Коллективизация и индустриализация

Глава 2. Коллективизация

    Зимой 1927 – 1928 гг. в стране имел  место хлебозаготовительный кризис. Урожай 1927 г. был немного меньше, чем в 1926 г., когда крестьяне продавали зерно по выгодным для себя рыночным ценам, а государство сделало успешные закупки. И в это время вследствие внешнеполитического кризиса для СССР, вследствие его изоляции обстановка в стране накалилась. Деревня была обеспокоена внешними проблемами, и крестьяне не желали продавать зерно. Итоги были налицо: в январе 1928 г., несмотря на хороший урожай, крестьяне поставили только 300 млн. пудов (вместо 400 млн., как в предыдущем году). Таким образом, государство недобрало более 2 млн. т зерна (130 млн. пудов). Экспортные поставки зерна, запланированные за приобретенные машины и оборудование, оказались под угрозой. Все экономические проекты могли сорваться. Более того, продовольственное снабжение сверхбыстро растущих вследствие индустриализации городов было поставлено под угрозу. Партия могла резко лишиться поддержки среди рабочего населения.

    Кризис объяснялся многими причинами.  Серьезные ошибки были допущены  в политике цен, которая стимулировала развитие технических культур и животноводства за счет посевов зерновых. Делу вредила конкуренция разных учреждений, занимавшихся государственными хлебозаготовками. Страх перед войной побуждал крестьянина, насколько это было возможно, придерживать зерно. Едва наметилась его нехватка – в игру сразу включились мелкие спекулянты6 они вздули цены. Политические руководители и партийные организации, поглощенные внутрипартийной борьбой и захваченные врасплох непредвиденной угрозой, напротив, проявили известную беспечность⁹.

    В начале 1928 г. лихорадочно изыскивалось  решение. Зерно было нужно достать  «во что бы то ни стало», как приказывал тогда Секретариат  ЦК. Высшие руководящие деятели  направлялись в главные хлебопроизводящие  районы страны, чтобы возглавить операцию на месте. Сталин срочно выехал в Сибирь. Государство вновь решило перейти к языку силы, к насильственным методам времен военного коммунизма. На заготовки в деревню было мобилизовано 30 тыс. коммунистов из числа работников аппарата. Им было поручено провести изъятие зерна путем применения силы. К кулакам, не сдававшим зерно, должна была применяться 107 статья Уголовного кодекса, которой предусматривалось привлечение к суду с конфискацией имущества как спекулянтов; четверть конфискованного зерна должна была передаваться крестьянам-беднякам.

    Если требовалось получить зерно  любой ценой, значит, его необходимо  было изъять не только у  «кулаков», но и у середняков, ибо они тоже отказывались  сдавать зерно по государственным ценам. Тут уже мало было Уголовного кодекса. Нашли другие способы вроде принудительной сдачи зерна в счет займа, самообложения деревень, досрочного взимания налогов. Каковы ни были меры, они неизменно сводились к жесткому нажиму на крестьянина. Конечно, власти собрали зерна лишь не намного меньше, чем в 1927 г. Но на следующий год крестьяне уменьшили посевы.

    А весной 1928 г. обстановка снова  стала угрожающей. Ко всему прочему  добавились неблагоприятные погодные  условия, из-за которых погибли  озимые на обширных площадях хлебного юга (Украина и Сев. Кавказ). Требовалось зерно для пересева. В поисках выхода партия вновь прибегла к чрезвычайным мерам. Последствия были еще более тяжелыми. Сам Сталин признал, что теперь речь шла о том, чтобы вырвать у крестьян их «страховые запасы».

    Ситуация складывалась тяжелая,  а экономические потребности  теперь в первую очередь диктовались  с учетом идущей в стране  индустриализации. Нужно было что-то  делать.

      Осенью 1929 г. рыночные механизмы  были окончательно сломаны. Несмотря на средний урожай, государство получило свыше 1 млн. пудов зерна, т.е. на 60% больше, чем в предыдущие годы. По окончании компании сконцентрированные в деревне огромные силы (около 150 тыс. человек) должны были приступить к коллективизации. За лето доля крестьянских хозяйств, объединившихся в ТОЗы (в подавляющем большинстве бедняки), составила в отдельных районах Северного Кавказа, Среднего и Нижнего Поволжья от 12 до 18% общего числа. С июня по октябрь коллективизация затронула, таким образом, 1 млн. крестьянских хозяйств.

   По решению наиболее ретивых  партийных организаций несколько  десятков районов объявили себя  «районами сплошной коллективизации». Это означало, что они принимали на себя обязательство в кратчайшие сроки обобществить 50% и более крестьянских хозяйств.

