Жизнь и творчество И.Н. Крамского

Произведение не было закончено Крамским. Одна из причин тому - материальные затруднения. В начале 1880-х годов, делая последние попытки справиться с грандиозным замыслом, художник пишет отчаянные письма П.М. Третьякову, А.С. Суворину, неизвестному «превосходительству», предлагая «на корню» закупить его произведения. «Не желаете ли Вы купить меня?» - с горечью и сарказмом спрашивает он. Теперь ему ясно, что выполнение такого замысла потребует долгих лет работы, что «портретный» способ здесь не годится, что в таком произведении не должно быть, как у Александра Иванова, ни одной необдуманной, не значимой черты, ни одного случайного образа.

Это понимание приходит непосредственно вслед за теми днями - в начале января 1880 года,- когда Крамской, не отрываясь, прочел изданные М.П. Боткиным письма А.А. Иванова. В том же письме, в котором он рассказывает Третьякову, как «три дня запоем читал» присланную Стасовым книгу, Крамской подчеркивает: «Теперь я вижу, что картина застрянет надолго, если не совсем. Что она медленно подвигалась - причиною не только отсутствие мастерской - это предлог только благовидный, надо было работать. другое… я употребил все от меня зависевшее».

Портретист, выработавший великолепный реалистический способ создания образа личности - конкретной, диалектически сложной и порой - противоречивой, Крамской не справился с «художественной концепцией» большой картины - здесь сам подход должен был быть иным: «надо было работать другое».

Но есть и объективная причина неудачи Крамского: подход к остро современной социальной проблеме как к «вечной», в первую очередь этической. Художник сам, пусть пока смутно, ощущает это, потому и говорит о «толпе» и «народе». Если в 1860 - начале 1870-х годов такое решение еще было возможным и воспринималось даже как новаторское, в следующем десятилетии, давшем примеры постановки проблем современности на конкретном жизненном материале, картина в духе «Явления Христа народу» уже должна была казаться анахронизмом. Ведь недаром сам Иванов не считал его «последней станцией» искусства, отвел ему роль «школы» и поставил перед собой задачу - увы, не выполненную из-за смерти,- сказать то же, но в соответствии с современными потребностями общества.

1873 годом датируется одно из  самых поэтических произведений  Крамского - «Осмотр старого дома» (Государственная Третьяковская  галерея), Небольшое, написанное в  теплых, мягких золотистых тонах, полотно изображает гостиную старого помещичьего дома с зачехленной мебелью, картинами на стенах. Луч света из окна не разгоняет, а только делает чуть более прозрачным полумрак, в который погружена просторная комната. Копошится у двери сутулый сторож, пытающийся отпереть замок. Посетитель, осматривающий дом, остановился в ожидании и задумчиво поднял голову, точно пытаясь уловить эхо прошедшей жизни, ощутить движение времени, которое некогда живо играло в этих стенах, а потом замерло, храня тихое одиночество старых кресел, почти не отмечая медленного течения дней за запыленными, затянутыми паутиной стеклами, сгущая полумрак в покинутом людском жилище.

От картины веет мягкой печалью, какую вызывает в душе опустевшее человеческое гнездо. Немало старых помещичьих домов видел некогда художник в поисках летнего пристанища для семьи. Интересно, как изменился со временем первоначальный замысел, изложенный Крамским в одном из последних писем Васильеву в Крым в 1873 году: «Начал я новую картину, о которой, кажется, Вам писал уж. Сюжет заключается в том, что старый породистый барин, холостяк, приезжает в свое родовое имение, после долгого, очень долгого времени, и находит усадьбу в развалинах: потолок обрушился в одном месте, везде паутина и плесень, по стенам ряд портретов предков. Ведут его под руки две личности женского пола - иностранки сомнительного вида. За ним покупатель - толстый купец, которому развалина-дворецкий сообщает, что вот, мол, это дедушка его сиятельства, вот это бабушка, а это такой-то и т.д., а тот его и не слушает и занят, напротив, рассматриванием потолка, зрелища, гораздо более интересного. Вся процессия остановилась, потому что сельский староста никак не может отпереть следующую комнату».

В Государственной Третьяковской галерее хранится набросок композиции, в котором можно различить черты первоначального замысла. Будь картина осуществлена в таком виде, мы имели бы произведение, по-своему значительное, поднимающее проблему губительной силы наступающего капитализма, исторического банкротства сходящего со сцены класса помещиков, исполненное, может быть, обличительной силы, но жестко привязанное множеством деталей к конкретному времени, к одной достаточно определенной социально-исторической коллизии. Такова, например, популярная картина В.М. Максимова «Все в прошлом» (1889), в которой тема отживающих дворянских гнезд имеет оттенок констатации того, что прежнее величие дворянства в России отошло безвозвратно, от него остались лишь разрозненные следы былого благоденствия да неизжитое барство. Впрочем, и у Максимова определяющим в картине был не этот мотив, а контрастное сопоставление двух судеб, двух жизней, пришедших к одному финалу, но принимающих его столь различно.

