Автор работы: Пользователь скрыл имя, 04 Ноября 2010 в 13:11, Не определен
Введение
1. Крестьянская реформа 1861 г. Изменение правового положения крестьянства
2. Земская и городская реформы.
3. Судебная реформа 1864 г. Формирование принципов буржуазного судопроизводства.
Заключение
План
Введение
Заключение
СОДЕРЖАНИЕ
Судебная реформа XIX века, в России реформа судебной системы и судопроизводства.
Вызванная развивавшимися в стране капиталистическими отношениями, судебная реформа отразила классовые интересы буржуазии, проводилась на основе судебных уставов, принятых 20 ноября 1864 года «Учреждение судебных установлений», уставы уголовного и гражданского судопроизводства, устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. На окраинах России уставы вводились со значительными изменениями; окончательно процесс был завершен лишь к 1896 году.1
Судебная реформа 1864 года обычно трактуется в литературе как самая буржуазная из всех реформ того времени. Исследователи считают ее и самой последовательной. Действительно, в принципах, на которых построена реформа, буржуазная идеология отразилась наиболее полно. Ни в одной другой реформе этого нет, – там охранительный момент, защита интересов дворянства, царизма выявляются со всею полнотой. Конечно, надо иметь в виду, что суд, правосудие – системы, с которыми гражданин сталкивается не повседневно, он может прожить жизнь, ни разу не побывав в суде. В этом смысле для подданных Российской империи судебная реформа была менее важна, чем другие. Вместе с тем в суде сталкиваются не столько междуклассовые, сколько внутриклассовые отношения.
Дворяне судятся с дворянами, купцы с купцами. Следовательно, всякого рода процессуальные гарантии важны для всех слоев общества, в том числе и для эксплуататорской верхушки. Судебная реформа затронула интересы всех классов, всех слоев Российского общества.
Судебная реформа, как и все реформы 60-70-х годов, была следствием определенного кризиса российского общества, в том числе и так называемого кризиса верхов, под которым понимают обычно осознание господствующим классом, правящей верхушкой необходимости тех или иных изменений. Надо сказать, что судебной реформы желали, кажется, больше, чем крестьянской. Если большинство помещиков вопреки здравому смыслу не хотело освобождения крестьян, то в реформе суда были заинтересованы все, кроме, разве что, кондовых судейских чиновников, имеющих недурной доход от неправосудия и не желавших приспосабливаться к новым порядкам. И, разумеется, сторонником судебной реформы, как и реформы крестьянской, выступал в первую очередь сам император Александр II, а так же его брат Константин Николаевич, который придерживался даже более радикальных взглядов.
Различные рычаги государственной машины самодержавия стали явственно обнаруживать свою негодность к середине XIX веков, но, пожалуй, ни один из органов государственного аппарата не находился в столь скверном состоянии, как судебная система. Дореформенный суд основывался на законодательстве Петра I и Екатерины II (в отдельных случаях использовались даже нормы Соборного уложения 1649 года).
Для дореформенного суда характерна множественность судебных органов, сложность и запутанность процессуальных требований, невозможность порой определить круг дел, которых должен подлежать рассмотрению того или иного судебного органа. Дела бесконечно перекочевывали из одного суда в другой, зачастую возвращаясь в первую инстанцию, откуда вновь начинали долгий путь вверх, на что нередко уходили десятилетия.
Другой порок дореформенного суда – взяточничество. Это, наряду с произволом и невежеством чиновников, типичное для всех звеньев государственного аппарата, явление здесь приобрело настолько чудовищный, всепоглощающий размах, что его вынуждены были признать даже самые ярые защитники самодержавно-крепостнических порядков. Подавляющее большинство судебных чиновников рассматривали свою должность как средство наживы и самым бесцеремонным образом требовали взятки со всех обращавшихся в суд. Попытки правительства бороться со взяточничеством не давали никаких результатов, т.к. этот порок охватил весь государственный аппарат. Крайне низкая общая грамотность судей, не говоря уже о грамотности юридической, обуславливала фактическое сосредоточение всего дела правосудия в руках канцелярских чиновников и секретарей.
