Формы феодальной земельной собственности в странах Востока в XVI-XVIII вв

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И  НАУКИ РФ

ФГБОУ ВПО  ДАГЕСТАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

 

 

 

 

РЕФЕРАТ

" Формы феодальной земельной  собственности в странах Востока в XVI-XVIII вв. "

 

 

 

 

 

Выполнил: ст-т 3 к., ФВ.,

Научный руководитель:

 

 

 

 

Махачкала - 2012

Содержание

Введение..............................................................................................................3

1. Восточная модель феодализма..........................................................................4

2. Феодализм на рубеже нового времени...........................................................6

3. Собственность на землю....................................................................................9

Заключение............................................................................................................17

Список используемой литературы......................................................................19

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

На Востоке можно выделить три  основные группы стран, различавшиеся  по формам и темпам феодализации: древнейшие очаги цивилизации - Египет, Двуречье, Иран, Индия, Китай; другие земледельческие цивилизации, вступившие на путь формирования классов и государства с первых веков н. э., - Корея, Япония, страны Юго-Восточной Азии, Эфиопия.

В то время как в странах первой группы феодальный строй пришёл на смену уже развитому классовому обществу, у тех народов (земледельческих  и кочевых), которые вступили в  стадию классового общества сравнительно поздно, рабовладельческая тенденция  развития в довольно короткий срок уступила место феодальной. Тем не менее, для всего Востока характерно длительное существование в рамках феодального общества сильного рабовладельческого уклада.

Зарождение феодальных отношений, прежде всего формирование крупного землевладения, широкое распространение  земельной аренды, началось в таких  странах, как Китай, Индия, по-видимому, раньше, чем в Европе.

Целью данной работы является:

- выявить основные черты восточного  феодализма.

В данной работе были использованы научные  работы таких авторов как: Р.Г. Ланда, А.П. Качановский, К.З. Ашрафян, В.А. Зарин.

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Восточная модель феодализма

 
         Восточная модель феодализма характеризуется ранним зарождением, но более длительным развитием. Во многом это обусловливалось устойчивостью двухсекторной структуры экономики, включающей государственный и общинный секторы. Государственная собственность в средневековых обществах Востока была феодальной по своей сути. Формой ее реализации была рента-налог, представляющая собой особый вид феодальной ренты в условиях преобладания публично-правовых функций государства и устойчивого контроля его над частными правами феодалов. 
В XVI-XVIII вв. во многих странах Востока могут быть обнаружены лишь элементы разложения общинного землевладения. Ранее всего этот процесс начался в Японии¹. Восточные средневековые города также обладали рядом специфических черт: более высокая концентрации населения (10-25 %); более высокий уровень развития ремесла; солидные купеческие капиталы; более глубокая связь с феодальной системой; существование крупных государственных предприятий (например, кархане в Индии XIV-XV вв.), работавших на заказ; слабое самоуправление городских, ремесленных и торговых корпораций (типа индийской маллахи или китайского хан), работающих на рынок. Несмотря на более раннее и более широкое, чем на Западе, развитие товарно-денежных отношений, страны Востока к 15–16 вв. стали отставать и в этом отношении; уровень товарности крестьянского хозяйства был низким: торговля часто находилась в руках феодалов, преобладала внешняя торговля. Медленность процессов, происходивших в экономике, нашла отражение в идеологической сфере. Оформившаяся к периоду развитого феодализма религиозно-идеологическая надстройка включала элементы дофеодальных идеологических систем, придававших ей особенно консервативный характер. В 16–18 вв. в некоторых странах Востока, таких, как Китай, Корея, Индия, наблюдались относительно высокая степень развития товарно-денежных отношений, распространение в отдельных районах и отраслях производства наёмного труда, подчинение в ряде случаев ремесла торговым капиталом и возникновение форм ремесленного производства, непосредственно предшествовавших мануфактуре. Но практически этот процесс не привёл в то время ни в одной восточной стране к разложению феодализма и к оформлению капиталистического уклада. Процессы разложения феодализма в странах Востока, развернувшиеся уже в новую всемирно-историческую эпоху – эпоху утверждения, развития, а затем упадка капитализма, в сравнении с "классическим" течением их в Западной Европе существенно трансформировались под влиянием европейского капитализма. Период позднего феодализма для Китая, Индии, Ирана и других стран начинается, видимо, только в 19 в. Колониальное закабаление стран Востока сопровождалось сохранением, консервацией и даже (в ряде районов) распространением вширь феодальных отношений. Эксплуатация попадавших в зависимость стран Востока феодальными методами – характерная черта колониальной политики европейских государств периода первоначального накопления. При этом формы феодальной эксплуатации, господствовавшие в странах Востока, были приспособлены колонизаторами к своим нуждам. Так, в одной части Индии британские колонизаторы ускорили превращение условного феодального землевладения в частную феодальную земельную собственность и содействовали её закреплению, создавая таким образом себе социальную опору из класса новых помещиков; в другой части Индии власти прибегли к использованию традиций государственной собственности на землю. 
Переход к эксплуатации колониальных и зависимых стран методами промышленного капитализма и особенно империалистическими методами (превращение их в рынки сбыта европейских промышленных товаров и в источники сырья, насильственное вовлечение их в мировой капиталистический рынок и, наконец, превращение в сферу приложения иностранного капитала) ускорял разложение натуральной системы хозяйства стран Востока, вёл к возникновению очагов капиталистического производства. Но эти страны не становились капиталистическими (исключение – Япония), характерным для них стало тяжёлое длительное сочетание капиталистических методов эксплуатации со старыми, феодальными².