Поэзия, наполняющая полотно Крамского, существенно иная и по сравнению с той, какой окрашена сходная по теме картина В.Д. Поленова «Бабушкин сад» (1879) с «тургеневскими» бабушкой и внучкой на фоне запущенного сада и заколоченного ампирного дома. Крамскому чужда элегическая печаль об уходящем, некогда блестящем быте, он воспринимает свидетельство прошедшей жизни как человек, ощущающий связь времен, непрерывность их течения и неизбежность перемен. Частный, конкретный факт получает у художника значение более широкое, нежели в первоначальном замысле, наполняется гораздо более глубоким и неоднозначным смыслом.

И все-таки главное - радость и мука Крамского - портреты. Его письма переполнены сведениями именно о портретных работах. В них встречаются высказывания, казалось бы, взаимоисключающие. То он утверждает, что «всегда любил человеческую физиономию», то с досадой бросает: «Я в сущности никогда не любил портреты», «до тошноты надоело писать портреты»... Причина тут не только в том, как страстно хочется ему в эти годы вплотную заняться тем огромным холстом, который пылится в мастерской. Известно, какую значительную часть портретных работ выполнил художник на заказ, с неинтересных, внутренне далеких ему моделей. Эти работы мастеровиты, нередко холодно элегантны, но почти всегда несут печать той отстраненности, какая устанавливается между художником и заведомо безразличной ему моделью (например, портрет герцога Г.Г. Мекленбург - Стреицкого, 1876, Государственный Русский музей). Хотя, как и в предшествующие годы, в этих портретах Крамского человек никогда не заслоняется ни аксессуарами, ни знаками его социального отличия.

Таков «Портрет пожилой женщины с крестом Мариинского знака отличия беспорочной службы» (1879, Государственный Русский музей), котором художник воссоздает замкнутый характер человека, иссушенного службой, привыкшего подчиняться и приказывать. Женщина и позирует, будто работу выполняет, старательно, терпеливо. Обрамленное чепцом почти квадратное старческое лицо словно никогда не было ни молодым, ни привлекательным, не освещалось улыбкой. Сухие руки сложены на коленях.

Но больше сохранилось в собраниях наших музеев таких портретов Крамского, в которых изображены люди, поистине дорогие народу,- властители дум не одного поколения. Целая галерея современников - воистину замечательных русских людей. Галерея, основание которой заложил П.М. Третьяков, неутомимо, в течение десятилетий разыскивавший старые, заказывавший новые портреты и неизменно пользовавшийся советами и трудом И.Н. Крамского.

Следует отметить, что приоритет портрета в русской живописи 1870-х годов ощущается во всех жанрах. Портретны образы бурлаков в знаменитой картине Репина. Исторические портреты лежат в основе лучших исторических полотен этого десятилетия - «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» Н.Н. Ге и «Царевна Софья Алексеевна» И.Е. Репина. «Портретное видение» сказалось, конечно же, на развитии самого портрета, давшего яркие плоды в реалистической живописи, которая, наряду с реалистической литературой, отвечала потребностям эпохи: искала и находила типы положительные и деятельные. Пафос утверждения, характерный для живописи этого периода, связан прежде всего с разработкой нового социального идеала - борца за лучшее будущее страны, творческой личности, образ которой привлек внимание Крамского еще в 1860-е годы.

2.3 Закат творчества И.Н. Крамского

Конец предшествующего десятилетия был отмечен крестьянскими волнениями, которые в 1879-1880 годах охватили тридцать четыре губернии. Но выступления народа были по-прежнему стихийными: самоотверженность тех, кто «пошел в народ», не принесла ожидаемых плодов, и многие почувствовали себя в «крестьянском море» одинокими и слабыми. Народничество переживало кризис.

На рубеже 1870-1830-х годов многие из современников Крамского, ранее стоявшие на прогрессивных позициях, переживали тяжкое время разочарований, заходили в тупик. На реакционные позиции переходит прежде либеральная газета А.С. Суворина «Новое время», теория «малых дел» сменяет революционные народнические концепции.

В 1883 году Г.В. Плеханов, переводчик «Манифеста Коммунистической партии», создает первую русскую марксистскую группу «Освобождение труда», в разных городах России организуются первые социал-демократические кружки и рабочие организации. Нелегкими и непростыми были эти годы и в жизни Крамского, но упрек Репина в том, что, работая над портретами высокопоставленных особ, художник понемногу усвоил и их взгляды, едва ли был справедлив. Напротив, именно в начале 1880-х годов Крамской окончательно убеждается в том, что и в делах академических, и «в личных сношениях с великим князем, и в разнообразном столкновении с людьми большими и влиятельными» мало толка, из каждой попытки решить важный вопрос он выносит «только презрение» к власть имущим. «Наконец я действительно убедился, - пишет он А.П. Боголюбову,- что тот мир сам по себе, а я сам по себе. Масло и вода, и что раз навсегда пора убедиться, что помощи развитию искусства оттуда и не дождаться». Он абсолютно независим в суждениях, полон чувства собственного достоинства - и не просто как частное лицо, но как художник, что может дать понять любому «высокопоставленному» лицу.

