Гражданская война в 1946-1949 гг

И еще один факт. 19 июля 1949 года генеральный консул в Пекине Э. Клабб в донесении Госсекретарю США сообщил, что 18 июля он был приглашен на встречу с лидерами Демократической лиги Китая Ло Лунцзи, Чжан Дунсунем и Чжоу Цзиньянем. Эта встреча состоялась с ведома Мао Цзэдуна.

Рисунок 79

Части китайской народной милиции

Ло Лунцзи заявил американскому генконсулу, что "у Мао Цзэдуна трудное положение. Как руководитель компартии он обязан занимать должную позицию в отношении СССР. Однако Мао как китайский лидер может говорить одно, а действовать по-другому, сообразуясь с конкретной обстановкой. Это надо иметь в виду, читая коммунистическую пропаганду". Ло Лунцзи передал Клаббу адресованный Вашингтону совет, чтобы в своей пропаганде США не заостряли внимание на том, что Мао – потенциальный лидер страны, который поведет ее по националистическому пути, поскольку, по словам Ло Лунцзи, подобные выступления послужат помехой "такому развитию событий, которые бы привели к этому" ^[873].

Позицию же американцев, пытавшихся наладить контакты с китайскими коммунистами – их идеологическими противниками, охарактеризовал Государственный  секретарь Д. Ачесон. В марте 1950 года, выступая в сенатской комиссии по иностранным делам конгресса США, он заявил: "Для США все равно, пусть хоть сам дьявол правит Китаем… лишь бы он не был прислужником Москвы"^[874].

Тем не менее 14 февраля 1950 года между Советским Союзом и новым Китаем был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве. Канва документов, разработанных и принятых за время пребывания Мао Цзэдуна в Москве, в целом соответствовала договору и документам от 1945 года, но отличалась по существу. По сей день многими историками и политологами договор 1950 года расценивается как ошибка Сталина, не разгадавшего хитрость "восточного гостя". Так, сопоставляя советскую позицию на переговорах с представителем Чан Кайши в 1945 году и спустя пять лет с Мао Цзэдуном, советский дипломат A.M. Ледовский отмечает: в 1945 году правительство СССР "очень твердо отстаивало свою позицию, связанную с защитой государственных интересов СССР, имея в виду, в частности, огромные по тем временам капиталовложения, внесенные Россией в Маньчжурии. В переговорах же с Мао Цзэдуном Сталин проявил беспрецедентную в международных отношениях уступчивость и встал на путь отказа от всего, что СССР получил по договору 1945 года и по предыдущим соглашениям, начиная с Русско-китайского договора 1896 года о союзе и постройке Китайской Маньчжурской железной дороги" ^[875].

Действительно, соглашение 1945 года о совместном использовании  Китайско-Чанчуньской железной дороги (КЧЖД) было заключено на 30 лет, с последующей передачей всего имущества Китаю. А по соглашению 1950 года совместное использование сократилось до двух лет. Город Дальний (Далянь) в соглашении 1945 года объявлялся в соответствии с Ялтинскими решениями открытым портом, но под советским руководством. Соглашение же 1950 года предусматривало передачу властям Китая всего имущества, находившегося во владении или аренде советской стороны в течение 1950 года. Порт-Артур (Люйшунь) по соглашению 1945 года становится советской военно-морской базой на 30 лет, а по новому соглашению подлежал передаче Китаю со всем имуществом не позднее 1952 года.

Кроме этого, КНР предоставлялся кредит в 300 млн. рублей для закупки  оборудования на беспрецедентно льготных условиях – под 1 % годовых ^[876]. Наконец, за три месяца пребывания Мао Цзэдуна в СССР неизменно удовлетворялись его просьбы: о помощи советской авиации при переброске войск НОА в Синьцзян, об экономической помощи приграничным районам Китая и т.д ^[877].