В дореформенном суде господствовала инквизиционная (розыскная) форма судопроизводства. Процесс проходил в глубокой тайне. Принцип письменности предполагал, что суд решает дело не на основе живого, непосредственного восприятия доказательств, личного ознакомления со всеми материалами дела, непосредственного устного допроса обвиняемого, подсудимого, свидетелей, а опираясь не письменные материалы, полученные во время следствия. Да и доказательства оценивались по формальной системе. Их сила заранее определялась законом, который твердо устанавливал, что может, а что не может быть доказательством. Закон же устанавливал и степень достоверности допускаемых доказательств, деля их на несовершенные и совершенные, т.е. такие, которые давали основание для окончательного приговора и не могли быть опровергнуты подсудимым.
Резкой критике подвергали российскую судебную систему революционные демократы (А. Н. Радищев, декабристы, А. И. Герцен, Н. П. Огарев) и революционеры-разночинцы. И даже отъявленные реакционеры не могли не признать необходимость ее реформы2.
Крымская война 1853-1856 гг., закончившаяся поражением России, показала экономическую, политическую и военную несостоятельность царизма, обнаружив пороки и язвы социально-экономической системы.
«Существующее в стране смещение властей законодательной, исполнительной и судебной способствует развитию бюрократизма. Нам, русским, всего необходимее воспитать в себе чувство уважения к закону, ибо мы привыкали прибегать к темным и негласным путям мимо открытых и законных, когда хотим покончить спорное дело легко и просто. Мы сбились со столбовой дороги законности и заблудились по проселкам. Нас нужно оттуда вывести, а для этого нужно отлучить от дверей тайной полиции и губернаторов, да указать на открытые двери судебных мест». В сказанном понимание необходимости судебной реформы. «Поднять юридические нравы народа, внушить ему негодование к кривосудию и любовь к правде было бы поистине святым делом». Но как осуществить это? Прежде всего, ввести гласность и устность судопроизводства. «Пора исполнять над нашими исполнителями, следователями, судьями единственно неподкупный контроль общественного мнения, пора дать средство оглашать во всеуслышание темные дела и скрытые беззакония. Тогда, но только тогда, мы можем излечиться от старого недуга и догнать в правосудии другие образованные страны».
Как
видно, кризисное состояние
Активно затрагивался один из злободневнейших вопросов – реформа правосудия. Здесь очевидны две тенденции. Первая – показать никчемность отечественной юстиции и образцовое состояние правосудия стран Запада. Вторая – обосновать необходимые законодательные изменения правосудия. Появились предложения об уничтожении канцелярской тайны, о введении гласности и публичности судопроизводства. Гласность в суде определялась требованиями гласности общественной жизни.
Крепостное право исключало законность. Крепостное право предполагало зависимость юстиции от административной власти.
Таким образом, реформировать государственный механизм, юстицию было невозможно без отмены крепостного права3.
Что
представлял собой
Для «государственных преступников», то есть по политическим делам, учреждались временные специальные судебные органы. Функции высшего судебного органа по делам духовенства выполнял Синод. По большинству дел, которые относились к категории незначительных, судебные функции осуществлялись полицией, которая имела право наказывать розгами до 30 ударов и арестом до 3 месяцев. Крепостное крестьянство вообще не могло обращаться в государственные суды.
Следовательно, огромная масса населения была неподсудна государственному разбирательству. Было 20 ведомственных и сословных судов, причем границы их подсудности оставались неясными. Суды находились в сильной зависимости от административной власти. Нередко судебные решения отменялись распоряжениями начальства. В общих судах господствовал аппарат канцелярии. Взяточничество было обычным явлением.4
«Судебная реформа, - считал Кони,
- призвана была нанести удар
худшему из видов произвола,
произволу судебному,
Существенное влияние на проекты судебной реформы оказывала подготовка отмены крепостного права. Губернские дворянские комитеты, организованные для выяснения пожеланий дворянства об отмене крепостной зависимости, в 1858 г. представили свои предложения. Их «постоянно и внимательно читал Александр II, - писал А. В. Головин.
