Строительство Красноярского острога

Южные племена говорили на тюркском языке, в то время как в центральной и северной частях края слышалась речь кетоязычных,   самодийских   и   тунгусских племен. В будущем это предки современных кетов, ненцев, селькупов, нганасан, эвенков.1

2. Освоение Сибири

О Енисее землепроходцы знали давно, в его устье уже заходили поморские кочи. В самом начале XVII века со слов русских на иностранных картах Сибири впервые показаны низовье и устье Енисея, западное побережье полуострова Таймыр с рекой Пясиной и Мангазея.

Широкое  освоение  русскими  Сибири началось с конца XVI века. Крепнувшее единое Российское  государство расширяло торговые связи с развитыми европейскими странами. Пушнина там пользовалась большим спросом, а ее запасы истощались. Крупное купечество тоже стремилось к сибирскому «мягкому золоту». Английские и голландские частные компании пытались самостоятельно торговать в Сибири, что вызывало противодействие со стороны русского правительства. Не желая терять огромные доходы от сибирской пушнины, оно все чаще посылает за Урал отряды стрельцов и казаков.

Но главная причина проникновения   русских  в Сибирь заключалась в усилении феодального гнета. Трудовой люд, крестьяне уходили из крепостнического центра страны на окраины, где жилось немного легче.

Разгром  Ермаком  Сибирского ханства и основание ряда крепостей-острогов по рекам Оби и Иртышу открыли в Сибирь более легкие и всем доступные пути. Старый морской путь в бассейн Енисея по «Дышащему морю», как называли Северный Ледовитый океан землепроходцы, был почти оставлен. Менее оживленным стал, опасный и длинный путь из бурной Обской  губы  в Тазовскую, а затем от поставленной в 1601 году Мангазеи вверх по реке Таз к волоку на Турухан — левый приток Енисея. Во много раз удобнее и короче была новая разведанная дорога по Оби на Кеть. По ней через небольшой Маковский волок попадали на реку Кемь, впадавшую в Енисей почти напротив устья Ангары. Эта дорога, соединив великие водные пути по Оби, Енисею и Лене, надолго стала главной магистралью, ведущей в Восточную Сибирь. На ней и был построен в 1619 году Енисейский острог, а «златокипящая» Мангазея, где велась оживленная торговля пушниной, и возникло самое северное в тогдашнем мире ремесленное производство, стала терять свое значение в освоении северных районов края. Енисейск стал центром огромного Енисейского уезда; охватывающего и все Приангарье. Из Енисейска шли казачьи отряды, подчинявшие для  «белого царя» местное нерусское население. Многочисленные остроги построили в Восточной Сибири енисейские казаки. Многие из этих укреплений дали жизнь современным городам и районным центрам на Ангаре и далее к востоку: Рыбинскому, Тасеево, Илимску, Братску, Балаганску, Иркутску, Баргузинску, Верх-неудинску, Якутску. Основанные остроги являлись не столько военными крепостями, сколько опорными пунктами по хозяйственному освоению новых территорий и сбору дани с местных племен. Вооруженных столкновений было немного. Местные коренные жители края были малочисленными. В северных районах у них сохранялся еще родовой строй, а в южных — зачатки государственности не представляли серьезной силы.

Уже к концу XVI века отдельные казачьи отряды доходили до хакасов и облагали их данью. С постройкой в 1604 году Томского острога нажим на местных киргизских князцов усилился. Часть их стала добровольно присягать на верность царю. Они хотели освободиться от дани монгольским и джунгарским ханам. Рядовое местное население вражды к русским не питало.

Вхождение хакасов в состав России тормозилось и разногласиями среди местных князцов, и произволом самой царской администрации по отношению к ясачному населению, а главное — активной борьбой с Русским государством монгольских и джунгарских феодалов. Они подстрекали киргизских князцов к нападениям на русские остроги, насильно втягивали в борьбу подчиненные этим князцам кето-самодийские и угорские племена на среднем Енисее.2

3. Красноярский острог

Основание Красноярского острога в среднем течении Енисея нельзя рассматривать обособленно от существования других сибирских городов и в первую очередь Енисейска, основанного в 1619 г. Енисейск стал матерью восемнадцати сибирских городов, и первым из них был Красноярск.