 

 

2. Феодализм на рубеже нового времени

Общественный строй средневековой Азии и Северной Африки можно назвать «восточным феодализмом», т.е. строем, стадиально более или менее соответствующим феодальной эпохе в Западной Европе, но имеющим ряд особенностей. По основным параметрам того явления, которое принято называть феодализмом(или строем средневековья — терминология не существенна), Восток не только демонстрировал совпадение, но даже большую близость к модели. Если можно так выразиться, «феодальность» восточных обществ была даже выше, чем обществ западных. Так, если для феодализма характерно сочетание частновладельческих и государственных прав на землю и население, то на Востоке эта сращенность особенно заметна, что и выразилось в широком применении в литературе термина «власть—собственность». Если для феодализма характерна значительная натуральность хозяйства, то именно на Востоке хозяйственная замкнутость общины наиболее выражена. Если для феодализма характерна тесная связь человека с конкретным видом труда, то именно в одной из стран Востока, в Индии, эта связь находит свое абсолютное воплощение в виде кастовой системы. К Востоку не в меньшей, если не в большей степени можно отнести большинство характеристик, прилагаемых обычно к феодализму. Однако именно эта близость к «идеалу феодализма», высокий уровень системности отношений затрудняли появление в обществе новых веяний, идей, институтов, которые могли бы обеспечить эволюцию этого общества за пределы феодализма, или традиционных отношений, как их еще часто называют. Западная Европа сумела сравнительно быстро преодолеть вязкую систему феодализма потому, что сохранила или выработала (в данном случае неуместно анализировать — как и почему) ряд общественных институтов, несистемных с точки зрения господствовавших отношений. Это, прежде всего, римская правовая система, сохранение представления о частной собственности даже в течение периода, когда она была опутана семейными, общинными и вассальными ограничениями, перестала существовать³. Это, во-вторых, сохранение представления об индивидуальной личности, о ее равноправии перед Богом и ответственности за себя перед ним (возможно, что христианская догматика сыграла в этом наиболее важную роль. Наконец, это самоуправляющиеся города, бросавшие вызов всему феодальному порядку самим фактом своего существования, разрушавшие феодализм психологически, даже если не всегда и не во всем — экономически. Соответственно отсутствие этих несистемных с точки зрения феодализма элементов на Востоке, большая гомогенность общества определили застойность жизни в течение веков и медленность эволюции.

