Александр Невский

    И все же не следует забывать, что в истории нашей страны существуют как бы два Александра Невских: умерший поздней осенью 1263 г. в Городце-на-Волге усталый, измученный болезнью человек - и отброшенная им в будущее огромная тень. Человек этот был, конечно, не безгрешным, но при этом и отнюдь не худшим сыном своего жестокого века. Личность Александра Невского можно коротко охарактеризовать так:

    - это  был  полководец,   успехи  которого   стали результатом  соединения  богатого военного опыта, накопленного его предками, с выдающимися личными бойцовскими качествами;

    -это  был далекий от сентиментальности  политический деятель средневекового  типа;

    -это  был правитель, в тяжелейшее  время обеспечивший своей стране  десять лет мирной жизни.

3. СОВРЕМЕННЫЕ ИСТОРИКИ О ЛИЧНОСТИ АЛЕКСАНДРА

    НЕВСКОГО

    Изучение  биографии Александра Невского издавна  привлекало отечественных историков. Вместе с тем историография этого  выдающегося полководца и государственного деятеля Древней Руси не была объектом специального исследования.

    Первые  попытки оценить личность и деяния князя Александра Ярославича встречаются уже в летописях и других памятниках XIII–XIV вв. В массовом историческом сознании русского народа образ Александра Невского рано приобрел религиозное значение. Вскоре после смерти князя началось местное почитание его во Владимире¹, было составлено его «Житие». Защита православной Руси от врагов-иноверцев рассматривалась как религиозный долг князей. Успехи на этом поприще в сочетании с праведной жизнью оценивались как доказательство святости князя, как свидетельство особого Божьего благоволения к нему. В XIV–XV вв., задолго до официальной канонизации (1547 г.), «Житие Александра Невского», прославляющее князя как святого, было известно во многих русских городах – в Москве, Новгороде, Пскове. Имеются сведения о том, что уже с XIV в. к Александру обращались накануне сражений с врагом как к святому покровителю русского воинства². Заслуги Александра Невского в борьбе с внешними врагами признавали в XIV–XV вв. и в Москве, и на северо-западе Руси (в Пскове и Новгороде), что проявлялось в летописях и других исторических сочинениях того времени. Об Александре вспоминали в связи с победами, с ним сравнивали отличившихся полководцев.

    Во  время объединения русских земель интерес к личности Александра Невского был связан и с тем, что этот прославленный полководец был князем владимирским, киевским и новгородским. Московские князья, а впоследствии и цари, являвшиеся потомками Александра Невского, опирались на его авторитет для обоснования своего права на власть над всеми русскими землями. Составители московских летописных сводов второй половины XV в. (в частности, Софийской I летописи) изображали Александра как князя всей Русской земли, предшественника московских князей³. Власть Невского в Новгороде они представляли в соответствии с понятиями о великокняжеской власти, сложившимися в их время.

      В XIV–XVII вв. личность великого князя-полководца была популярна и в массовом историческом сознании, и в сочинениях ученых книжников и публицистов. Высоко оценивались победы Александра над врагами. Князя называли Невским, Храбрым, Великим, Божественным, сравнивали с древними царями и героями. Во Владимире, а затем в Москве почитание Невского было большим, чем в Новгороде и Пскове, хотя главные победы, прославившие Александра, были одержаны в тот период, когда он являлся новгородским князем. Оценка Александра Ярославича как героя царствующего дома отразила политическую борьбу Москвы и Новгорода в период объединения Руси.

    В первой четверти XVIII в. исторические знания были поставлены на службу абсолютизму. Своей главной задачей авторы этого времени считали историческое описание и прославление деятельности Петра I, а также ее историческое обоснование. Для подтверждения прав России на Прибалтику прибегали и к авторитету Александра Невского. Он был объявлен святым покровителем вновь отвоеванных невских берегов. В 1710 г. в Петербурге, вскоре ставшем столицей Российской империи, был основан Александро-Невский монастырь, куда были перенесены мощи «страдальца за землю Русскую» князя Александра.

    23 ноября 1718 г. крупнейший идеолог  абсолютизма и видный историк  петровского времени Феофан Прокопович  произнес в Петербургском Александро-Невском  монастыре «Слово в день святого  благоверного князя Александра  Невского». Прокопович отметил,  что Невский княжил в тяжелые для Руси времена, обратил внимание на большие заслуги князя в борьбе за единство Руси, на его победы над внешними врагами и мудрое управление внутренними делами государства, сравнивал его с кормчим, который в «лютая оная времена… корму держал отечества своего» и «в таковом волнении корабль цел сохранил⁴ .        