Уступки советского лидера очевидны. Тем не менее следует  учитывать, что в тот период для  СССР было жизненно важным удержать свои позиции, завоеванные в годы Второй мировой войны, и получить максимальную отсрочку назревавшей тогда третьей мировой. Прочный союз с самой многонаселенной страной мира был для СССР в тот момент важнейшим фактором устрашения США – потенциального агрессора, безраздельно владевшего атомным оружием. В этом случае "уступки" советского лидера полностью оправдали себя. На долгие годы Сталин стал для Мао Цзэдуна "учителем революции во всем мире" и "лучшим другом китайского народа".

Соответственно, для укрепления позиций нового союзника Советский  Союз вынужден был оказать ему  масштабную помощь, в том числе  – военную. И она была оказана  в полной мере. В первую очередь  в формировании китайских ВВС  и войск ПВО.

Впервые за помощью в создании ВВС (официально образованы 11 ноября 1949 года) китайские коммунисты обратились к СССР летом 1949 года. 1 августа 1949 года в Москву в числе делегации КПК, возглавляемой Лю Шаоци, прибыли авиационные специалисты Лю Ялоу, Чжан Сюэши, Ван Пин'ян и др. с просьбой оказать содействие в создании шести авиашкол (двух бомбардировочных и четырех истребительных), а также в поставке боевых самолетов для формирования ВВС и организации парашютно-десантной части в 800-1000 человек. Свои потребности они оценили в 1200 летчиков и 2000 техников, 200 истребителей и 80 бомбардировщиков ^[878]. В это время НОАК обладала лишь 26 боевыми самолетами американского и английского производства (Р-51, "Москито", В-24, В-25, С-46, С-47, АТ-6, РТ-19) и одной авиашколой с 35-40 самолетами, где преподавали 19 японцев ^[879].

19 сентября 1949 года по  просьбе руководителей КПК советское  правительство приняло решение  послать военных специалистов  в Китай, подбор которых проводился  заранее. В конце сентября в  Пекине уже работал военный  советник генерал-лейтенант П.М.  Котов-Легоньков со своим аппаратом, куда входили заместитель главного советника и старшие советники по основным родам войск. К 7 октября были подобраны и специалисты для создания шести летно-технических школ. В целом к концу декабря 1949 года с Народно-освободительной армией Китая сотрудничали 1012 военных специалистов из СССР ^[880]

Широкомасштабные поставки советской авиатехники в Китай  начались уже осенью 1949 года. До конца  года для китайских летных и летно-технических  школ из СССР доставили 336 учебно-тренировочных, учебно-боевых и боевых самолетов  Як-11, Як-12, Як-18, УТБ-2, УТу-2, Ту-2, УЛа-9, Ла-9, Уил-10, Ил-10 и Ли-2. В 1950 году Китаю  передали еще 310 самолетов, в их числе 62 реактивных истребителя МиГ-15. Кроме  того, был продлен срок пребывания в КНР советского авиационного полка, который был направлен в распоряжение ЦК КПК для оказания помощи в проведении боевых операций в районах "труднодоступных  для коммунистических войск".

Как уже отмечалось выше, по договору от 14 февраля 1950 года Советский  Союз взял на себя обязательство "оказать  помощь Китаю" всеми имеющимися у  него средствами, включая военные. В  тот же день Постановлением Совета Министров СССР № 582-227 сс для организации ПВО г. Шанхая была создана Группа советских войск противовоздушной обороны. Этому решению предшествовали переговоры в декабре 1949 года и начале февраля 1950 года. В ходе этих переговоров Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем были поставлены вопросы о создании с помощью Советского Союза национальных частей для захвата Тайваня (Формозы), где сконцентрировались остатки войск Чан Кайши. Китайские руководители попытались склонить советского лидера на проведение секретной диверсионной акции в отношении Тайваня с использованием "своих" добровольцев, а также волонтеров из числа "военнослужащих стран народной демократии". Однако И.В. Сталин отклонил это предложение, но дал согласие обучить "кадры китайского морского флота" в Порт-Артуре с последующей передачей части советских кораблей Китаю ^[881]; подготовить план десантной операции на Тайвань в советском Генеральном штабе и направить в КНР группировку войск ПВО и необходимое количество советских военных советников и специалистов ^[882].