    Какова же идеологическая сторона  вопроса?  В политических кругах  сложились две точки зрения  на дальнейшее развитие аграрного  сектора страны. Они были впервые  явно высказаны в декабре 1927 г. на XV съезде ВКП(б), на котором  о деревне было сказано новое слово – коллективизация. Первую представлял Сталин, вторую – в первую очередь Бухарин. Сталин являлся сторонником так называемого «русского» проекта модернизации страны. Основой этого плана были крайние меры в экономике, соответствующие русскому менталитету. Он выступал за форсированное развитие индустрии и, прежде всего, тяжелой промышленности за счет перекачки средств из сельского хозяйства в индустриальный сектор экономики. А потом с помощью средств, которые будут получены с помощью развития так называемого сектора «б», идет подъем сельского хозяйства. Поэтому Сталин предлагал «переход мелких и распыленных крестьянских хозяйств в крупные и объединенные хозяйства на основе общественной обработки земли», за «переход на коллективную обработку земли на базе новой высшей техники»¹⁰.

    Н. И. Бухарин отстаивал так  называемый «американский» проект. Его смысл заключался в равномерном развитии двух «китов» экономики – сельского хозяйства и промышленности. Николай Иванович считал, что страна должна развиваться в соответствии с планом «динамического равновесия» между «различными сферами» производства и потребления так, чтобы смягчать, если не предотвращать экономические кризисы. Нарушение правильных экономических соотношений приводило к нарушению и политического равновесия. Самая серьезная диспропорция в СССР заключается сейчас в отсталости сельского хозяйства, особенно производства зерна. Здесь срочно требовалось выправить положение. Темпы индустриализации должны быть высокими. Однако ускорять их еще больше, утверждал Бухарин, смерти подобно.

    Но Бухарина никто не слушал. В ноябре 1928 г. пленум ЦК единогласно осудил «правый уклон», а апрельский пленум завершил разгром оппозиции. На ноябрьском пленуме ЦК, который проходил в 1929 г., Бухарин был исключен из Политбюро.

    В огне схваток 1928 г. родился  первый пятилетний план. Начиная  с 1926 г. в двух учреждениях, Госплане и ВСНХ, подготавливались различные проекты плана. Оба ведомства подготовили к XVI партконференции (апрель 1929 г.) по одному варианту плана: один – минимальный (Госплан), или «отправной», а другой – максимальный (ВСНХ), или «оптимальный»; его показатели превосходили показатели первого примерно на 20%. Но ЦК уже было решено, что во внимание принимается только второй вариант. Так, наиболее честолюбивый вариант плана сделался его официальной версией и в таком виде был утвержден после конференции также V съездом Советов в апреле – мае 1928 г., после чего он приобрел силу государственного закона страны. По времени он охватывал промежуток с октября 1928 г. по сентябрь 1933 г., т.е. в момент утверждения плана его осуществление следовало считать уже начавшимся. План предусматривал, что за пятилетие выпуск промышленной продукции увеличится на 135%, средств производства – на 55%, национальный доход – на 82%. При всей своей смелости пятилетний план все же основывался на сохранении преобладающего частного сектора, сосуществующего с ограниченным, но высокопроизводительным сектором государственным и коллективным. Наконец, план предполагал, что к 1933 – 1934 гг. примерно 20% крестьянских хозяйств объединятся в товарищества по совместной обработке земли, в которых обобществление коснется исключительно обрабатываемых земель, обслуживаемых «тракторными колоннами», без отмены частной собственности и без коллективного владения скотом. Постепенная и ограниченная коллективизация должна была строиться исключительно на добровольном принципе, с учетом реальных возможностей государства поставлять технику и специалистов.

    Только что принятый план сразу  же подвергся критике и многочисленным  корректировкам в сторону повышения,  особенно в области коллективизации.  Вначале предполагалось обобществить к концу пятилетки 5 млн. крестьянских хозяйств. Однако к декабрю 1930 г. эта цифра уже выросла до 30 млн.

    Такое раздувание показателей  плана свидетельствовало не только  о победе сталинской линии.  Оно питалось иллюзией изменения вещей в деревне: тот факт, что начиная с зимы 1928 г. сотни тысяч бедняков под воздействием призывов и обещаний объединялись в ТОЗы, чтобы при поддержке государства хоть как-то повысить свое благосостояние, в глазах большинства руководителей свидетельствовал «об обострении классовых противоречий» в деревни и о «неумолимой поступи коллективизации». 200 «колхозов-гигантов» и «агропромышленных комплексов», каждый площадью 5 – 10 тыс. га, становились теперь «бастионами социализма». В июне 1929 г. печать сообщила о начале нового этапа «массовой коллективизации».