Основателями Енисейска были пелымский сын боярский Петр Албычев и тобольский сотник стрелецкий Черкас Рукин. Но еще до выхода на Енисей они заложили в 1618 г. во владениях князца кетских остяков Намака Маковский («Намацкой», «Макуцкой», «Мацкой») острог и выдержали в нем осаду от тунгусов. Приход на помощь из Тобольска отряда во главе с сыном боярским Максимом Трубчаниновым позволил Албычеву в 1619 г., уже на самом Енисее, при впадении в него речки Мельничной, поставить острог, названный Енисейским. А Маковский острог сделался перевалочным пунктом из Обь-Иртышского бассейна в систему Енисея.

Вначале гарнизон Енисейска состоял из постоянно сменявшихся служилых людей других городов Сибири, так называемых годовалыциков, в количестве 90 человек. Но годовалыцики, как утверждал енисейский воевода Павел Хмелевский, сдававший острог новому воеводе Якову Хрипунову, только и «помнят как бы им назад в свои городы быть». Поэтому Хрипунов сделал гарнизон постоянным, добившись разрешения переселить на жительство в Енисейск сто человек из других сибирских городов.

Енисейскому гарнизону приходилось быть все время настороже, в любое время можно было ожидать нападения остяков и тунгусов, киргизов и бурятов.

Вскоре после возникновения Енисейского острога выявилась необходимость прикрыть его с юго-востока. Важно также отметить и то, что русские власти стремились объясачить племена вверх по Енисею, к которым «мимо киргиз в те волости проходу не было». Уже в начале двадцатых годов XVII в. тобольский воевода Матвей Годунов, исходя из необходимости обезопасить Енисейск, писал в Москву о Тюлькиной земле как о возможной для освоения территории и получил предписание расспросить служилых людей, которые в Енисейском остроге бывали, «можно ль в Тюлкинской земле острог поставить и пашню завесть?». Годунов поручил выяснение этого вопроса Хрипунову, отправляемому на воеводство в Енисейск.

С Хрипуновым ехал в Енисейск прикрепленный к нему «для дальних посылок» московский дворянин Андрей Ануфриевич Дубенский. Вот Дубенскому-то и пришлось и словом и делом ответить на этот вопрос.

В 1624 г. Хрипунов отправил Дубенского вверх по Енисею за ясаком, заодно поручив ему и отыскать подходящее место под будущий острог. Поднявшись по Енисею до впадения в него речки Изыр-Су (Качи), Дубенский достиг места, где находилось укрепленное зимовье, в котором могли отсидеться, в случае нужды, посланные в Тюлькину землю ясачные сборщики из Енисейска. Можно предположить, что оно представляло собой бревенчатую рубленую башню, окруженную высоким крепким частоколом с запирающимися калитками. Такие «острожки зимовые» были разбросаны по всей Сибири в период ее освоения и служили надежным убежищем горстке казаков, осваивавшим пядь за пядью сибирские земли.

По всей вероятности, острожек стоял на мысе, образуемом Енисеем и Качей при их слиянии. Равнинная местность между Енисеем и Качей с юго-запада ограничивалась Черной сопкой и ее склонами и была покрыта сосновым лесом, в местах пониже росли тополя и кустарники. Левый берег Качи, сложенный из красных мергелей, круто поднимался вверх, образуя живописную гряду, тянувшуюся вдоль Качи. Высшая точка этой гряды носила название Кум-Тигей и хорошо отовсюду просматривалась.

С холма Кум-Тигей открывалась прекрасная панорама правого берега Енисея, долина которого ограничивалась Куйсумскими и Ботойскими горами. Между Куйсумскими горами и берегом Енисея, на речной террасе, покрытой луговой растительностью, там и сям были разбросаны березовые колки, а между ними виднелись небольшие озерца и речки. До десятка островов, поросших деревьями и кустарниками, перемежающимися обильными пастбищами, располагалось близ устья Качи, долина которой была покрыта хвойным лесом.

