Холокост в Беларуси

      Проводники не всегда оказывались надёжными людьми. Порой их роль играли самозванцы. Связной партизанского отряда под Руденском Фёдр Туровец приходил в гетто Минска под предложением переправить желающих к партизанам. Он отводил такую группу на 10-15 км от города, отнимал вещи, ценности и бросал на произвол судьбы. Тем, кто пытался сопротивляться угрожал оружием. Люди вынуждены были возвращаться в гетто, и по дороге часть из них попадала в руки полиции, [2, с. 55].

      Также роль проводников исполняли евреи, внешность которых была лишена семитских  черт. Чаще это делали женщины, подростки  и дети 10-12 лет, которые меньше вызывали подозрения. Они приходили  в гетто, жили там и несколько дней и  даже неделю, ожидая формирования группы, а потом выводили по несколько  десятков человек. Заранее были известны места стоянок и пароль, [2, с. 56].

      Уникальными остаются случаи спасения евреев при  участии солдат, офицеров немецкой армии. Люди, отважившиеся на подобный шаг, рисковали и при разоблачении должны были понести наказание. Мотивы такого поведения были разными. Одни немцы спасали евреев, будучи знакомы с ними в ходе совместной работы и успев установить дружеские отношения. Другие делали это из неприязни к геноциду, третьи – имея опыт общения с евреями у себя на родине, четвёртые – в минуту душевного порыва, став свидетелями массового убийства, [2, с. 58].

      Несмотря  на масштабы геноцида, евреи как  могли боролись за выживание. Преодолеть условия, в которых их оставили на оккупированной территории, было почти невозможно. Спасения приходило порой, откуда его меньше всего ожидали, включая участие немецких военнослужащих, христианских верующих. Опыт взаимоотношений людей в годы катастрофы показывает общий уровень накопленных человечеством гуманитарных ценностей, [2, с. 64]. 
 
 
 
 

5. Судьбы  детей в годы оккупации

    В период стремительного наступления  немецких войск лишь немногих детей  смогли вывезти вглубь страны. Территория БССР была оккупирована к началу сентября 1941 г., а эвакуироваться удалось только 20 % еврейского населения республики, [3, с. 68].

    Сотни еврейских детей находились к  началу войны на отдыхе в летних лагерях, детских садах и яслях. Спасение зависело от умения сориентироваться в сложной обстановке, не растеряться, найти выход, казалось, из безвыходной ситуации. 22 июня 1941 г. было запланировано открытие пионерского лагеря на озере Нарочь для 500 детей. Почти всю организационную работу возложили на старший отряд в возрасте 15-16 лет. Рано утром небо гудело от рева самолетов, которые шли низко с черными крестами на крыльях в сторону Минска. Обслуживающий персонал из местных жителей на работу не вышел. Некому было накормить детей. Начальник лагеря Лев Файшлевич вместе с вожатыми Ривой Берман и Леной Лагацкой вскрыли продуктовый склад. Вожатые Михаил Бурштейн и Лева Марон поехали на станцию Кобыльники искать эшелон для эвакуации. Они сумели добиться у военного коменданта Молодечно 4 вагона для пионерского лагеря. Трое родителей из Вильнюса в последний момент приехали на автобусе и забрали своих детей. Спустя час автобус остановили немецкие диверсанты и расстреляли пассажиров. Уцелел один Дима Любавин, которого тяжелораненым подобрали местные жители и больше полгода прятали в подвале.

    Многих  эвакуировали в сельскую местность, где угроза артиллеристских обстрелов  и бомбардировок была невелика. Часть  еврейских детей осталась среди  своих белорусских и русских  сверстников. Весной 1943 г. в одном  из совхоз Минской области нацисты обнаружили целый барак с детьми, которые были предоставлены сами себе. Крестьяне приносили им подаяние, семилетние ухаживали за трёхлетними, многие уже погибли от голода, болезней и холода. Немцы пытались выяснить национальную принадлежность детей и отправили всех на вокзал в Минск, где продержали двое суток без еды и питья. Трое старших пытались бежать, но были застреляны. Затем детей стали продавать, начиная с 35 марок за ребёнка. Мария Готовцева рассказывала, что немцы зазывали прохожих и торговались. Когда большинство распродали, цену снизили до 10 марок. Дети плакали, протягивали руки и просили: "Купите, иначе нас убьют!" Эти сведения подтвердили минчанки Марфа Орлова и Феня Лепешко, [3, с. 69].

