Гражданской Кодекс РСФСР 1922 года

полицейское, финансовое право) и частное (гражданское, торговое,

вексельное). Государство должно было защищать их интересы, когда к нему

обращались  за помощью. То, что гражданское право  является отраслью,

защищающей только имущественные интересы частных лиц, а государство как его

субъект не имеет преимуществ, рассматривалось  как основной признак отрасли.

      Ленин же считал, что правовые  институты, созданные гражданским  правом,

могли с пользой работать и на социалистическое государство. Отделить одно

от  другого, взять то, что нужно, а ненужное отбросить казалось невозможным

для профессиональных юристов, да и не все  коммунисты вполне понимали, как

этого можно достичь. Если гражданское  право всегда было частным, его нельзя

сделать публичным; если Гражданский кодекс создавать, надо возрождать все

или почти все дореволюционное гражданское  право,— таков был достаточно

распространенный  взгляд на проблему. Отсутствие гибкости возмущало Ленина,

и он предостерегал в своем письме составителей проекта от слепого

следования  за “тупоумными буржуазными старыми  юристами”. Ленин требовал,

чтобы в данном случае помощником законодателя была не теория русского

дореволюционного  гражданского права, а революционное  правосознание, т. е. в

основу  должна быть положена выгода пролетарского  государства, а не

соответствие  проекта логике построения буржуазных гражданских законов.

Революционное правосознание рассматривалось  Лениным как важнейшее

концептуальное  основание подготовки проекта Гражданского кодекса, а не как

источник  права, что получило значительное распространение  в первые годы

после революции.

      Ленинские требования к будущему  Гражданскому кодексу членам  Комиссии

юристов, очевидно, не были известны: ведь письма Ленина не предназначались

для печати, к тому же работу по созданию проекта ГК возглавлял Гойхбарг,

который вообще не имел с Лениным ни встреч, ни переписки по этому поводу.

Но  даже если это не так и Комиссии предложили подготовить проект будущего

Кодекса с учетом интересов государства  и с допущением широкого

государственного  вмешательства в «частноправовые» вопросы, вряд ли можно

было  ожидать от ее членов составления  проекта, целиком соответствующего

ленинским требованиям.

      С позиций юристов старой школы  гражданское право буржуазного

государства мало, чем отличается от гражданского права государства

социалистического — и по предмету, и по методу регулирования. Октябрьская

революция была ими принята, но отсутствие твердой  марксистской

теоретической базы, с одной стороны, и следование основополагающим

доктринам цивилистики — с другой, сказывались  именно в ином их взгляд на

роль  социалистического государства  в регулировании гражданско-правовых

отношений. Для них государство и при  социализме, и при капитализме

оставалось  субъектом частноправовых отношений. Кроме того, не был

распределен объем допущения частного сектора  в социалистическое хозяйство.

Практика  его только нащупывала. И если интересы хозяйственного развития

страны  требовали расширения частного сектора, то идеологические постулаты

сдерживали  этот процесс.

      Тот факт, что разработчики проекта  пытались воспринять опыт

западноевропейских  стран, за что их главным образом  и ругали, совсем не

свидетельствует о неправильности их подхода. Ленин  сам предлагал взять от

опыта других государств все, что можно было использовать в защиту

трудящихся. Сразу возникает ряд вопросов. Во-первых, почему Ленин ничего не

сказал  о русской литературе и опыте, во-вторых, почему ничего не говорится

о возможности использовать отдельные  правовые норм. Скорее всего, дело в

том, что русское гражданское право  сильно отставало от требований

экономического  развития страны. Оно не устраивало даже российскую

буржуазию, что уж говорить об интересах трудящихся. В 1900-е годы в России

только  обсуждался проект нового Гражданского Уложения. В Западной Европе

буржуазные  гражданские кодексы были в большинстве  случаев приняты в начале

века, и к 1922 г. имелась уже практика их применения. Борьба рабочего

класса  этих стран за свои права должна была найти отражение, очевидно,

именно  в правовой литературе и правоприменительной  практике. Идеи письма

Ленина  Курскому от 28 февраля 1922 г., к сожалению, при создании ГК не были

использованы в должной мере.

