Международные отношения в годы холодной войны

     Финляндии пришлось дорого заплатить за участие  в войне против Советского Союза  на стороне Германии.  
 
 

     10

     По  соглашению о перемирии, подписанному в Москве 19 сентября 1944 года, она  была вынуждена уступить Советскому Союзу значительную территорию, демобилизовать армию, передать в долгосрочную аренду СССР район Порккала Удд, недалеко от Хельсинки, для создания там военной базы и выплатить 300 млн. долларов репараций.

       В Хельсинки прибыла Союзная  контрольная комиссия (СКК) для наблюдения за выполнением условий перемирия, возглавлявшаяся членом Политбюро ВКПб А.А. Ждановым и находившаяся фактически под полным контролем советской стороны. Одними из последствий деятельности СКК стали серьезные изменения в расстановке сил внутри страны. При поддержке и под наблюдением председателя СКК А.А. Жданова была возрождена Компартия Финляндии, а затем сформирована и коалиция левых сил - Демократический союз народа Финляндии (ДСНФ), где главенствующую роль играли коммунисты. Новое движение сумело в короткие сроки достичь впечатляющих успехов, получив более 20 процентов голосов на первых послевоенных парламентских выборах, а в марте 1946 года ДСНФ добился шести портфелей в правительстве, включая посты премьер-министра и министра внутренних дел.

     Мирный  договор с Финляндией, заключенный  в Париже 10 февраля 1947 года, полностью  удовлетворял советским интересам: он закреплял все «территориальные»  статьи Соглашения о перемирии, ограничения  в области 
вооруженных сил, положения о «демократизации» страны и запрет на антисоветскую пропаганду. Однако достигнутое уже не казалось советскому руководству достаточной гарантией влияния на Финляндию.  
        Узнав о стремлении Финляндии, чья экономика находилась в довольно тяжелом состоянии, получить экономическую помощь США в рамках плана Маршалла, советская сторона оказала на правительство страны сильнейшее давление. А поскольку подписанный в Париже мирный договор еще не был ратифицирован, президенту Финляндии Ю. К. Паасикиви пришлось уступить и  отказаться от участия в плане.

     Успех советского демарша продемонстрировал  действенность отработанной Ждановым схемы внешнего давления в сочетании  с опорой на просоветские силы.

     11

     Возобладала идея крепче «привязать» Финляндию  к СССР

дополнительными обязательствами. Потому-то МИД СССР весьма оперативно отреагировало на поступившее 19 сентября 1947 года предложение «левого» премьер-министра М. Пеккала о заключении между двумя странами пакта о взаимопомощи.

        Еще весной-летом 1945 года тогдашний президент Финляндии К.Г.Маннергейм и премьер-министр Ю. К. Паасикиви выступали с похожим предложением, надеясь с его помощью добиться скорейшего заключения мирного договора. Тогда Москва отклонила эту идею, опасаясь ответной реакции Англии и США - заключения подобных договоров с другими бывшими союзниками Германии. Теперь это препятствие было устранено, а растущее напряжение в отношениях с Западом требовало укрепления «оборонительного барьера» СССР на западных границах - не случайно почти в то же время аналогичные пакты были предложены будущим странам «народной демократии» - Болгарии, Румынии и Венгрии.

         Первый проект будущего договора, разработанный пятым Европейским  отделом МИД и представленный  на рассмотрение В. М. Молотову  уже 29 октября, содержал максимально широкие обязательства Финляндии и, видимо, показался ему нереалистичным. С учетом международной реакции и пропагандистских соображений будущий договор должен был выглядеть как можно менее радикально.

     По  мере приближения начала переговоров  от советской миссии в Хельсинки стали поступать все более настораживающие известия. Выяснилось, что Пеккала из «тактических соображений» не поделился всей идеей о договоре с президентом и парламентом. Отсутствие согласия Паасикиви могло лишить советскую сторону важного преимущества: для придания договору хотя бы формальной добровольности необходимо было, чтобы инициатива исходила от Финляндии.  
Худшие опасения советской стороны подтвердились, когда 5 ноября финляндская правительственная делегация прибыла в Москву для переговоров.  
 

     12

     Опытнейший  политик Паасикиви, не видя теперь, после заключения мирного договора, необходимости в пакте взаимопомощи и понимая, какую угрозу он представляет для самостоятельности Финляндии  на международной арене, не только отказался предоставить Пеккала полномочия на ведение переговоров, но и категорически запретил даже упоминать об этом вопросе, пока он не будет поднят советской стороной.