    Гибель  грозила "полукровкам" - потомкам от смешанных браков евреев и неевреев, выдачи которых требовали нацисты. 1 июля 1941 г. из Боровской волостной управы сообщали в Минск, что в д. Банцеровщина Минского района проживает вдова Вера Закревская, белоруска, которая до войны была в браке с евреем. Вместе с ней находились сыновья Виля и Леонид, 1939 и 1941 г. р. После ликвидации гетто в Узде в октябре 1941 г. (1740 чел.) в живых остался только 12-летний Эдик Уэльский, рожденный от матери-еврейки и отца-белоруса. Отцу удалось буквально вырвать сына из рук карателей в тот момент, когда он раздетый лежал на краю рва и ждал своей участи, [5].

    Сведений  о том, сколько детей было заключено  в гетто, не сохранилось, но известно, что их было много и они продолжали появляться каждый месяц. В Минском гетто к ноябрю 1942 г. насчитывалось 2127 детей или 22,5 % всех жителей. В самом городе вне гетто проживало 102 тыс. 132 жителей, включая 44тыс. 892 детей в возрасте до 18 лет (44%). Дети мало общались между собой, даже те, кто не отличался раньше замкнутостью, теперь не стремился поделиться с другими. Все быстро повзрослели, детство кончилось с приходом немцев. Книг, каких-либо игр в домах не было, освещения отсутствовало, спать ложились рано. Мальчики и девочки, независимо от возраста были озабочены проблемой выживания. У большинства были мысли, что делать завтра? Общее настроение было подавленным. Люди ходили, разговаривали, размышляли, что делать и как жить, интересовались тем, что происходит в мире, пользовались любой информацией и слухами, [3, с. 70].

    Многие  взрослые сумели выжить в гетто именно благодаря детям. В Слуцке, Гомеле, Вилейке, Бобруйске и др. местах дети и подростки подползали под проволокой и ходили выменивать продукты, несмотря на то, что гетто охранялось. В Минске дети убегали на железную дорогу собирать уголь, валявшийся вдоль путей, и таким образом пережили холодную зиму 1941 -  1942 гг.

    В борьбе за выживание дети занимались спекуляцией и воровали. К этому  их вынуждала вся криминальная атмосфера  оккупационного режима. В Минском  гетто дети и подростки покупали продукты питания на Суражском базаре у крестьян из окрестных деревень и перепродавали раненым немцам на железнодорожной станции. Солдаты охотно покупали масло, молоко, яйца и сыр. Порой, еврейские дети и подростки предпринимали рискованные шаги, чреватые опасностью для жизни. Внутрь масла для увеличения веса вкладывали кусок металла или камень. Дождавшись, когда немцы уходили с котелками на вокзал за горячим обедом, дети проникали в вагон. Не обращая внимания на то, что в некоторых купе лежали тяжелораненые, они шли по коридору и похищали всё, что попадало под руку: часы, одежду, зажигалки, ножи и даже очки. Через некоторое время это продавалось на рынке. По ночам на товарных станциях дети забирались в вагоны с продовольствием, взламывали ящики на открытых платформах, [3, с. 71].

    Таким образом, судьба еврейских детей  на оккупированной территории является неотъемлемой частью истории Катастрофы, имеет свои особенности и специфику. Дети, в отличии от взрослых, оказались в наиболее бедственном положении. Отсутствие жизненного опыта и накопленных связей, специальности, наконец, физических сил делали их беззащитными, уменьшали шансы на выживание. Они погибали первыми. В то же время, дети обладали несомненными преимуществами перед взрослыми. Еврейская внешность у многих в детском возрасте была менее выражена, что в критической ситуации часто оказывалось решающим обстоятельством. Им легче было притупить бдительность неприятеля, выдать себя за нищих и побирушек. Война заставила всех быстро повзрослеть. Примеры того, как нацисты и их соучастники из местного населения поступали с родителями, родными и знакомыми заставили быстро понять опасность своего еврейского происхождения. Дети скорее приспосабливались к обстоятельствам и острее реагировали на перемену конкретной ситуации. В момент опасности им было легче спрятаться, а недостаток жизненного опыта лишал парализующего страха. Стремление к выживанию у детей было зачастую гораздо выше, чем у взрослых. Навыки поведения, которые они усваивали из окружающей жизни, оказывались более действенными. Не случайно партизаны часто использовали детей в качестве проводников, разведчиков, связных, проникавших в гетто и выводивших в лес взрослых. После окончания войны они легче приспособились к новой жизни. Вступив в пору зрелости, они нашли в себе силы учиться, обзавестись семьями, родить детей, [3, с. 89]. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

6. Последствия Холокоста

    В послевоенные годы проводился розыск и наказание многих преступников, принимавших участие в геноциде евреев. В частности, 15—29 января 1946 года в Минске состоялся судебный процесс, на котором перед судом военного трибунала предстали 18 военнослужащих германской армии и полиции. 14 из них были приговорены к смертной казни, 4 — к длительным срокам тюремного заключения. В 1967 году в Германии был опознан и в 1973 году осуждён на пожизненное заключение бывший гебитскомиссар Слонима Герхард Эррен, причастный к смерти десятков тысяч евреев слонимского гетто. В то же время ряд лиц, причастных к массовым убийствам, избежал наказания либо получил не очень длительные сроки заключения, [4].

