Личность Петра I

     Печальные обстоятельства детства и молодости, выбившие Петра из старых, чопорных порядков кремлевского дворца, пестрое  и невзыскательное общество, которым  он потом окружил себя, самое свойство любимых занятий, заставлявших его  поочередно браться то за топор, то за пилу или токарный станок, то за нравоисправительную  дубинку, при подвижном, непосредственном образе жизни, сделали его заклятым врагом всякого церемониала. Петр ни в чем не терпел стеснений и формальностей. Этот властительный человек, привыкший чувствовать себя хозяином всегда и всюду, конфузился и терялся среди торжественной обстановки, тяжело дышал, краснел и обливался потом, когда ему приходилось на аудиенции, стоя у престола в парадном царском облачении, в присутствии двора выслушивать высокопарный вздор от представлявшегося посланника.

     Будничную жизнь свою он старался устроить возможно проще и дешевле. Монарха, которого в Европе считали одним из самых  могущественных и богатых в свете, часто видали в стоптанных башмаках и чулках, заштопанных собственной женой или дочерьми.

     Дома, встав с постели, он прибывал в простом стареньком халате из китайской нанки (бумажная ткань. – Прим. ред.), выезжал или выходил в незатейливом кафтане из толстого сукна, который не любил менять часто; летом, выходя недалеко, почти не носил шляпы; ездил обыкновенно на одноколке или на плохой паре и в таком кабриолете, в каком, по замечанию иноземца-очевидца, не всякий московский купец решился бы выехать. В торжественных случаях, когда, например, его приглашали на свадьбу, он брал экипаж напрокат у щеголя сенатского генерал-прокурора Ягужинского.

     В домашнем быту Петр до конца жизни  оставался верен привычкам древнерусского человека, не любил просторных и  высоких зал и за границей избегал  пышных королевских дворцов. Ему, уроженцу безбрежной русской равнины, было душно  среди гор в узкой немецкой долине. Странно одно. Выросши на вольном воздухе, привыкнув к  простору во всем, он не мог жить в  комнате с высоким потолком. И  когда попадал в такую, приказывал делать искусственный низкий потолок  из полотна. Вероятно, тесная обстановка детства наложила на него эту черту. В селе Преображенском, где он вырос, он жил в маленьком и стареньком деревянном домишке, не стоившем, по замечанию  того же иноземца, и 100 талеров. В Петербурге Петр построил себе также небольшие  дворцы, зимний и летний, с тесными  комнатками: «Царь не может жить в большом доме», – замечает этот иноземец.

     Бросив  кремлевские хоромы, Петр вывел и  натянутую пышность прежней придворной жизни московских царей. При нем  во всей Европе разве только двор прусского  короля-скряги Фридриха Вильгельма I мог  поспорить в простоте с Петербургским; недаром Петр сравнивал себя с  этим королем и говорил, что они  оба не любят мотовства и роскоши. При Петре не видно было во дворце ни камергеров, ни камер-юнкеров, ни дорогой  посуды. Обыкновенные расходы двора, поглощавшие прежде сотни тысяч  рублей, при Петре не превышали 60 тысяч в год. Обычная прислуга царя состояла из 10–12 молодых дворян, большею частью незнатного происхождения, называвшихся денщиками. Петр не любил  ни ливрей, ни дорогого шитья на платьях. Впрочем, в последние годы Петра  у второй его царицы был многочисленный и блестящий двор, устроенный на немецкий лад и не уступавший в  пышности любому двору тогдашней  Германии. Тяготясь сам царским блеском, Петр хотел окружить им свою вторую жену, может быть, для того чтобы  заставить окружающих забыть ее слишком  простенькое происхождение.

     Ту  же простоту и непринужденность вносил Петр и в свои отношения к людям. В обращении с другими у  него мешались привычки старорусского  властного хозяина с замашками  бесцеремонного мастерового. Придя  в гости, он садился где ни попало, на первое свободное место; когда  ему становилось жарко, он, не стесняясь, при всех скидал с себя кафтан. Когда  его приглашали на свадьбу маршалом, т. е. распорядителем пира, он аккуратно  и деловито исполнял свои обязанности; распорядившись угощением, он ставил в угол свой маршальский жезл и, обратившись к буфету, при всех брал жаркое с блюда прямо руками. Привычка обходиться за столом без ножа и вилки поразила и немецких принцесс за ужином в Коппенбурге.

     Петр  вообще не отличался тонкостью в  обращении, не имел деликатных манер. На заведенных им в Петербурге зимних ассамблеях, среди столичного бомонда, поочередно съезжавшегося у того или другого сановника, царь запросто садился играть в шахматы с  простыми матросами. Вместе с ними он пил пиво и из длинной голландской  трубки тянул их махорку, не обращая  внимания на танцевавших в этой или  соседней зале дам.

