура и текст «Истории государства Российского» позволяют довольно точно установить конкретную периодизацию истории, которой пользовался Карамзин. Кратко это будет выглядеть следующим образом:  Первый период –от призвания варяжских князей (от «первого самодержца российского») до Святополка Владимировича, разделившего государства на уделы.  Второй период – от Святополка Владимировича до Ярослава II Всеволодовича, восстановившего единство государства.  Третий период - от  Ярослава II Всеволодовича до Ивана III (время падения русского государства).  Четвертый период – время княжения Ивана III  и Василия III  (завершен процесс ликвидации феодальной раздробленности).  Пятый период –царствование Ивана Грозного и Федора Ивановича (аристократический образ правления)  Шестой период охватывает Смутное время, которое начинается с воцарения Бориса Годунова Таким образом, история России у Карамзина –это борьба единовластия и раздробленности. Первым человеком, который принес самодержавие в Россию, был варяг Рюрик, и автор «Истории…» - это последовательный сторонник норманнской теории происхождения Русского государства. Карамзин пишет, что варяги «долженствовали быть образованнее славян», и что варяги «законодатели наших предков, были их наставниками в искусстве войны… в искусстве мореплавания». Правление норманнов отмечалось автором как «выгодное и спокойное». Вместе с этим, Карамзин утверждает, что история человечества – это история всемирного прогресса, основу которого составляет духовное совершенствование людей, и что историю человечества делают великие люди. И, исходя из этого, не случайным является то, что автор построил свой труд по следующему принципу: каждая глава содержит описание жизнедеятельности  отдельного князя и названа именем этого правителя. В нашей историографии уже давно и прочно сложился образ Карамзина как ярого монархиста, безоговорочного сторонника самодержавия. Говорилось, что его любовь к отечеству – это всего лишь любовь к самодержавию.  Но сегодня можно говорить, что такие оценки являются научным стереотипом прошлых лет, одним из идеологизмов, на которых так долго строилась историческая наука и историография. Нет необходимости в чем-то реабилитировать или оправдывать Карамзина. Он был и остается ярким выразителем самодержавия в России, дворянским историографом. Но самодержавие не было для него примитивным пониманием власти, предназначенной подавлять «холопов» и поднимать дворянство, а являлось олицетворением высокой человеческой идеи порядка, безопасности подданных, их благоденствия, гарантом раскрытия всех лучших человеческих качеств, гражданских и личных; общественным арбитром. И он рисовал идеальный образ такого правления. «Основная цель сильного правления – это создание условий для максимального раскрытия человеческих способностей  - землепашца, писателя, ученого; именно такое состояние общества и ведет к истинному прогрессу не только отдельные народы, но и все человечество».12 И это возможно, если обществом правит просвещенный монарх. Огромной заслугой Карамзина как историка является то, что он не только использовал великолепный для своего времени корпус источников, но и то, что многие из исторических материалов он открыл сам благодаря своей работе в архивах с рукописями. Источниковедческая база его труда была беспрецедентна для того времени. Он впервые ввел в научный оборот Лаврентьевскую и Троицкую летописи, Судебник 1497 г., сочинения Кирилла Туровского, многие актовые дипломатические материалы. Он широко использовал греческие хроники и сообщения восточных авторов, отечественную и зарубежную эпистолярную и мемуарную литературу. Его история стала поистине русской исторической энциклопедией. В противоречивом потоке мнений современников и позднейших читателей «Истории государства Российского», породившие в конце концов многолетнюю ожесточенную полемику. Можно легко обнаружить одну интересную особенность – как бы ни были восторженны или суровы отзывы о труде Карамзина, в целом они  были единодушны в высокой оценке той части «Истории государства Российского», которая самим Карамзиным была названа «Примечаниями». «Примечания» как бы вынесены за рамки основного текст «Истории…» и значительно превышавшие его объем, уже внешне сделали непохожим труд историографа на исторические сочинения предшествующего и последующего времени. Посредством «Примечаний» Карамзин предложил своим читателям историческое сочинение на двух уровнях: художественном и научном. Они открывали читателю возможность альтернативного карамзинскому взгляда на события прошлого. «Примечания» содержат обширные выписки, цитаты из источников, пересказ документов (нередко они представлены целиком), ссылки на исторически сочинения предшественников и современников. Карамзин в той или иной степени привлек все отечественные публикации о событиях отечественной истории до начала XVII в. и ряд иностранных изданий. По мере подготовки новых томов число, а главное –ценность таких материалов все увеличивалась. И Карамзин решается на смелый шаг – расширяет их публикацию в «Примечаниях». «Если бы все материалы, - писал он, - были у нас собраны, изданы, очищены критикою, то мне оставалось бы единственно ссылаться; но