         Поэтому в ходе переговоров Молотов успеха не добился. Советскому министру иностранных дел оставалось лишь кисло заметить, что делегация «вопрос и не снимает, и не ставит». В переговорах последовала затяжная пауза. Все попытки добиться от Паасикиви искомой «инициативы» и подготовить его визит в Москву терпели неудачу. Президент отказывался ехать, ссылаясь на слабое здоровье и негативные внутриполитические последствия такого визита, особенно в свете приближающихся парламентских выборов. Последняя из названных причин явно указывала, что в своем давлении на Финляндию СССР не следует заходить слишком далеко. Мы не знаем непосредственной реакции Москвы на создавшуюся ситуацию. Советское руководство, вероятно, было весьма обеспокоено развитием международной обстановки. 22 января британский министр иностранных дел Э. Бевин выступил в парламенте со знаменитой речью о создании военно-политического западного союза, направленного против СССР. Запад консолидировал силы, умножая традиционный страх Сталина перед неприятельскими «плацдармами» на советских границах. В этих условиях опасения относительно внешнеполитической ориентации Финляндии приобретали особую остроту. Однако твердая позиция Паасикиви не оставляла Кремлю выбора. И 22 февраля Сталин направил президенту Финляндии личное письмо с официальным предложением заключить пакт о взаимопомощи, «аналогичный венгеро-советскому и румыно-советскому пакту».

     Выступив  с официальной инициативой, советская  сторона фактически загоняла себя в  угол.  
 
 
 

     13

     Теперь, чтобы соблюсти хотя бы внешние «приличия» и свести к минимуму негативную международную  реакцию на будущий договор, она должна была ограничивать давление на Финляндию, особенно если   учесть, что письмо Сталина совпало по времени с коммунистическим путчем в Чехословакии, вызвавшим на Западе тревогу и возмущение.

     Одержанная  Паасикиви тактическая победа, однако, не вселяла в него уверенности в конечном исходе. В Хельсинки понимали, что отклонить предложение Сталина они не могут. Попытки финнов обратиться за поддержкой к Англии и США оказались безуспешными. Западные державы давно уже решили, что не смогут помочь Финляндии в случае ее конфликта с СССР. 
Однако Паасикиви не собирался сдаваться.

     В своем ответе Сталину от 9 марта, соглашаясь на переговоры в принципе, он упомянул о «сомнениях», высказанных  депутатами сейма по поводу договора, о стремлении финского народа «оставаться в стороне от международных конфликтов» и выражал надежду, что содержание пакта будет «подвергнуто всестороннему свободному обсуждению и дополнению». Это был ясный намек на то, что финляндская сторона не примет автоматически проект договора, аналогичный советско-венгерскому или советско-румынскому, а будет биться за каждую статью, стремясь максимально ограничить свои обязательства.

     Советское руководство вновь оказалось  перед дилеммой - усилить давление или проявить гибкость. Москва избрала путь компромисса: все способы политического давления на Паасикиви уже были испробованы, а более радикальные варианты вроде угрозы военной интервенции вообще не упоминались ни в одном из доступных мне документов, вероятно, как результат уроков, извлеченных Сталиным и Молотовым из печального опыта «зимней войны». С этим был связан и другой важный выбор - отказ от попыток повторить в Финляндии «чехословацкий сценарий» и начало переориентации советского руководства с опоры на левых, показавших свою слабость и неэффективность, на «буржуазных» политиков.  

     14

     В ходе переговоров, проходивших в  Москве с 25 марта по 5 апреля 1948 года. Молотов предложил принять за основу финляндский проект и представил на обсуждение «минимальный» вариант  советских поправок. Переговоры проходили достаточно гладко. В обмен на согласие с более точной и ограниченной финляндской формулировкой статьи о взаимной помощи и 10-летним сроком действия договора вместо предлагаемых советской делегацией 20 лет Молотов добился принятия важной с точки зрения Москвы статьи о консультациях в случае «угрозы агрессии». После этого он не стал возражать даже против включения в преамбулу важной с точки зрения финнов формулировки о стремлении Финляндии «оставаться в стороне от противоречий между интересами великих держав» - фактической декларации ее нейтралитета в «холодной войне».

     Подписанный 6 апреля в Москве Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи стал основой отношений между двумя  странами на весь период «холодной  войны». Поступившись частично свободой действий во внешней политике, Финляндия отстояла свою независимость и общественное устройство, заняв на международной арене особое место не что среднее между положением союзника СССР и «благожелательного нейтрала». Однако события, связанные с договором 1948 года, имели и другие последствия, выходящие далеко за рамки советско-финляндских отношений. В конце февраля - начале марта 1948 года в Европе разразился кризис, в центре которого оказалась другая северная страна - Норвегия.