     После дневных трудов, в досужие вечерние часы, когда Петр, по обыкновению, или  уезжал в гости, или у себя принимал гостей, он бывал весел, обходителен, разговорчив. Он любил и вокруг себя видеть веселых собеседников, слышать  непринужденную беседу за стаканом венгерского, в которой и сам принимал участие, ходя взад и вперед по комнате, не забывая  своего стакана, и терпеть не мог  ничего, что расстраивало такую беседу, никакого ехидства, выходок, колкостей, а тем паче ссор и брани. Провинившегося тотчас наказывали, заставляя «пить  штраф», опорожнить бокала три вина или одного «орла» (большой ковш), чтобы «лишнего не врал и не задирал».

3. Смерть Петра Великого.

     В последние годы царствования Пётр сильно болел (предположительно, каменная болезнь  почек, уремия). Летом 1724 года его болезнь  усилилась, в сентябре он почувствовал себя легче, но через некоторое время  приступы усилились. В октябре Пётр отправился осматривать Ладожский  канал, вопреки советам своего лейб-медика Блюментроста. С Олонца Пётр проехал  в Старую Руссу и в ноябре водой  поехал в Петербург. У Лахты ему  пришлось, стоя по пояс в воде, спасать  севший на мель бот с солдатами. Припадки болезни усилились, но Пётр, не обращая  на них внимания, продолжал заниматься государственными делами. 17 января 1725 года ему пришлось так худо, что  он распорядился поставить в соседней со своей спальней комнатой походную церковь, а 22 января исповедался. Силы начали оставлять больного, он уже  не кричал, как прежде, от жестокой боли, но только стонал.

     27 января (7 февраля) были амнистированы  все осуждённые на смерть или  каторгу (исключая убийц и уличённых  в неоднократном разбое). В тот  же день в исходе второго  часа Пётр потребовал бумаги, начал было писать, но перо выпало из его рук, из написанного смогли разобрать только два слова: «Отдайте всё…». Царь велел позвать тогда дочь Анну Петровну, чтобы она писала под его диктовку, но когда она пришла, Пётр уже впал в забытьё. Рассказ о словах Петра «Отдайте всё…» и приказе позвать Анну известен только по запискам голштинского тайного советника Г. Ф. Бассевича; по мнению Н. И. Павленко и В. П. Козлова, он представляет собой тенденциозный вымысел с целью намекнуть на права Анны Петровны, жены голштинского герцога Карла Фридриха, на российский престол.

     Когда стало очевидно, что император  умирает, возник вопрос, кто займёт место Петра. Сенат, Синод и генералитет  — все учреждения, не имевшие  формального права распоряжаться  судьбой престола, ещё до смерти Петра собрались в ночь с 27 на 28 января 1725, чтобы решить вопрос о  преемнике Петра Великого. В зал  заседаний проникли гвардейские  офицеры, на площадь вышли два  гвардейских полка, и под барабанный бой войск, выведенных партией Екатерины  Алексеевны и Меншикова, Сенат принял единогласное решение к 4-м часам  утра 28 января. Решением Сената трон наследовала  жена Петра, Екатерина Алексеевна, ставшая 28 января (8 февраля) 1725 года первой российской императрицей под именем Екатерина I.

     В начале шестого часа утра 28 января (8 февраля) 1725 года Пётр Великий скончался. Похоронен он был в соборе Петропавловской  крепости в Санкт-Петербурге.

     Знаменитый  придворный иконописец Симон Ушаков написал на кипарисной доске образ  Живоначальной Троицы и апостола Петра. После смерти Петра I эта икона  была установлена над императорским  надгробием. 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение.

Петра Великого можно охарактеризовать как личность, сотканную из противоречий. Петр I – фигура противоречивая, сложная. Таким породила его эпоха. От своих отца и деда унаследовал он черты характера и образ действий, мировоззрение и замыслы на будущее. В то же время он был яркой индивидуальностью во всём, и именно это позволило ему ломать устоявшиеся традиции, обычаи, привычки, обогащать старый опыт новыми идеями и деяниями, заимствовать нужное и полезное у других народов.

       Не смотря на то, что личность Петра I неоднозначна, он таков каким нам его оставила история. Им можно восхищаться, можно осуждать, но нельзя отрицать того, что без Петра, этой по-настоящему, сильной личности, Россия была бы совсем другой – лучше ли, хуже ли, этого мы никогда не узнаем, но она была бы совсем другой. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  литературы:

1. Павленко Н.И. Петр Великий - М., 1990.
2. Ключевский Василий Осипович, Вече, 2005 – с. 473
3. С. Князьков. Очерки из истории Петра Великого и его времени. Издание 2-ое. — Санкт-Петербург: Издание книжного магазина П. В. Луковникова, 1914. — С. 3.
4. Н. И. Павленко. Три так называемых завещания Петра I. // Вопросы истории, 1979, № 2; В. П. Козлов. Тайны фальсификаций. М., 1996, гл. 3