когда большая часть их в рукописях, в темноте; когда едва ли что обработано, изъяснено, соглашено, то надобно вооружиться терпением». Поэтому «Примечания» стали важным собрание впервые вводимых в научный оборот источников.13 По существу, «Примечания» - первая и наиболее полная хрестоматия источников по русской истории до начала XVII в. Одновременно – это научная часть «Истории государства Российского», в которой Карамзин стремился подтвердить рассказ о прошлом отечества, разбирал мнения предшественников, спорил с ними, доказывал собственную правоту. Карамзин сознательно или вынуждено превратил свои «Примечания» в своеобразный компромисс  между требованиями научного знания  о прошлом и потребительском использовании исторического материала, то есть выборочном, основанном на стремлении подобрать источники и факты, отвечающие его конструкции. Например, рассказывая о воцарении Бориса Годунова, историограф не таит художественных средств для изображения всеобщего народного восторга, следуя за Утвержденной грамотой Земского собора 1598 г. Но Карамзину был известен и другой источник, помещенный им в «Примечания», повествующим, что «восторг» объяснялся грубым принуждением со стороны клевретов Бориса Годунова. Однако, публикуя источники в «Примечаниях», Карамзин далеко не всегда точно воспроизводил тексты Здесь и модернизация правописания,   и смысловые добавления, и пропуск целых фраз. В результате, в «Примечаниях» как бы создавался никогда не существовавший текст. Пример этому – публикация «Повести о понимании князя Андрея Ивановича Старицкого». Нередко историограф публиковал в примечаниях те части  текстов источников, которые соответствовали его повествованию и исключая места, противоречащие этому. Все вышесказанное заставляет с осторожностью относиться к текстам, помещенным в «Примечаниях». И это не удивительно. «Примечания» для Карамзина – это доказательство не только того, как было, но и подтверждение его взглядов на то, как было. Исходную позицию такого подхода историограф высказал следующим образом: «Но история, говорят, наполнена ложью; скажем лучше, что в ней, как в деле человеческом, бывает примесь лжи, однако ж характер истины всегда более или менее сохраняется; и сего довольно для нас, чтобы составить общее понятие о людях и деяниях». Довольство историографа «характером истины» о прошлом, по существу, означало для него следование тем источникам, которые отвечали его исторической концепции.  Неоднозначность оценок «Истории государства Российского», творчества и личности Н.М. Карамзина характерны со времени выхода в свет первого тома «Истории государства Российского» вплоть до наших дней. Но все единодушны в том, что это редчайший пример в истории мировой культуры, когда памятник исторической мысли воспринимался бы современниками потомками как  вершинное произведение и художественной литературы. Для Карамзина в истории характерна строгая торжественность, четкий и как бы замедленный ритм изложения, более книжный язык. Заметно нарочитое стилистическое свойство в описаниях деяний и характеров, четкая прорисовка частностей. Полемика ученых и публицистов конца 1810-х –начала 1830-х гг. в связи с появлением томов «Истории…» Карамзина, размышления и отклики первых читателей, особенно декабристов и Пушкина, отношению к наследию Карамзина следующих поколений, знание «Истории государства Российского» в развитии исторической науки, литературы, русского языка –темы, давно уже привлекшие внимание. Однако «История…» Карамзина как явление научной жизни изучено еще недостаточно. Между тем, этот труд наложил чувственный отпечаток на представления русских людей о прошлом своего отечества, да и вообще, об истории. В течение почти столетия не было в России другого исторического сочинения. И не было другого исторического труда, который, потеряв былое значение в глазах ученых, оставался бы столь долго в обиходе культуры так называемой. широкой публики. «История государства Российского» продолжала восприниматься как данность отечественной культуры даже тогда, когда существенно обогатились знания о Древней Руси и стали господствовать новые концепции исторического  развития России и исторического процесса в целом. Без знания «Истории…» Карамзина немыслимо было называться в России образованным человеком. И, вероятно,        В.О. Ключевский нашел правильное объяснение этому, отметив, что «взгляд Карамзина на историю…строился на нравственно-психологической эстетике». Восприятие образное предшествует логическому, и эти первые образы дольше удерживаются в сознании, чем логические построения, вытесняемые позже более основательными концепциями. Историческое знание – важнейшая часть нашей культурной жизни. Воспитание историей неотделимо от нравственного воспитания, от формирования общественно-политических воззрений, даже эстетических представлений. Издание «Истории государства Российского», причем в полном виде, помогает увидеть не только первоистоки важнейших явлений в истории русской науки, литературы, языка, но и облегчает изучение исторической психологии, истории общественного сознания. Поэтому труд Н.М. Карамзина на долгое время стал образцом подходов к исследованию основных сюжетов Российской истории.