      Из сказанного ясно, что перед  разработчиками нового Гражданского

кодекса ставилась задача практически невыполнимая: требовался нормативный

акт, в котором сочетались бы достижения новейшей цивилистики и нормы

советского  гражданского права, действующие на момент выработки проекта.

Причем  объем допущения частного сектора  в экономике в большой степени

должен  был определяться революционным  правосознанием, которым большинство

участников  Межведомственного совещания, если не все, не обладали, как,

впрочем, и многие из числа их критиков.

      Начало критическим выступлениям  положила речь Гойхбарга на IV сессии

ВЦИК: “...Эти юристы, в количестве около 10-ти, собрались и выработали

начало  проекта, в котором оказалось, что  всякий буржуй может найти ответ на

все вопросы, которые его интересуют...  .Там было только слабое упоминание

о том, что земля является общенародным достоянием, даже не собственностью

государства, а общенародным достоянием, а затем  все остальное относительно

промышленности, железных дорог, недр земли и крупнейших наших командных

высот, в том числе монополии внешней  торговли все это, как некий сон,

промелькнуло  перед ними и исчезло”. После  того выступления критика проекта

стала традиционной по всех публикациях 20-х годов, посвященных истории

создания  ГК.

      Расхождения во взглядах объяснялись  различными позициями в отношении

будущего  экономики страны. Нормальное развитие товарно-денежных отношений

требовало широкого применения гражданско-правовых норм, большинство из

которых должно было остаться диспозитивным, разработки торгового права. На

такой концепции строили свой проект юристы в Межведомственном совещании, и

с их точки зрения новый законодательный  акт должен был отвечать последнему

слову цивилистики. В нем, по их мнению, следовало  учесть все, даже самые

мелкие  детали и в то же время субъектам  предоставить широкую свободу. Если

бы  это было проведено в жизнь, был  бы создан кодекс классического

гражданского  частного права. Видимо, предполагалось опираться и на русские

правовые  традиции, а также на те немногочисленные нормативные акты по

гражданскому  праву, которые были приняты Советским  государством.

      Для сторонников частичного и  достаточно кратковременного допущения

товарно-денежных отношений, свободы торговли с обязательным возвращением к

методам “военного коммунизма” (т. е. бестоварному продуктообмену,

ликвидации  денег, государственной монополии  на средства производства) все

проекты в области создания нового ГК должны были быть сведены к

определенному допуску гражданско-правовых норм при  безусловном господстве

административно-правовых методов регулирования.

      Первая же статья проекта Межведомственного  совещания противоречила

господствовавшей  доктрине примата интересов пролетарского  государства над

естественными правами человека. Как показала жизнь, теория “естественных

прав” потерпела поражение, столкнувшись с железной практикой пролетарского

государства. При обсуждении проекта в Коллегии НКЮ была сделана

существенная  правка: из текста исключалось указание на момент начала и

окончания правоспособности, слово “человек”  было заменено на “гражданин

РСФСР”, после чего статьи стали вполне приемлемыми  для Наркомюста

      Межведомственное совещание предложило ввести в Кодекс статью (в

проекте ст. 9), которая гражданско-правовыми средствами должна была

защитить  доброе имя. Включение в сферу  гражданско-правовых отношений

отдельных личных неимущественных отношений  отвечало интересам советского

гражданского  права. Коллегия НКЮ признала необходимым  исключить данную

статью  из проекта.

      Таким образом, Общую часть  ГК, разработанную Межведомственным

совещанием  и состоявшую из 13-ти статей, в целом Коллегия НКЮ одобрила. В

другие  разделы проекта были внесены  существенные изменения, много статей

Коллегия  исключила. Основанием для критики  послужило отсутствие в проекте

классовой направленности, а точнее, в вину ставился сугубо гражданско-

правовой  подход к тем проблемам, которые  до того решались административным