Мероитское царство

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Царский Город

 

Остров Мероэ был сердцем страны с 8 века  до.н.э по 4 век нашей эры .Мероэ был основным местом жительства правителей и до 3 века н.э было сооружено большое количество королевских захоронений . Его можно разделит на три территории  это столица , которая включает в себя город и кладбище , и два поселения и религиозных центра Мусавварат-эс-Суфра и Нага .

 

Раскопки  Царского города проводились почти исключительно на пространстве, ограниченном большой стеной вдоль западной окраины города. Именно эта стена и дала название «эс-Сур» (по-арабски «стена») месту раскопок в начале XIX в. В пределах этого обнесенного стеной пространства были обнаружены остатки нескольких строений различного времени.

 

Кроме строений хозяйственного назначения была здесь и выдающаяся постройка, обычно именуемая «Римскими термами». Которая состоит из большой выложенной кирпичом цистерны соединенной системой водяных труб, соединенных с расположенным неподалеку источником. Карниз, опоясывающий верхнюю часть цистерны, украшают лепные фигуры и медальонами, а также водосточными трубами оформленными виде головы льва. Все это было расписано, а на верхнем участке стены обнаружены остатки фресок

 

Гарстэнг  разделил историю города на три периода – ранний, приблизительно 650 – 400 гг. до н. э., средний, 300 – 1 гг. до н. э., и поздний, с 1-го по 350 г. н. э., – и пытается установить принадлежность строений к этим периодам. Раскопки пирамид   показали , что в Мероэ существовали захоронения по крайней мере начиная с VII столетия до н. э. Что позволило предположить, что город стали заселять именно с этого периода. Находка закладных камней во дворце № 294 позволяет датировать это строение началом VI в. Поскольку в большой  части находок на территории города эллинистическое или римское влияние, можно предположить что самое большое  число населения в городе жило с 2 век до.н.э по 1 век н.э

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мероитские Пирамиды

 

Древнейшая пирамида Судана – пирамида Пианхи (около 720 г. до н. э.), которая была построена в Эль-Курру, примерно в 8 километрах вниз по течению от древней столицы Напаты. Некоторые наследники Пианхи предпочли Нури на противоположной стороне Нила, где они строили пирамиды себе, своим царицам, царевичам и царевнам.

 

Среди пирамид Эль-Курру на западном берегу Нила – гробница Пианхи и его ближайших родственников. Все эти памятники построены более-менее по одному плану. У каждого из них надземная часть была построена вокруг ядра из глины, песка и небольших грубо обработанных камней, отделанного гладким или ступенчатым покрытием из песчаника. Надземная часть пирамиды представляла собой сплошную массу: погребальная камера находилась в скале под ней. Проход к камере вел через лестницу, вырубленную в скале от входа снаружи пирамиды. Такая планировка напоминает египетские могилы раннего архаического периода. Некоторые помещения в подземной части пирамиды имели сводчатые потолки, в каждой погребальной камере был вырубленный из скалы постамент-катафалк, на котором покоился саркофаг. Молельня, которую всегда располагали на юго-востоке от пирамиды, была небольшой, но зачастую весьма изысканной по форме, с высокими и величественными пилонами, украшенными скульптурными портретами властителей в воинственных позах. Стены молельни украшали религиозные сцены. Гробница Пианхи, с исторической точки зрения наиболее важная из погребений Эль-Курру, воплощает большинство этих черт. Молельня и вся надземная часть гробницы полностью разрушены. Угол наклона сторон пирамиды, возможно, составлял около 68°. Вход, расположенный за фасадом молельни, открывается в вырубленную в скале траншею, в которой лестница из 19 ступеней вела вниз, в сводчатый коридор. Нижняя часть дверного проема была вырублена в скале, однако верхняя построена из каменных блоков. Размер погребальной камеры составляет 5,05 × 3,15 метра, она была перекрыта ложным сводом. Почти в центре камеры находился вырубленный из скалы катафалк, на котором, по местному обычаю, были срублены углы, чтобы туда можно было поставить деревянный остов ложа. Очевидно, в действительности этот катафалк был всего лишь постаментом для саркофага, который некогда покоился на деревянном каркасе, как можно видеть на египетских рельефах и фресках. Каменная плита несла огромный вес гроба с мумией.

 

Пирамиды Нури на западном берегу Нила построены гораздо лучше, чем большинство пирамид Судана. Каменная кладка, из которой сделано их ядро, состоит из блоков обтесанного песчаника, аккуратно положенного правильными слоями, как будто копируя великие пирамиды Египта. Некоторые из них ступенчатые, другие – с гладкой облицовкой. То, как хорошо они построены, заставило Баджа прийти к выводу, что они – древнейшие в Судане, однако последующие исследования показали, что это не так.