    После окончания войны усилился великодержавный русский шовинизм. Власти препятствовали реэвакуации евреев, возврату их имущества и устройству на работу. Жилищный кризис, существовавший до войны, значительно обострился. Коммунальные службы не работали, жилой фонд уменьшился в десятки раз. Военные действия в Белоруссии лишили крова около трёх миллионов человек. Евреи испытывали особые трудности, в большинстве случаев это были одиночки, потерявшие своих близких, вдовы, дети и старики. Родственники их были расстреляны в гетто или не вернулись с фронта. Они не  располагали никаким имуществом, не имели элементарных вещей для устройства домашнего хозяйства. Дома и квартиры, принадлежавшие ранее евреям, были разрушены, сгорели или были разграблены, другие – самовольно заняты неевреями или государственными организациями. Доказать своё право на домовладение мешало отсутствие необходимых документов, утерянных в годы войны. Восстановление прав собственности евреев стало важным условием их адаптации к мирной жизни.

    Евреи столкнулись с проблемой замалчивания Холокоста и отрицанием их вклада в победу над Германией на фронте и в тылу. Чинились необоснованные препятствия в увековечении памяти родных и близких. Захоронения, связанные  с геноцидом, во многих местах не были отмечены. Стандартные памятники на братских могилах, установленные местной администрацией не включали слово “еврей”, заменяя его на абстрактное “мирные жители” или “советские граждане”. Когда же родственники погибших евреев проявили  собственную инициативу увековечить эту память, местные власти отказались установить над ними государственную опеку и предпринимали энергичные попытки для того, чтобы заставить их отказаться от слов “еврей” и “гетто”, надписей на идиш, не говоря уже об иврите, [1, с. 14-15]. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Заключение

    Полное  осознание Холокоста лежит за пределами человеческого разума. На Земле уже живут поколения, которые, к их счастью, не могут помнить  о "сожженных заживо". По тематике Холокоста десятки лет в странах Европы, а также у нас, работают особые мемориальные и научные учреждения, собираются тысячи свидетельств случайно уцелевших, со временем все более редких очевидцев, издается множество документальных сборников, судебно-следственных материалов, монографий и статей.

    Не  прошло и полувека, как западные немцы стали осознавать, что их отцы и деды, служившие в вермахте, - военные преступники, которые под  предлогом борьбы с коммунизмом, а заодно и с евреями, с нечеловеческой жестокостью расчищали мир для  германской экспансии.

    Холокост  имеет универсальные черты. Во-первых, это пропаганда ненависти к какому-либо народу, требования ограничения его  прав и изгнания со своей территории. Во-вторых, осуществление геноцида по этническому принципу. В каждом политическом движении, использующем расистские и националистические лозунги, видна тень Холокоста. В-третьих, равнодушие и отсутствие противодействия со стороны мирового сообщества тенденции  распространения расизма в отдельно взятом государстве, в итоге обернувшееся гибелью 6 миллионов человек.

    Без стремления осознать истоки, ход и  последствия антисемитизма в  Германии, как одного из наиболее значимых примеров истории, человечество не застраховано от повторения ошибок своих предков. 
 
 
 
 

    Список  использованных источников

1. Смиловицкий, Л. Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941-1944 гг. / Л. Смиловский. – Тель-Авив, 2000. – С. 13-43.
2. Смиловицкий, Л. Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941-1944 гг. / Л. Смиловский. – Тель-Авив, 2000. – С. 46 -56.
3. Смиловицкий, Л. Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941-1944 гг. / Л. Смиловский. – Тель-Авив, 2000. – С. 68-89.

4. Википедия [Электронный ресурс] / Холокост в Белоруссии. – Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Холокост_в_Белоруссии. - Дата доступа: 17.11.2010.

5. Уцелевшие в Холокосте [Электронный ресурс] / Судьба еврейских детей в годы оккупации на территории Белоруссии. – Режим доступа: http://www.netzulim.org/R/OrgR/Articles/Stories/Smilovitsky02.html. - Дата доступа: 17.11.2010.