      Давление на крестьян усиливалось  и в СМИ. 31 октября «Правда»  призвала к сплошной коллективизации.  Неделю спустя в связи с  12-й годовщиной Октябрьской революции  Сталин опубликовал свою статью «Великий перелом», в которой он сказал, что «середняк повернулся лицом к колхозам». Не без оговорок ноябрьский (1929 г.) пленум ЦК партии принял сталинский постулат о коренном изменении отношения крестьянства к коллективизированным хозяйствам и одобрил нереальный план роста промышленности и ускорения коллективизации.

    В целях успешного проведения  коллективизации власти мобилизовали 25 тыс. рабочих в дополнение  к уже направленным ранее в  деревню для проведения хлебозаготовок. Как правило, эти новые мобилизованные рекомендовались на посты председателей организованных колхозов. На местах они вливались в «штабы коллективизации».

 В  результате настойчивой пропаганды  доля коллективизированных крестьянских  хозяйств поднялась с 3,9% в июне  до 7,6% в октябре. На заводах и фабриках разворачивалось движение 25-тысячников. Суть его состояла в том, чтобы отобрать в среде рабочего класса самых лучших его представителей и направить в деревню для организации колхозов и совхозов. По официальным данным, было зарегистрировано около 700 тыс. рабочих, выразивших желание поехать.

      Первое ускорение хода коллективизации  произошло летом 1929 г. к 1 июня  в колхозах было около 1 млн.  дворов, 3,9%. К первым числам ноября  процент повысился до 7,6. Начались  все более настойчивые разговоры о деревнях, районах и даже областях  «сплошной» коллективизации. Но большинство вступивших продолжало оставаться бедняками, т.е. теми, кто меньше всего рисковал. Середняки в колхозах по-прежнему составляли явное меньшинство.

          В ноябре 1929 г. публикуется статья Сталина «Год великого перелома», в которой утверждалось, что уже удалось организовать «коренной перелом в недрах самого крестьянства» в пользу колхозов.

      Конфискация кулацкого имущества  должна была производиться уполномоченными райисполкомов с обязательным участием сельсоветов, представителей колхозов, батрацко-бедняцких групп и батрачкомов. Надлежало производить точную опись и оценку имущества с возложением на сельсоветы ответственности за его сохранность. Средства производства и имущество передавались в неделимые фонды колхозов в качестве взноса за бедняков и батраков, за исключением той части, которая шла в погашение долгов кулацких хозяйств государству и кооперации. Конфискованные жилые постройки передавались на общественные нужды сельсоветов и колхозов. Паи и вклады кулаков в кооперации поступали в фонд коллективизации бедноты и батрачества, а их владельцы исключались из кооперации.¹¹

    Количество хозяйств, ликвидируемых  по каждой категории, должно  было «строго дифференцироваться по районам в зависимости от фактического числа кулацких хозяйств» и не превышать в среднем 3 – 5% всех крестьянских дворов, хотя на самом деле к осени кулацкие дворы составляли не более 2,5 – 3%. Были установлены конкретные цифры, «ограничительные контингенты» подлежащих выселению кулацких хозяйств по районам сплошной коллективизации.

    В условиях безудержной гонки  коллективизации зимой 1930 г. широко  практиковались администрирование  и принуждение при организации  колхозов. Раскулачивание превращалось в средство коллективизации, становилось основным методом ускорения ее темпов. Центральная и местная печать призывала к решительным действиям против кулачества, партийные и советские органы давали местным работникам и организациям указания «всемерно поднимать и разжигать классовую ненависть масс по отношению к кулачеству и другим контрреволюционным элементам», в числе которых оказывались не желающие вступать в колхозы середняки и даже бедняки. Во многих районах число раскулаченных хозяйств достигало 10 – 15%. В 1930 – 1031 гг. в ходе кампании по раскулачиванию только в отдаленные районы страны было отправлено на спецпоселение 391 026 семей общей численностью 1 803 392 человека. Позднее специальные кампании по раскулачиванию не проводились, но высылка осуществлялась, хотя и в меньших масштабах. Всего по состоянию на 1 января 1950 г. оказались выселенными почти три с половиной миллиона крестьян. Около 50% всех выселенных крестьян переселялись в пределах тех же областей, где они проживали ранее.