 

В Нури около шестидесяти пирамид. Крупнейшая из них принадлежит царю Тахарке. Подземная часть пирамиды Тахарки – весьма впечатляющее сооружение. Ступеньки ведут вниз в коридор, на конце которого находится большая погребальная камера. Шесть прямоугольных вырубленных из скалы столбов поддерживают крышу, разделяя камеру на три крыла. В центральном находится каменная плита, которая поддерживала саркофаг на его деревянном каркасе. По короткой лестнице в конце погребальной камеры можно было попасть в коридор вокруг камеры.

 

У некоторых пирамид Нури на углах пирамиды есть своеобразный фриз, у других – ступенчатая облицовка с гладко обтесанными угловыми камнями: это выглядит очень красиво. У всех пирамид молельня находится на юго-восточной стороне. Во времена Кайо все они были в хорошем состоянии.

 

Самые южные пирамиды Судана – это четыре группы, известные как пирамиды Мероэ, которые принадлежали царям и царицам древнего царства, называвшегося остров Мероэ. Многие из этих пирамид были разрушены Жозефом Ферлини во время «раскопок» в 1830-х гг., и значительная часть нашей информации о них почерпнута из его отчетов.

 

Пирамиды Мероэ делятся на три группы – северную, южную и западную. Надземная часть большинства из них все еще сохранилась, однако большинство представляют собой груды обломков. Они имеют тот же дизайн, что и пирамиды Эль-Курру и Нури со стороной основания от 8 до 14 метров и углом наклона между 65° и 70°. Высота могла быть разной, но в основном составляла от 12 до 20 метров.

Все пирамиды Мероэ были каменными, за исключением тех, что строились в период упадка Мероитского царства, который начался около 200 г. н. э. Эти поздние пирамиды сооружались из глинобитных кирпичей, которые покрывали слоем белого раствора.

Эти пирамиды научно исследовались Бостонской экспедицией под руководством Д. Рейзнера в последние годы Первой мировой войны и в последующие годы. После падения царства Мероэ в 250 г. до н. э. в долине Нила появились новая религия и новые идеалы, и египтяне перестали строить там пирамид. Мероитские погребальные обычаи демонстрируют нам ту же самую смесь местных и египетских традиций, которую мы видим и во всех других аспектах этой культуры.

 

Язык

 

Надписи на мероитском языке были известны с 1819 г., когда Гау опубликовал несколько письменных строк с храма в Дакке. Еще несколько надписей были опубликованы в первой половине XIX столетия, но вызвали лишь незначительный интерес и немногие комментарии, пока Лепсиус не собрал свою первую большую коллекцию в 1843 – 1844 гг. Лепсиус, как и большинство первых исследователей этих текстов, полагал, что они должны быть написаны на нубийском языке, который до сих пор в ходу в одном из регионов долины Нила (от Дайроу в Египте до Деббы, местечка, расположенного чуть ниже по течению Четвертого порога). Позднее Лепсиус сам отказался от своей точки зрения, придя к заключению, что язык этот ближе к бейджа, языку кочевников, распространенному в нагорьях у Красного моря.

Его коллеги, однако, продолжали придерживаться мнения, что этот язык был нубийским.Заслуга первого прочтения текстов принадлежит Гриффиту, ему же удалось к 1909 г. установить фонетическое значение большинства письменных знаков. Тогда-то и стало понятно, что мероитский язык не является ни нубийским, ни бейджа.

Просматривались только определенные аналогии с нубийским, хотя лишь немногие слова можно было предположить общими для обоих языков. Гриффит так прокомментировал этот факт: «Аналогии с нубийским языком, как в структуре, так и в вокабуляре, настолько поразительны, что заслуживают упоминания». Но сам язык не был нубийским, и его сущность, а также его соотношения с другими языками Африки по-прежнему остаются загадкой.Время от времени предпринимались попытки найти родственные языки, и в 1930 г. Зюларц вернулся к мысли, что ответ может быть найден в изучении кушитских языков прибрежного региона Красного моря, то есть языковой группы, к которой принадлежит и бейджа

. Его мнение было резко  опровергнуто Хитце, который показал, что эти языки отнюдь не  родственные. Хитце, однако, не смог  выдвинуть никакого позитивного  предположения. В 1955 г. Гринберг вынужден  был признать, что «язык этот  не родственен никакому существующему  языку Африки». С тех пор не  появилось никаких новых фактов, и, несмотря на все успехи в  африканском языковедении, в этом  вопросе не было достигнуто  никакого прогресса.

Географическое распределение восточных суданских языков, к которым принадлежат нубийский и нильский языки южного Судана, позволяет с высокой степенью вероятности предположить, что они представляют собой остатки того, что некогда было однородной группой родственных языков, разбросанных на широком пространстве Восточной Африки с центром в Судане. Есть вполне обоснованные гипотезы, что мероитский язык принадлежал к этой же группе, что и объясняет его сходство с нубийским. Существуют основания думать, что мероитский язык мог быть родственен малоизвестной группе языков, под названием «коман», на которых ныне говорят на ограниченном пространстве вдоль Голубого Нила и вокруг Джебель-Гуль.