    М. В. Ломоносов писал об Александре Невском не много, однако в его  сочинениях имеются самостоятельные  выводы и оценки заслуг выдающегося  государственного деятеля и полководца. Так, в проекте надписи на раке мощей русского князя и в «Кратком Российском летописце» М. В. Ломоносов отмечал дальновидность политики Невского, подчеркивал его заслуги в умиротворении Золотой Орды и пресечении агрессии с Запада.

    Следующий шаг в изучении деятельности Александра Невского был сделан крупнейшим дворянским историком XVIII в. М. М. Щербатовым в «Истории российской с древнейших времян» – первом обобщающем труде по русской истории, написанном не в форме летописного свода, а как историческое исследование в современном значении этого слова.

    М. М. Щербатов не просто пересказывал, но в духе прагматической историографии XVIII в. исследовал источники, порой согласовывая и объясняя их противоречивые сведения, стремился найти причины событий (правда, иногда придавал излишнее значение морально-психологическим мотивам). Он первый из русских историков сделал попытку восстановить ход Ледового побоища на основе анализа летописей, что в основном ему удалось. Однако историк не смог по-настоящему оценить полководческое искусство князя Александра и обращал внимание главным образом на личную храбрость Невского. М. М. Щербатов полагал, что по отношению к Орде Александр Ярославич проводил мирную политику. Он отмечал заслуги этого князя в предотвращении татарских нашествий. В частности, высоко оценивал мужество Александра, отправившегося в 1263 г. к хану просить о прощении вины за восстание против «бесермен» и об освобождении от требования дать воинов. Подводя итоги деятельности Александра Невского и оценивая его заслуги, М. М. Щербатов отмечал, что этот князь «толь великую имел мудрость в правлении, что не взирая на тогдашнее разорение России, нашел способ себя учинить почтенна Татарам и страшна Немцам, Шведам и Литовцам»⁵. Хотя у М. М. Щербатова имеется ряд неточностей, его вклад в изучение деятельности Александра Невского был значительным.

    Наиболее  рельефное отражение деяния Александра Ярославича получили в «Истории Российского» Н. М. Карамзина. Рассказ о подвигах князя Александра написан ярко, прекрасным литературным языком. Но за легкостью и красотой изложения материала скрывается огромная работа, проделанная исследователем при анализе и сопоставлении сведений многочисленных источников, установлении достоверных фактов из биографии Невского, исправлении ошибок, допущенных предшественниками. Повествование Н. М. Карамзина построено на фактах, извлеченных из многочисленных источников, а не на собственных догадках. Кроме русских летописей, он привлекал сведения из различных документов: немецких хроник, папских посланий, исландских саг, сочинений иностранных путешественников. Многие из этих источников были известны и его предшественникам⁶, но лишь Карамзину удалось их использовать более полно и удачно согласовать со сведениями русских летописей, уместно вплести в общую канву повествования. Ведущее место среди материалов для описания княжения Александра Невского занимают, конечно, русские летописи. Использование ранних списков (Новгородской 1-й летописи старшего извода, Лаврентьевской и Троицкой летописей)⁷ и критический подход к источникам (Н. М. Карамзин доверял далеко не всем фактам, приводимым в поздних летописях, таких, как Никоновская и Устюжская) позволили исследователю исправить многие ошибки, допущенные составителями поздних летописных сводов и историками XVIII в., установить правильную последовательность некоторых событий, в изложении которых прежде допускались неточности. Так, Н. М. Карамзин восстановил правильную последовательность событий, относящихся к войне Пскова и Новгорода с Ливонским орденом в 1240–1242 гг.17, в описании которых и в летописных сводах конца XV–XVI вв., и в сочинениях В. Н. Татищева и М. М. Щербатова имелись многочисленные ошибки. Н. М. Карамзин исправил и другую ошибку, восходящую к поздним летописным сводам: в отличие от В. Н. Татищева, М. М. Щербатова, И. Д. Беляева и некоторых других историков, он справедливо писал о битвах с литовцами в 1245 г. (у Торжка и Торопца) и о битве с литовцами, о которой повествуется в «Житии Александра Невского», как об одном и том же событии.

    Н. М. Карамзин, подобно своим предшественникам, В. Н. Татищеву и М. М. Щербатову, рассматривал историю как деяния славных или бесславных мужей Отечества, искал в событиях прошлого примеры для наставления людей в их практической деятельности. Александр Невский предстает в повествовании Н. М. Карамзина как один из наиболее замечательных героев русской истории – храбрым воином, талантливым полководцем, мудрым правителем страны, заботящимся о благе народа и способным на самопожертвование ради Отечества. Не ускользнули от внимания Н. М. Карамзина и переговоры, которые вел Невский с норвежским королем Гаконом, «желая оградить безопасностию северную область Новгородскую»⁸. Относительно восточной политики Александра Ярославича Н. М. Карамзин в основном поддержал точку зрения М. М. Щербатова. Он видел заслугу Александра Невского в том, что этот князь умел несколько смягчать татарский гнет.