Это решение было связано  с активизацией чанкайшистской авиации, базировавшейся на острове Тайвань ^[883]. Особенно интенсивным налетам подвергался крупнейший промышленный центр и важнейший порт Китая – Шанхай. Бомбардировки наносили серьезный ущерб зданиям и сооружениям, приводили к человеческим жертвам. В связи с этим китайское руководство и обратилось к советскому правительству с просьбой об оказании помощи в улучшении противовоздушной обороны Шанхая.

Командующим группировкой советских  войск ПВО в Шанхае был назначен генерал-лейтенант Павел Федорович  Батицкий, начальником штаба – гвардии полковник Б. Высоцкий. Заместителями командующего группой войск стали: по авиации – генерал-лейтенант авиации С.В. Слюсарев, по зенитной артиллерии – гвардии полковник С.Л. Спиридонов. Он же командовал 52-й зенитно-артиллерийской дивизией ^[884].

В боевой состав группы входили: оперативная группа: управление группы войск, управление 106-й истребительной авиационной дивизии (ИАД) (командир дивизии – полковник Якушин, заместитель  командира дивизии – полковник  Новицкий, начальник штаба – подполковник Комаров); управление 52-й зенитно-артиллерийской дивизии (командир дивизии – гвардии  полковник С.Л. Сиридонов, начальник штаба – полковник Антонов); 1-й Гвардейский зенитно-прожекторный полк (командир полка – полковник Лысенко, начальник штаба – гвардии майор Бирюков); 64-й отдельный радиотехнический батальон воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) (командир батальона – майор Михайлов, начальник штаба – капитан Поломарчук).

Рисунок 80

Главнокомандующий НОАК Чжу Дэ (архив автора)

Один из участников тех  событий – П.Ф. Лутков, служивший  с 1945 г. в 25-м зенитно-прожекторном полку (г. Дмитров Московской обл.), переименованном в декабре 1949 г. в 1-й гвардейский зенитно-прожекторный полк, так описывает свое прибытие в Китай:

"В декабре 1949 г. полк  внезапно получил фронтовое наименование. У нас отобрали солдатские  документы и форму, всех переодели  в гражданскую одежду, выдали  большие красные чемоданы с  бельем и другими принадлежностями. К месту погрузки мы следовали  поодиночке под видом инженеров.  В эшелоне вместе с вооружением  и оборудованием нас повезли  на Восток, не сообщив, куда  и зачем мы передислоцируемся.  На одной из приграничных станций  нас встретил и приветствовал  т. Мао Цзэдун. Теперь стало  ясно, что нас везут в Китай.

По приезде в Шанхай нас переодели в форму китайской  армии, прикрепили к каждому из нас  по "ученику – наставнику –  охраннику" китайцу и запретили  без сопровождения выходить из расположения части. Необходимость запрета общения  с населением нам объяснили тем, что гоминьдановцы якобы буквально охотятся за советскими воинами с целью их пленения и последующего предъявления капиталистическому миру в качестве доказательства вмешательства русской армии в гражданскую войну в Китае. Так соблюдалась секретность нашего участия в войне, но гоминьдановские газеты быстро раскрыли ее и опубликовали карикатуры с изображением советского солдата, из-под полы гражданского пальто которого торчал автомат" ^[885].