 Группа эта не включается  в восточносуданскую семью языков, но принадлежит к более широко  распространенным шари-нильским  языкам. Триггер высказывал твердое  убеждение в том, что мероитский  язык входил в восточносуданскую  группу языков, и приводил ряд  интересных параллелей между  мероитским и другими языками  этого большого семейства.

Мероитский язык, наряду с этрусским, отличается тем, что является одним из двух языков античности, фонетическое значение знаков которого может быть воспроизведено с достаточной долей определенности, однако значение этих слов остается непонятым.

Надписи на нем разделяются на два типа; к первому относятся надписи, выполненные иероглифами, основывающимися на египетских прототипах, ко второму – сделанные отличительными мероитскими письменами, обычно известными под неправильным названием «курсив». Буквы в этой форме письменности не соединяются между собой, поэтому, строго говоря, его неправильно именовать курсивом, но термин этот распространен настолько широко, что мы сочли за лучшее оставить его здесь в употреблении.В напатанскую эпоху официальным языком страны был египетский, хотя мероитский мог быть распространен в качестве разговорного обиходного языка. Все известные надписи того периода сделаны на египетском, но знание этого языка постепенно сходило на нет. С течением времени по надписям становятся заметны все усиливающаяся неграмотность и незнание правил египетской грамматики и орфографии.

Древнейшие мероитские надписи, которые поддаются датировке, сделаны во времена царицы Шанакдахете (ок. 180 – 170 гг. до н. э.) на стенах храма в Наге. Самые ранние мероитские надписи сделаны иероглифами, но их быстро заменяет курсив, и после правления Нетекамани иероглифические надписи становятся редки. Последней из них является имя царя Тарекенивала, высеченное на пилоне его пирамиды (гробница № 19), датируемой первыми годами II в. н. э.Первые попытки расшифровки языка Гриффитом можно найти в его статье о надписях в Арейке. В ней он приходит к выводу, что мероитские иероглифы, в противоположность египетским, были не идеографическими, а алфавитными, о чем свидетельствует их немногочисленность.

Кроме этого, он пришел к заключению, что, в противоположность египетской практике, направление, в котором развернуты иероглифы, изображающие людей, животных и птиц, должно было также иметь значение для читателя.

Важнейшая надпись, которая сделала возможным определение фонетического значения слов, была начертана на основании священной ладьи, обнаруженной Лепсиусом в Вад-бен-Наге, и впервые опубликована им же. В ней два царских имени, Нетекамани и Аманитаре, были написаны как египетскими, так и мероитскими иероглифами. Поскольку к этому времени египетский язык уже был хорошо изучен, имена эти были прочитаны, а эквивалентные фонетические значения могли быть соотнесены с мероитскими иероглифами.

По этим именам возможно было сделать определенные корреляции, и стало видно, что мероитская иероглифическая система была основана на отборе и модификации египетской системы. Таким образом, были установлены первые пять знаков, которые и приведены ниже в виде таблицы наряду с египетскими знаками, от которых они были произведены.

Это позволило определить звучание восьми из в общей сложности двадцати трех используемых знаков. Тем временем исходя из сравнения погребальных текстов было установлено соответствие между иероглифическими и курсивными буквами.

 Гриффиту удалось продвинуться в понимании очень большого числа погребальных надписей на столах для жертвоприношений, найденных на кладбищах, в основном в Шаблуле и Караноге, работа эта была с успехом продолжена Хитце. К настоящему времени известно более двухсот экземпляров подобного рода надписей, часть из них была сделана на столах для жертвоприношений, а другая – на стелах. Надписи эти выполнены по единому образцу: почти все, за исключением единичных, начинаются со слов weši : šereyi. После этого обычно следует группа знаков, различных во всех текстах, а за ней двойная фраза, половина которой начинается с ate или at. Предполагая, что надпись должна содержать имя усопшего, можно видеть, что единственное место, на котором оно может находиться, есть третья группа знаков; именно здесь тексты значительно отличаются друг от друга, а во многих случаях здесь же присутствуют группы слов, которые предположительно могут быть титулами, родословной и тому подобным. Предпринимались попытки исследовать грамматические составляющие языка, но все они в высшей степени умозрительны. Прояснились лишь отдельные моменты; так, предположительно, в языке не существует категории рода, признаком множественного числа служит eh или -h, широко, как и в нубийском языке, применяются постпозиции. Этим на сегодняшний момент и ограничиваются наши знания, и представляется маловероятным, что одним только анализом имеющихся текстов можно достичь большего. Пока не будет найден двуязычный текст одного содержания, скорее всего на египетском и мероитском, наиболее обещающим методом можно считать изучение живых языков, существующих в данном регионе и предположительно имеющих родство, пусть даже отдаленное, с мероитским. Собственно мероитский язык, можно сказать с уверенностью, является мертвым, но исходя из нашего знания африканских языков представляется маловероятным, что до нашего времени не дошло языков, имеющих родство с мероитским. Язык Древнего Египта также стал мертвым, за исключением ритуального использования во время служб в коптской церкви, но на многих родственных ему языках продолжают говорить в Африке

 

Вывод