Нельзя сказать, что на Востоке  отсутствовали права личности или  право собственности. Но существовали они только в пределах частного права. Частное лицо могло успешно отстаивать свои интересы против другого частного лица, но не против государства. Частный собственник (низовой, налогообязанный) имел полные права на свое имущество, в том числе на землю, включая право отчуждения, но государственное вмешательство в имущественные отношения, в том числе в землевладение, было законодательно не ограничено⁴.

Понятно, что в этих условиях не мог возникнуть самоуправляющийся  город как заметное явление. Элементы нового социально-экономического порядка не имели ниши для постепенного вызревания, не столько разлагали прежние отношения, сколько боролись за выживание.

Особенностью Востока, неблагоприятной  для социального развития, было разделение собственности на землю между двумя классами, или социальными слоями. Собственность на землю как на территорию с подвластным населением, или «власть—собственность», или государственная собственность, находилась в руках правящего слоя, или военно-административного аппарата. Собственность же на землю как на объект хозяйства принадлежала слою налогоплательщиков, находившихся в состоянии постоянной «холодной» или «горячей» войны со слоем правящим. Такая социально-экономическая ситуация породила особый тип государства, который можно назвать «восточной деспотией», — государства, не ограниченного четким законом в его действиях по отношению к подданному. Употребляя термин «деспотизм», мы имеем в виду неодиозное звучание этого слова и не особую жестокость государственной машины. Бездушие государства служит источником мучений простого человека во всем мире и во все времена.

Более того, если мы проследим деятельность различных государей и их аппаратов  в средневековых странах, мы, наверное, отметим, что благополучием подданных чаще озабочены восточные государи, чем западные. Восточное государство можно даже назвать патерналистским или «опекунским» (custodial, как его называют в англоязычной политологической литературе). Но забота о подданном — другая сторона государственного вмешательства в личную жизнь и психологическая основа для тех ситуаций, когда к власти приходят безжалостные тираны, которые и вскрывают встроенные в восточную государственную систему деспотические возможности⁵.

Вопрос об уровне формационного  развития стран Востока к началу нового времени формулируется так: какую фазу феодализма они переживали, можно ли считать, что в этих странах вызревали предпосылки самостоятельного, без определяющего внешнего влияния, перехода к буржуазным отношениям? Подготовка капитализма в Европе была многосторонней, шла по нескольким взаимосвязанным направлениям. Надо и посмотреть, наблюдалась ли такого же типа эволюция по этим направлениям на Востоке в XVII—XVIII вв. Мы остановимся на проблемах роста товарно-денежных отношений, формирования частной собственности, роли торгово-ремесленных слоев в социально-политической жизни, появления капиталистически организованных производств⁶.

 