Основную ударную силу группы войск составляла 106-я ИАД. Приказом военного министра СССР № 0040 в ее состав вошли следующие части: 29-й гвардейский истребительный авиационный полк (ГИАП) – командир полка – Герой Советского Союза, гвардии подполковник Пашкевич, начальник  штаба – гвардии подполковник Костенко. Полк имел на вооружении 40 реактивных истребителей МиГ-15; 351-й истребительный авиационный полк (командир полка  – Герой Советского Союза, гвардии  подполковник Макаров, начальник штаба  – майор Алгунов). Полк имел на вооружении 40 поршневых истребителей Ла-11 и 1 УЛа-9; 829-й смешанный авиационные полк (командир полка – полковник Семенов, начальник штаба – подполковник Пичков). Полк имел на вооружении 10 бомбардировщиков Ту-2 и 25 штурмовиков Ил-10, плюс 1 УИл-10; транспортная авиагруппа под командованием майора Чебаторева (10 Ли-2). В состав дивизии вошли также части обеспечения; 278, 286 и 300-й отдельные автотехнические батальоны; отдельные радиотехническая и автомобильная кислородно-добывающая станции; 45-я отдельная рота связи ^[886]. После переговоров генерал-лейтенанта П. Батицкого, прибывшего в Китай 25 февраля, с главнокомандующим НОАК Чжу Дэ в состав группировки были включены четыре китайских зенитно-артиллерийских полка смешанного состава (2,3,11 и 14-й).

Всего в состав советской  группы входило: 118 самолетов (в том  числе: МиГ-15-39,Ла-11 – 40, Ту-2 – 10, Ил-10 – 25, Ли-2 – 4), 73 прожекторных и 13 радиотехнических станций, 116 радиостанций, 31 радиоприемник и 436 единиц автотранспорта ^[887].

С 9 по 15 февраля в Шанхай прибыли: оперативная группа командующего советскими войсками, управление 106-й  иад ПВО, управление 52-й зад и 64-го ортб ВНОС. 9 марта в Сюйчжоу прибыл личный состав 29-го иап и авиакомендатура 286-го отдельного автотехнического батальона. В десятых числах апреля в Китай прибыли: 829-й смешанный авиаполк; 278-й авиатехнический батальон (развернулся на аэродроме Дачан); 286-й батальон (на аэродроме Дзяньвань). В это же время на аэродром Сюйчжоу был передислоцирован 300-й батальон, который с октября 1949 года базировался в Пекине.

С 23 марта на девятнадцати позициях в районе Шанхая закрепился 1-й гвардейский зенитно-прожекторный полк, образовав круговую световую зону с радиусом 10-20 км и зону обнаружения  самолетов в 20-30 км от центра города. В течение марта – апреля на территорию Китая были передислоцированы  и остальные советские части.

Основным аэродромом в  период сосредоточения дивизии являлся  аэродром Сюйчжоу, располагавшийся между Шанхаем и границей СССР. На нем в период с 3 по 27 марта 1950 года происходила выгрузка и сборка самолетов МиГ-15 29-го иап, доставленных туда по железной дороге из СССР, и подготовка их к облету и затем перебазированию в район боевых действий. К 1 апреля 39 самолетов были собраны и перебазировались на постоянное место дислокации 29-го иап – аэродром Дачан в 10 км северо-восточнее Шанхая. Прикрытие аэродрома от возможного прорыва вражеских бомбардировщиков и самолетов-разведчиков осуществлялось тремя звеньями 351-го ИАП, перебазировавшимися с аэродрома Дальний еще 7 марта.

Несение боевого дежурства  на земле и патрулирование в воздухе  в районе аэродрома было своевременным. Противник, получив агентурные данные о формировании в районе Сюйчжоу советских авиационных частей, попытался провести аэрофотосъемку своими самолетами-разведчиками. Однако безуспешно.

Рисунок 81

Бойцы Народно-освободительной  армии Китая. 1951 г.

13 марта звено истребителей  Ла-11 под командованисм старшего лейтенанта В. Сидорова в 12-15 км южнее от аэродрома обнаружило и атаковало самолет противника В-25. Вражеский разведчик, пролетев 50 км, разбился, а его экипаж погиб. На следующий день к аэродрому Сюйчжоу попытался прорваться еще один разведчик В-25. Его встретило звено истребителей под командованием старшего лейтенанта П. Душина. После нескольких успешных атак самолет был вынужден произвести посадку в 4 км от аэродрома. Шесть членов экипажа гоминьдановского самолета были взяты в плен, а седьмой (радист) погиб. После этого случая активность чанкайшистской авиации несколько снизилась.