Церковное право в России. История и современность

2. Церковное право как научная дисциплина — 60 - 90-е гг. XIXв.

   На  развитие церковного права серьезно повлиял процесс систематизации российского права, активно начатый  в царствование Николая I. В марте 1835 г. обер-прокурор Святейшего Синода С. Д. Нечаев испросил у Императора разрешения извлечь из синодального архива и собрать воедино все постановления, касающиеся церковного управления, начиная с введения синодальной системы в 1721 г.. Фактический руководитель работы по систематизации российского законодательства во Втором отделении Собственной Его Императорского Величества Канцелярии М.М. Сперанский поручил реализацию данного проекта Куницыну. Следующий обер-прокурор Н. А. Протасов посчитал эту работу полезной для того, чтобы Святейший Синод мог получать справки при рассмотрении различных дел, но неудобной для опубликования. М. М. Сперанский с этим согласился. Однако работа по систематизации духовных узаконений в рукописном варианте была доведена до конца. Кроме того, граф Н. А. Протасов предложил Святейшему Синоду возобновить работу, начатую в 1734 г., но затем остановленную, по изданию важнейших канонических постановлений Православной Церкви на русском и греческом языках. Эта работа была закончена в 1839 г.^[14] В результате определением Святейшего Синода от 10 мая 1840 г. церковные законы были введены в духовных академиях и семинариях как самостоятельный предмет.

   В 1841 г. попечитель Московского учебного округа подал министру народного  просвещения представление о  неудобствах преподавания канонического  права профессорами богословия. Министру был предложен конспект, составленный ординарным профессором Московского университета по кафедре римского права Н. И. Крыловым, в котором содержались следующие предложения: 1) читать каноническое право только на юридических факультетах; 2) поручать чтение лекций по церковному праву профессорам, получившим юридическое, а не богословское образование, 3) преподавать в университетах церковное право общего содержания для всех христианских исповеданий. Проект был передан Святейшему Синоду, а им в свою очередь — митрополиту Филарету, который дал о нем следующий отзыв: «Представленный проект, в котором каноническое право подчинено идеальным историко-философским соображениям, и таким образом право положительное не освобождено от произвольных порывов юридико-философского разума, кажется, убеждает в том, что неудобно каноническое право отдать светской кафедре. Если светское право чувствует нужду в освящении и одушевлении высшим правом церковным... пусть оно исходит из уст преподавателя христианина не в языческом, а христианском виде».^[15] Определением от 7 апреля — 28 мая 1841 г. Святейший Синод поддержал мнение митрополита Филарета, и преподавание церковного права в университетах осталось в прежнем виде.

    В 1842 г. в Санкт-Петербургской духовной академии на кафедре церковного права была введена должность профессора церковного права.

    Первым  в России попытался определить систему церковного права архимандрит Гавриил — Василий Николаевич Воскресенский (1795—1868 ), издавший в 1844 г. работу «Понятие о церковном праве и его история».

    Развитие  науки церковного права было детерминировано  несколькими причинами. Во-первых, определенная при Александре I проблема необходимости  систематизации российского права  и попытки ее решения в царствование Николая I предопределили приведение в систему и церковного законодательства, регулирующего важнейшие вопросы жизни подданных Российской империи, таких как правовой статус, семья, имущественные отношения и т. д. Свод законов Российской империи не систематизировал церковное право, однако многие затронутые в нем вопросы показали как одно из направлений дальнейшей работы — систематизацию церковного права.

    Во-вторых, здесь присутствовал политический момент. Многие западные католические и протестантские ученые в своих  работах подчеркивали, что в России церковное право «есть нечто недоразвившееся, не определившееся; что оно отчасти есть слабое подражание византизму».^[16] Такое мнение содержалось в трудах Ф. Вальтера, Ф. Веринга и др. Они утверждали, что русское церковное право является лишь частью права государственного, так как все русское право проистекает только от одного источника — государства. Данная позиция противоречила теории официальной народности, провозгласившей три основы русской жизни: «самодержавие, православие, народность», поэтому русские ученые-канонисты должны были опровергнуть эти теории.