3. Собственность на землю

Поступательное развитие восточных  обществ выражалось также в становлении собственности на землю. Это могло происходить либо путем приватизации государственных прав на землю, превращения временных условных держаний в наследственную собственность, либо путем уничтожения верховной собственности («власти—собственности») и приобретения низовым собственником-налогоплательщиком полных собственнических прав. Первый из этих процессов хорошо известен исследователям, неплохо изучен на материале большинства стран Востока и не вызывает сомнений, за исключением одного — способен ли он дойти до конца, т.е. привести к торжеству частной собственности. Дело в том, что на протяжении столетий он происходил неоднократно, каждый раз заканчиваясь тем, что государственная собственность восстанавливалась и «власть-собственность», передаваемая в частные руки, снова становилась условной и временной. Так было еще в Арабском халифате, в империи Сельджукидов, в Делийском султанате, Могольской империи, в Османской империи и т.д. Временное владение правом на сбор государственного налога в свою пользу за обязательство содержать военный отряд, как бы это владение ни называлось (акта, союргал, тиуль, тимар, зеамет, джа-гир), нередко с ослаблением государства становилось более постоянным, а то и наследственным. Однако приходили новый правитель или новая династия — центральная власть усиливалась, и летели головы временщиков, возомнивших себя наследственными собственниками, и на их место назначались новые, снова временные и первоначально покорные. А потом весь этот цикл повторялся от начала и до конца⁷. Так как в XVII—XVIII вв. происходило ослабление ряда восточных империй, в них шел этот процесс приватизации. Османские сипахи (тимариоты и займы) и откупщики налогов(мультазимы) иногда явочным порядком добивались наследственности своего статуса и как бы независимости от османского аппарата. То же самое можно сказать и о джагирдарах Могольской державы. Стали наследственными откупщики налогов в одной из областей Могольской империи— в Бенгалии (их называли заминдарами, но они не были похожи на заминдаров в других районах Северной Индии; те были деревенскими землевладельцами-налогоплательщиками). В Маратхской державе такой же путь приватизации прошел саринджам. Но, как и раньше, у такого процесса растаскивания по частным рукам бывших государственныхпрерогатив не было будущего. Во-первых, это не меняло отношений — просто теперь данный носитель «власти-собственности» начинал получать большую долю ренты в свою пользу,образовывалось как бы мелкое государство, но того же типа. Хорошо изучен этот процесс напримере упоминавшихся бенгальских заминдаров. Они стали наследственными в начале XVIII в., постепенно сокращая суммы, отсылаемые в казну бенгальского наваба. Полученное таким образом богатство они тратили на религиозные и благотворительные цели и на содержание как можно более пышного двора и различных приживалов. Дальнейшая судьба бенгальских заминдаров необычна для подобного слоя рентополучателей: они сохранились в колониальный период в отличие от своих собратьев в других районах Индии и в других странах Востока. Английские администраторы по своим соображениям, о которых здесь не место говорить, решили их сохранить, предоставили им полные собственнические, права и зафиксировали с них налог, т.е. сделали его постоянно уменьшающимся. Судьба бенгальских заминдаров поучительна тем, что, получив полные возможности для использования земли, они первым делом в массовом масштабе разорились (более половины поместий пошло с молотка, правда, они попали к людям того же социального слоя), а сохранившиеся старые и купившие земли новые заминдары остались феодальными сеньорами, способными только тратить. В той же Индии наряду с дряхлеющей Могольской империей и государствами, унаследовавшими ее дряхлость (Бенгалия, Ауд, Хайдарабад; к этой же категории государств можно отнести и Маратхскую конфедерацию), возникали и иные, молодые государственные образования, ставившие себе широкие экспансионистские задачи и проводившие политику централизации. Среди них нужно назвать Майсур в Южной Индии во второй половине XVIII в. и сикхское государство Пенджаб, которое, правда, возникло уже за пределами XVIII в., впервой половине XIX в. В этих государствах сгонялись с земли вроде бы прочно утвердившиеся крупные землевладельцы, земля концентрировалась в руках государства, заново создавался разветвленный налоговый аппарат, т.е. «власть—собственность» восстанавливалась в полном объеме. Второй путь разложения государственной собственности — ее подрыв снизу, со стороны налогоплательщика, постепенное изменение соотношения частной ренты и налога в пользу первой— исторически оказался основным. Там, где в новое время утвердилась частная собственность на землю, она повсюду оказалась в руках слоя, который в средние века рассматривался как «крестьяне». Это так называемые райаты в Османской империи и других мусульманских государствах, слой налогоплательщиков в Индии (который в обобщающих трактатах тоже именовался рай-ятами, а в документах — заминдарами, мирасдарами и т.