Член Владимирского комитета И. С. Безобразов заявил о невозможности крестьянской реформы без судебной. Если последняя не будет осуществлена, то выход из крепостной зависимости приведет крестьян к тому, что «…лишив их защиты крепостной власти, передать на жертву произвола, жадности и лихоимства чиновников. Что, если одно крепостное право, то суровое, то мягкое, заменится другим, всегда суровым и никогда не смягчающимся? Напрасны будут труды наши, напрасны жертвы».
Член Рязанского губернского комитета князь С.Б.Волконский и А.С.Офросимов видели в судебной реформе единственную гарантию реализации законодательства об отмене крепостного права. «…Без судебной реформы останутся не удовлетворены интересы дворянства». «Важное обеспечение исправного поступления повинностей к владельцам, - отмечал член Рязанского комитета А.И.Кошелев, - заключается в надлежащем устройстве… судебных властей». Если судоустройство останется «чиновничье под надзором других чиновников, то недоимок накопится много: помещики предпочтут их терпеть, чем тратить вдвое на подкуп должностных лиц, а крестьяне, и не внося оброков, будут разорены данями в пользу блюстителей общественного беспорядка и таковой же безнравственности».
Без судебной реформы невозможно обеспечить неприкосновенность личности и собственности.
Гарантировать беспрепятственное владение, пользование и распоряжение землей крестьянству мог только суд. Он же обеспечивал в этом случае и интересы помещика, рассчитывавшего на вознаграждение. Однако юстиция была неудовлетворенна. По силе и резкости выделялось мнение А.М.Унковского – лидера тверского дворянства, служившего долгое время судьей и знавшего правосудие «изнутри». Суд «у нас не значит ничего, - писал он, - Администрация держит всю власть и отдает чиновников под суд тогда, когда это будет угодно их начальникам». Поэтому «администрация наша представляет целую систему злоупотребления, возведенную на степень государственного устройства… При этой системе нигде нет права и господствует один низкий, необузданный произвол, уважающий только деньги и общественное положение».
Губернские комитеты предлагали ввести конкретные институты, оздоровляющие юстицию. Парначев предлагал открыть судопроизводство с независимым судом, упростить следствие, обязать полицию отвечать перед судом. Аналогичные мысли высказывал один из членов Нижегородского губернского комитета Г.Н.Нестеров, Тверского – Е.А.Карно-Сысоев, Харьковского – Д.Я.Хрущев. И.С.Безобразов считал целесообразным установить ответственность каждого перед судом, независимость судебной власти, учредить присяжных, организовать мировой суд, разрешавший маловажные дела. Эти предложения были направлены на утверждение буржуазного правосудия. Обоснование их необходимости дал А.М.Унковский. Он писал: «Итак все дело в гласности, в учреждении независимого суда, в ответственности должностных лиц перед судом, в строгом разделении властей… Без этого строгое исполнение законов ничем не может быть обеспечено, и самое положение о крестьянах, выходящим из крепостной зависимости, останется мертвою буквою, наряду со всеми прочими томами наших государственных законов… Чего может ожидать Россия при освобождении крестьян без учреждения независимого суда и ответственности» перед ним чиновников? Беспорядков и смут». Независимый суд возможен только при присяжных заседателях. Суд присяжных единственно «самостоятельный суд, независимый от исполнительной власти, и притом словесный и гласный… потому что другого независимого суда на свете нет и не было». Народ достоин суда присяжных, который безопасен для монархии и «может существовать при всякой системе государственного управления». Не угрожает самодержавию бессословный суд, равенство всех перед законом.