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

В заключении хочу отметить, что труд по составлению «Российской истории» Карамзин мыслил с самого начала как научный труд и этой цели он достиг.

В октябре 1803 Карамзин добился от Александра I назначения историографом  для сочинения российской истории. Для него были открыты библиотеки и архивы. До последнего дня жизни Карамзин был занят писанием «Истории государства Российского», оказавшей значительное влияние на русскую историческую науку и литературу, позволяющей видеть в ней одно из заметных культурно-формирующих явлений не только всего 19 в., но и 20. Начав с древнейших времен и первых упоминаний о славянах, Карамзин успел довести «Историю» до Смутного времени. Это составило 12 томов текста высоких литературных достоинств, сопровождавшихся более чем 6 тыс. исторических примечаний, в которых были опубликованы и проанализированы исторические источники, сочинения европейских и отечественных авторов.

При жизни Николая Карамзина «История» успела выйти двумя изданиями. Три тысячи экземпляров первых 8 томов первого издания были раскуплены меньше чем за месяц. После 1818 Карамзин опубликовал 9-11 тома, последний, 12 том вышел уже после смерти историографа. «История» несколько раз издавалась в 19 в., а в конце 1980—1990-х годов вышло более десяти современных изданий.

В 1811 по просьбе великой княгини Екатерины Павловны Карамзин написал записку «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», в которой изложил свои представления об идеальном устройстве Российского государства и подверг резкой критике политику Александра I и его ближайших предшественников: Павла, Екатерину II и Петра I. В XIX в. эта записка не была ни разу опубликована полностью и расходилось в рукописных списках. В советское время она воспринималась как реакция крайне консервативного дворянства на реформы М.М.Сперанского, однако при первой полной публикации записки в 1988 Ю.М.Лотман вскрыл ее более глубокое содержание. Карамзин в этом документе выступил с критикой неподготовленных реформ бюрократического характера, проводимых сверху. Записка остается в творчестве Карамзина самым полным выражением его политических взглядов.

Карамзин тяжело пережил кончину Александра I и особенно восстание декабристов, которому был свидетелем. Это отняло последние жизненные силы, и медленно угасавший историограф скончался в мае 1826.

Николай Карамзин являет собой едва ли не единственный в истории Российской культуры пример человека, о котором у современников и потомков не осталось каких-либо двусмысленных воспоминаний. Уже при жизни историограф воспринимался как высочайший нравственный авторитет; это отношение к нему остается неизменным до сих пор.