п.). В Китае, Корее, Японии тоже «крестьяне» стали полноправными землевладельцами после соответствующих земельных реформ или в результате незаметного отмирания «власти—собственности». Имея в виду эту перспективу, важно определить, какова была динамика государственного налога: увеличивался ли он, стремясь охватить большую часть произведенного продукта, или уменьшался? Представляется, что страны Востока делятся в этом отношении на две группы. Водной группе стран заметно отставание государственных доходов от роста производства, а в другой они увеличиваются вне зависимости от состояния хозяйства, на фоне хозяйственного упадка. Может быть, наиболее ярким представителем первой группы стран служит Япония. Отношения собственности в ней (их основа — характер распределения продукта сельского хозяйства)проделывают в XVI— XVIII вв. многозначительную эволюцию (при неподвижности юридического оформления этих отношений). Реформы Тоётоми Хидэёси уже упоминались в связи с проблемой товарности. В области землевладения эти реформы возвращали государственную собственность в объеме и формах, может быть не существовавших в Японии с VII в. Была проведена перепись (кэнти) всех хозяйств — земли и ее владельцев. Крестьяне тем самым были прикреплены к земле. Участки запрещалось продавать (только закладывать) и дробить при наследовании мельче определенного размера (1 те). Таким образом, была сделана попытка заморозить страну на некотором этапе восточного феодализма. Но этого сделать не удалось. О создании «теневой экономики» в Японии XVI—XVIII вв. уже говорилось. В землевладении это выразилось в неофициальной, но вполне реальной скупке земли новыми помещиками (дзинуси). Экономической основой всех этих процессов было реальное сокращение налоговой эксплуатации. Мина под всю систему была подложена ее основателем в момент создания. Налог был установлен очень высокий (хотя вряд ли он равнялся 2/з урожая, как это иногда утверждается), но исчислялся как доля от «стандартного», ожидаемого, административно назначенного и закрепленного «навечно» урожая. И этот «базовый» урожай был занижен по сравнению с реальным. Со временем урожайность, видимо, росла, а налог оставался прежним и, таким образом, относительно уменьшался. Осваивались новые земли, которые не показывались в отчетах и потому вообще не облагались налогом. Японская деревня в целом начинала богатеть. На видимом уровне это проявлялось в том, что правительство испытывало на протяжении XVII и особенно XVIII —начала XIX в. постоянный бюджетный дефицит, а экономика страны процветала — развивались ремесла, торговля, мануфактурные производства и т.д. Так что в целом можно сказать, что в Японии шло сложение феодальной частной собственности, хотя юридическое оформление она получила лишь после революции Мэйдзи. Хотя по Корее нет столь же детальных исследований, как по Японии, в ней примерно в то же время отмечаются сходные явления: государство обеднело, не может выплачивать жалованья чиновникам и делать традиционные благотворительные выплаты, а вместе с тем наблюдается бурное развитие частной торговли, которое свидетельствует об экономическом оживлении. Очевидно, что и в Корее шло вызревание частной собственности. В Китае подушный налог был слит с поземельным и ставки консолидированного налога были зафиксированы. Дополнительные налоги, введенные в конце XVI — начале XVII в., отставали от роста цен и падения стоимости серебра. По-видимому, и относительно Китая можно говорить о продолжении медленного процесса становления частной собственности. Бюджетный дефицит Османской империи и растущая привлекательность земли как товара указывают на то, что и там шел подобный процесс. В казну Османской империи поступало в 1520-е годы 50% всех доходов, в 1660-е — 25, в первой половине XVIII в. — 20, а в начале XIX в. — не более 12,5%. На протяжении тех же веков росло число чифтликов — мелких поместий «как бы крестьян» (чифт — это упряжка быков и участок, который можно обработать при помощи пары быков или волов), которые начинают скупать не только просто богатые люди, но и представители воинского сословия (сипахи) — правящего слоя империи. Однако другие страны Востока шли, насколько можно судить, в обратном направлении. Так, в Могольской империи доля валового урожая, отбиравшаяся в счет налога, по-видимому, возросла. Если при Акбаре (1556—1605) налог чаще всего исчислялся как треть урожая, то при Аурангзебе (1658—1707) официально брали половину. Это не значит, что реально собираемый в казну либо в пользу джагирдара продукт либо его стоимость составляли треть, а потом половину всего, что произведено. До раздела урожая на налог и продукт, оставляемый в деревне, из него производились вычеты (на посев, на содержание слуг и деревенской администрации). Но все же рост доли, изымаемой из деревни, видимо, произошел⁸.