    Монархические взгляды Н. М. Карамзина проявились в преувеличении власти Александра Невского как новгородского князя. Кроме того, он стремился как можно больше оправдать Александра в отношении его ссор с новгородцами.

    Некоторые вопросы, связанные с жизнью и  деятельностью Александра Невского, были затронуты в «Истории русского народа» Н. А. Полевого, подвергшего  критике «Историю» Н. М. Карамзина. По мнению Н. А. Полевого, история Новгорода в период княжения Невского вообще не представляла ничего достопамятного, победы на Неве и на Чудском озере не были значительными, восточная политика Невского сводилась лишь к умилостивлению монголов покорностью, не давшему ощутимых результатов, а народ, по его словам, благословлял и любил Александра лишь за одно старание спасти Русь⁹.

    Значительное  внимание уделено Александру Ярославичу в «Русской истории» петербургского профессора Н. Г. Устрялова. Правда, целостная биография древнерусского князя в этой работе не представлена, и его деятельность рассматривается лишь в связи с историческими событиями XIII в. Значение деяний Александра Невского для России, по мнению Н. Г. Устрялова, заключается в том, что этот князь своими победами над западными агрессорами и умиротворением ордынских ханов сумел отстоять государственность Руси и самобытность русского народа, сохранить православную веру¹⁰. Хотя работа Н. Г. Устрялова не лишена ошибок, уже отмечавшихся в отечественной историографии¹¹, но именно он поставил вопросы (например, о роли римской курии в организации агрессии против Руси), на которые другие историки XIX в. отвечали по-своему, поправляя его недочеты и развивая ценные наблюдения.

    В середине XIX в. специальную биографическую работу об Александре Невском написал профессор Московского университета И. Д. Беляев, известный своими славянофильскими взглядами. Он отмечал заслуги князя Александра как полководца, причем обращал внимание на то, что Невскому было труднее бороться с врагами, чем предыдущим князьям, так как немцы, шведы и литовцы в то время окрепли, а Новгород находился в одиночестве¹². По мнению И. Д. Беляева, победы над шведскими и немецкими захватчиками были особенно важны, поскольку «покориться таковым врагам… значило… народ и страну погубить на веки, без всякой надежды хотя на позднее освобождение». Наряду с Невской битвой и Ледовым побоищем историк отмечал и другие военные успехи князя Александра: битвы с литовцами, а также поход на Финляндию в 1256 г., после которого шведы в течение 37 лет не осмеливались нападать на новгородские владения.

    Много внимания уделял И. Д. Беляев отношениям Александра Невского с Ордой. Подобно М. М. Щербатову и Н. М. Карамзину, он полагал, что Невский проводил мирную политику по отношению к Орде и успешно отстаивал Русь от татар. Важнейшей заслугой Александра Ярославича историк считал то, что князь добился особого положения Руси по отношению к Орде и этим «спас народность России»¹³. Вступая в полемику с В. Н. Татищевым, И. Д. Беляев отрицал использование Александром татарской помощи в борьбе за великокняжескую свободу. В соответствии со своими славянофильскими воззрениями И. Д. Беляев стремился показать близость князя к народу, содружество народа и власти. Он старался сгладить противоречия Александра с новгородцами, подчеркнуть любовь народа к своему князю: «Весь склад рассказа о подвигах Александра, по всем летописям, ясно свидетельствует, что этот князь пользовался такою же народностию у современников, как и давний предок его Великий Владимир, и его также сравнивали с солнцем Русской земли»¹⁴. И. Д. Беляев особо выделял умение князя Александра ладить с новгородцами; одной из важнейших причин его побед считал то, что он мог «ободрить» новгородцев. Монархизм, свойственный взглядам славянофилов, проявился в явной идеализации князя¹⁵. Сказалась и религиозность: И. Д. Беляев даже цитирует по «Житию» молитвы Александра Ярославича в Софийском соборе; он неоднократно отмечает, что Невский был благочестивым христианином.

    Положительной стороной работы И. Д. Беляева является сам факт специального исследования биографии Александра Невского, отдельные верные замечания. Однако подчинение фактов славянофильской идее единства монархии и народа снижает ценность исследования.