Контакты, которые он в эти годы поддерживает с официальными кругами, прежде всего направлены на пользу общего дела. С огромной энергией разрабатывает Крамской идею Всероссийского художественного съезда, который предполагалось приурочить ко Всероссийской выставке 1882 года. Он составляет подробную программу, предусматривающую такой широкий круг вопросов и мероприятий, который явно опережал возможности времени: здесь было устройство в различных провинциях не только художественных выставок, но и музеев, рисовальных школ с целью «развития любви к искусству в России и привлечения симпатий Общества к судьбам русского искусства», проблемы педагогические и специальные, обсуждение судеб прикладного искусства и устройства конкурсов с премиями. Все эти вопросы только маячили в перспективе русской культуры, для разрешения многих из них понадобилось революционное преобразование общества, а Крамской уже видел необходимость в подготовке почвы для широкой художественно-просветительной работы в государственных масштабах, и когда съезд не состоялся, пережил жестокое разочарование.

Всю свою сознательную жизнь обдумывая проблему художественного образования, пришедший к твердому убеждению, что навязывание извне каких бы то ни было идей вызывает в искусстве лишь спекулятивные потуги «сделать умное, да с содержанием, да с направлением», он ставит во главу угла гражданственное воспитание художника. Только когда «тенденциозность» искусства естественна, когда она искренна, когда художник «формулирует» свою любовь и ненависть, которые «не суть логические выводы, а чувства», тогда получаются произведения, обладающие высоким эмоциональным потенциалом, способные воздействовать не только на разум, но и на сердце зрителей и произвести переворот в их душах.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной работе был подведен итог анализа собранной литературы по художнику И.Н. Крамскому.

В качестве дополнительного источника информации был использован интернет и его ресурсы в виде иллюстраций и теоретических данных, что дало более полную информацию и интерактивно обогатило данную работу произведениями И.Н.Крамского.

Из работы была убрана вся лишняя информация и оставлена только то, что действительно подходит для данной курсовой работы.

Весь материал был скомпонован по главам и разделам согласно содержанию и логике.

Подводя итог мы можем сказать, что И.Н. Крамской был прежде всего портретистом. Являлся создателем огромной портретной галереи современников и включил в нее портреты личностей из всех слоев общества, от темных мельников и лесников до высших аристократов русской мысли, интеллигенции и художественного или научного творчества. Он был мастером глубоко выражающим характер личности, ее душевного и интеллектуального облика.

Он с юности искал в гуще нелегкой, порой глубоко трагической пореформенной действительности, в эпоху реакции 1880-х годов тех, кто пойдет на борьбу за будущее.

Читая эпистолярное и критическое наследие Крамского, всматриваясь в его произведения, перелистывая страницы истории русского реалистического искусства, понимаешь, какую огромную роль сыграл в его развитии этот замечательный мыслитель, организатор, художник. Он был гражданской совестью не одного поколения реалистов, порой казался окружающим слишком взыскательным и бескомпромиссным, и ему не прощали неудач, прямоты и строгости в выражении собственного мнения даже дачи на Сиверской, под Петербургом,- единственного достояния, дачи, которую он, узнав о том, что безнадежно болен, залезая в долги, построил для обеспечения сносного существования своих близких.

Он редко ошибался. Не сразу оценил по достоинству В.И. Сурикова, но взял его на заметку и в работе над портретом молодого художника увидел в его вроде бы простецком лице глубокую серьезность, светлую задумчивость, скрытую энергию. Ф.А. Васильев, И.Е. Репин, И.И. Шишкин - каждый по-своему в числе десятков других художников из окружения Крамского испытали его благотворное влияние. Он умел будить мысль, вызывать на плодотворную дискуссию, в которой рождались истины нового реалистического искусства. Принято говорить о менторстве Крамского, но кто так охотно, как он,- ментор, «особа», знаменитый портретист - признавал, что сам учится у своих учеников, так радостно приветствовал чужие удачи, так глубоко уважал чужое мнение, хотя и был непреклонен в суждениях, которые считал принципиально важными. Неустанно опекал он нуждавшихся в помощи, выполнял бесконечные просьбы и поручения товарищей, возился с упаковкой и отправкой их картин,- тому свидетельством многочисленные письма. И при этом стал одним из лучших, наиболее значимых художников эпохи, на основании портретного наследия которого можно составить полное представление и о структуре современного ему русского общества, и об особенностях отдельного человека.