    В-третьих, развитие науки церковного права во многом было обусловлено распространением в России идей исторической школы права. Как отмечает Н. В. Акчурина, направление русской юридической науки, возникшее под влиянием данной школы, занималось главным образом «теоретическим осмыслением процесса происхождения и развития русского права»,^[19] что делало неизбежным обращение к церковному праву. «Отличительной особенностью русского исторического правоведения, — продолжает автор, — было стремление его представителей соединить идеи Савиньи и Пухты с философией Шеллинга и Гегеля. Обращение к системам немецких философов не было данью моде... Скорее это было желание постичь при помощи общемировоззренческих схем и рассуждений место и значение России в общем ходе развития человечества».^[20] Распространению исторической школы права в России способствовала также кадровая политика правительства в российских университетах. Открытые в начале XIX в. факультеты правоведения большинства российских университетов сначала обслуживались в основном иностранными преподавателями. Но они не могли удовлетворить запросы, связанные с идеологией «официальной народности», поэтому с конца 20-х годов началась новая подготовка профессорско-преподавательского состава, предусматривающая заграничную стажировку. Центром для нее были выбраны университеты Германии, где господствовали идеи исторической школы. Университетский Устав 1863 г. ввел преподавание церковного права на всех юридических факультетах Империи и сделал этот курс обязательным для всех студентов-юристов. Согласно § 16 Устава для «церковного законоведения были назначены особые кафедры на юридических факультетах».

    Утверждению Устава 1863 г. предшествовала серьезная дискуссия. Дело в том, что в первоначальной редакции предполагалось оставить преподавание церковного права за профессорами богословия. Но Московский и Харьковский университеты, а также отдельные профессора высказались за поручение преподавания этого предмета особому профессору со специальной юридической подготовкой. Например, Совет Московского университета постановил: «Каноническое право, которое, как предмет не только богословский, но и юридический, притом весьма важный для историко-юридических и политических наук, требует особого преподавателя, со специальным юридическим приготовлением».^[21] Оригинальное предложение внес профессор Санкт-Петербургского университета И. Е. Андреевский: «Существует... различие между церковным и каноническим правом. Церковное право есть систематическое учение о тех положительных законах, истекающих от верховной государственной власти, которой определяются права и обязанности граждан, как членов той или другой церкви, того или другого исповедания, допускаемого в государстве; каноническое же право есть систематическое учение о законах, истекающих от церковной власти того или другого исповедания по принадлежности, о внутренних делах церкви и об отношениях, исповедующих религию к церкви; эти два понятия часто смешиваются. Без сомнения, в юридическом факультете должны быть преподаваемы как каноническое, так и церковное право. Профессору православного богословия может быть вверено преподавание канонического права и только православной церкви, а церковное право должно быть преподаваемо профессором-юристом».^[22]

    Тенденция предания церковному праву статуса  юридической науки сохранилась  и в Университетском уставе 1884 г. По § 57 нового Устава кафедры были переименованы в кафедры церковного права. Однако, по словам М. А. Остроумова, «это отделение церковного права от богословия и учреждение особой кафедры этого предмета... не выразилось ни в каких ощутительных результатах»: во-первых, кафедры церковного права по-прежнему замещались лицами с богословским образованием, во-вторых, не разрабатывались самостоятельные системы преподавания данного предмета.^[23]

    Кроме духовных академий и университетов  церковное право стало преподаваться  в Училище правоведения, Военно-юридической  академии и Ярославском Демидовском  лицее.

    В 1884 г. высшая богословская степень была разбита на три вида: степень доктора богословия в строгом смысле слова, степень доктора церковной истории и степень доктора церковного права. Окончательно утверждал решения о присуждении данных ученых степеней Святейший Синод.^[24]

    Однако  нельзя сказать, что развитие науки  церковного права во второй половине XIX — начале XX вв. шло быстро и  успешно. Возникало множество проблем.