     Являясь ближайшим соседом СССР, Норвегия традиционно поддерживала с ним ровные отношения. Единственным спорным вопросом между двумя странами стала попытка СССР в 1944 году добиться кондоминиума над принадлежащим Норвегии стратегически важным архипелагом Шпицберген в Северном Ледовитом океане.

     Трансформировавшись в ходе длительных переговоров в  более умеренный проект соглашения о совместной обороне островов, советские  требования были окончательно отклонены  норвежской стороной 15 февраля 1947 года.  

     15

     Советский Союз, никогда не рассматривавший  Норвегию частью своей сферы влияния, смирился с таким исходом: обострение обстановки могло лишь толкнуть норвежцев  «в объятия» Англии и США. Тем не менее шпицбергенский вопрос вызвал немалую тревогу норвежских политиков. Это беспокойство в сочетании с общим обострением международной обстановки и еще свежей памятью о растоптанном в 1940 году нейтралитете страны все настойчивее побуждало Норвегию к поиску международных гарантий безопасности.  
В начале 1948 года открылись два варианта решения этой проблемы. Первый, предлагаемый правительством Швеции, заключался в создании нейтрального военного блока Скандинавских стран. Второй - в присоединении к западному союзу. Оба варианта имели свои преимущества и недостатки. Норвежское правительство колебалось: ведя интенсивные консультации со шведами, оно одновременно обратилось к США с запросом: какой помощи можно от них ожидать в случае войны.

     Ситуация  неопределенности внезапно разрешилась  кризисом в начале марта 1948 года. Не успел еще пройти шок, вызванный коммунистическим переворотом в Чехословакии и сталинским письмом о пакте взаимопомощи с Финляндией, как по Европе поползли слухи, что в ближайшее время такой же пакт будет предложен и Норвегии.

     Берг  сообщил о своей беседе с известным советским дипломатом, бывшим послом в Норвегии и Швеции А. М. Коллонтай, которая напомнила ему о проходивших в конце 20-х - начале 30-х годов советско-норвежских переговорах о заключении пакта о ненападении, что, по мнению Берга, содержало скрытый намек на повторение этой ситуации. 6 марта сообщение о том, что «следом за Финляндией наступит очередь Норвегии», поступило в Осло из Варшавы. И, наконец, днем ранее аналогичная информация была получена в Вашингтоне от американской миссии в Хельсинки и немедленно передана норвежцам.  
Советские документы из архива МИД РФ показывают, что эти слухи имели под собой основания - советская дипломатия в тот период не имела подобных планов в отношении Норвегии.  

     16

     Годом ранее в аппарате МИД действительно  возник проект договора о «дружбе и союзе» с Норвегией против «германской агрессии», который рассматривался как альтернатива сорванному соглашению о Шпицбергене, однако и он не получил одобрения руководства.

     В более спокойной обстановке полемическая ремарка Коллонтай и другие, основанные на довольно сомнительных источниках сообщения вряд ли вызвали бы особое беспокойство. Однако в накаленной до предела атмосфере марта 1948 года реакция норвежского правительства была мгновенной. 8 марта министр иностранных дел Ланге сообщил американскому послу, что Норвегия ответит отказом на советское предложение о пакте взаимопомощи, и осведомился о возможной военной помощи США. В тот же день он обратился с аналогичным запросом к послу Великобритании.

     Для сторонников военного союза западных стран в Англии и США наступил решающий момент - просьба Норвегии о помощи как бы подталкивала к немедленным действиям.

          11 марта 3. Бевин направляет госсекретарю США Дж. Маршаллу меморандум, предлагая немедленно заключить «Атлантический пакт взаимопомощи, в котором могли бы участвовать США, Соединенное Королевство, Канада, Ирландия, Исландия, Норвегия, Дания, Португалия, Франция». Уже на следующий день Маршалл ответил согласием, а на состоявшейся 22 марта - 1 апреля 1948 года Вашингтонской конференции представителей США, Великобритании и Канады был выработан предварительный проект Атлантического пакта, который в дальнейшем лег в основу договора о создании НАТО. Норвегия в тот момент еще не сделала окончательного выбора, по-прежнему предпочитая союз Скандинавских стран, но с его привязкой к Атлантической системе безопасности.