    Во-первых, русские ученые-канонисты, как сами называли себя специалисты в области  церковного права, оказались в сложном положении. Занимаясь церковно-правовой тематикой, они должны были доказывать необходимость существующих государственных устоев, а это могло вывести их на злободневные политические проблемы

    В то же время российские специалисты в области церковного права должны были поддерживать хорошие отношения с духовенством разного уровня и официальными церковными институтами.

    Во-вторых, как ни странно, университетские  кафедры церковного права и их преподаватели были плохо обеспечены материально

    В результате многим приходилось подрабатывать  чтением лекций по другим кафедрам, прежде всего по римскому и гражданскому праву

   Естественно, что при таком положении дел  кафедры церковного права считались  непрестижными.

    В-третьих, российским специалистам в области церковного права в силу непродолжительного существования науки церковного права в России неизбежно приходилось обращаться к зарубежному опыту, ездить на стажировки. Однако католический и протестантский опыт был мало применим в России. Русские ученые-канонисты в лучшем случае приводили западные теории в пример. 

3. Церковное право в призме Столыпинской реформы  — до 1911 года.

    В начале XX в. начался новый этап в  развитии науки церковного права, связанный  с возрастанием общественного интереса к проблеме свободы совести в России

    12 декабря 1904 г. был опубликован Именной Высочайший указ Правительствующему Сенату «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка», шестой пункт которого поручал Комитету министров «подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно лиц, принадлежащих к инославным и иноверным исповеданиям, и независимо от сего ныне же в административном порядке принять соответствующие меры к устранению в религиозном быте их всякого, прямо в законе не установленного, стеснения».^[25]

    Было  образовано особое совещание Комитета министров под председательством  С. Ю. Витте. В январе-марте 1905 г. Комитет  министров подготовил основы будущего указа 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости», а также  были предприняты конкретные шаги по облегчению участи осужденных за религиозные преступления.

    Затем Правительство под председательством  П. А. Столыпина разработало семь вероисповедных законопроектов, которые  должны были рассматриваться в нижней палате российского парламента — Государственной Думе.

    Специалисты в области церковного права не могли не реагировать на происходящие в обществе изменения. Вопрос о свободе  совести стал новым объектом научных  исследований, которые были посвящены, прежде всего, самому определению данного понятия.

   Русские ученые-канонисты должны были не только приспособиться к новым политическим условиям, но и ответить на многие злободневные вопросы. Естественно, что происходящие в годы первой русской революции  изменения в государственно-церковной системе вызвали неоднозначные мнения.

    Таким образом, происходящие в начале XX в. изменения в государственном  и политическом строе отчасти  застигли специалистов в области  церковного права врасплох. Обсуждавшиеся  изменения места Русской Православной Церкви в системе государственных органов затрагивали всю систему церковного права и, как казалось, перечеркивали всю предыдущую работу. Изучение древних источников церковного права, как в предшествующий период, потеряло самостоятельное значение. Главными научными догмами стали проблемы свободы совести, гражданского брака, развода и т.,

   Однако  церковное право именно в этот период приобрело особую актуальность, затрагивая наиболее злободневные для  российского общества вопросы 

4. Падение интереса к церковному праву — 10-е годы XX века

    К апрелю 1909 г. относится новая смена  правительственного курса в отношении  церковных вопросов, вызванная «министерским» кризисом. Правые члены Государственного совета обвинили премьер-министра П. А. Столыпина в том, что его кабинет  и Дума явочным порядком присваивают себе особые прерогативы императора. По оценке известного советского историка А. Я. Авреха, «последствия этого кризиса были очень значительны. Столыпин остался у власти ценой публичного отречения от курса "реформ" и отмежевания от октябристов». 19 апреля состоялось учредительное собрание партии умеренно-правых, выделившейся из партии октябристов и поставившей своей целью слияние с фракцией и партией националистов. В соответствии с этим в Думе взамен октябристского стал готовиться новый «центр»: умеренно-правые и националисты. Это означало «перенесение центра тяжести с реформ на политику воинствующего национализма».^[26]