От холма Кум-Тигей на север простиралась лесостепь с кустарниками из желтой акации и шиповника. Вероятно отсюда, с холма Кум-Тигей, где сейчас находится часовня, и делал Дубенский «чертеж... урочищам и местам, где можно было быть в Тюлькиной земле острогу». Несомненно, что место Дубенскому очень понравилось, ибо оно, по его словам, было «красно и угоже».

Хрипунов, энергично взявшийся за осуществление мысли о создании нового острога, уже 25 сентября 1624 г. отправил чертеж в Тобольск. В то же время другая копия чертежа была отправлена в Москву" с самим Дубенским, который вез туда соболиную казну. Отсылая чертеж в Москву, Хрипунов докладывал, что «...присмотрели Андрей Дубенской со служилыми людьми в Новой Качинской землице на реке на Енисее на яру место угоже, высоко и красно, и лес близко всякой есть, и пашенных мест и сенных покосов много и государев де острог на том месте поставити мочно... и только де государь царь и великий князь Михаил Федорович всеа Руси велит в Тюлькину землю послать своих государевых ратних людей и велит поставить на том месте острог, и которые де немирные землицы приведут под государеву цареву высокую руку, и ясак с них учнет збиратца и государю будет прибыль не малая».

Прибыв в Москву, а путь до нее даже налегке в то время от Енисейска занимал до полугода, Дубенский сдал отписки Хрипунова в приказ Казанского дворца, который ведал в то время Сибирью. Дьяки приказа просмотрели бумаги, расспросили самого Дубенского. После этого подготовили доклад царю. Царь с боярами «отписки слушав и чертеж смотрев, указал на том месте в Каминской землице вверх по Енисее на Красном Яру поставити острог, а для тово острожнова ставленья указал государь отпустить Андрея Дубенского, а с Андреем Дубенским для тово острожнова поставленья служилых людей указал государь послать из Сибири, из Тобольска и изо всех сибирских городов, сколько будет пригоже, и свое государево денежное и хлебное жалованье им по их окладу дати».

Итак, Дубенскому пришлось возглавить намечавшийся для строительства нового острога отряд служилых людей, которых он должен был прибрать по городам Сибири. Для этого он снова выехал в Тобольск, в который тогда же «во 134-м годе посланы государева царева... грамота... к боярину и воеводам ко князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому с товарыщи».

Трубецкому предписывалось отыскать чертеж Тюлькиной землицы, присланный Хрипуновым, и расспросить служилых людей, которые бывали в Енисейске, можно ли действительно в этой землице на Красном Яру поставить острог и завести пашни, и будет ли постройка острога выгодна государству. И если «будет по их высмотру и сибирских городов служилых людей по скаске в Тюлькиной земле на реке Енисее на Красном Яру острогу бытии и пашни занести можно, и чаят в том остроге государю какие прибыли, а государевым служилым людем истери ни какой не чают, и в Енисейский острог Андрея Дубенскова велено послати, а с ним послати служилых людей, сколько будет человек пригоже, кем бы тот острог мочно было поставить, и наряд, какой в тот новый острог надобно, велено ему дати в Тобольску, и из Тобольска Андрею с служилыми людьми и с нарядом велено итить в Тюлькину землю и1 на Красном Яру на реке Енисее велено поставить острог».

Воевода Трубецкой выполнил это предписание Москвы, которое было своеобразной проверкой того, что было высказано Хрипуновым и Дубенским. Но здесь не обошлось без недоразумения. Опрашиваемые тобольские дети боярские Максим Трубчанинов (первый управитель Енисейского острога), Павел Хмелевский, Михаил Ушаков и другие, бывшие до Хрипунова управителями Енисейского острога, сказали, что не знают такого места под названием Красный Яр. Потом у Дубенского выяснили, что это название Качинской землице дал он, «потому что то место красно же».

Далее эти бывшие управители заявили, что, «будучи в Енисейском остроге, слыхали от служилых людей, которые хаживали из Енисейскова острогу для государева ясаку Тюлмчинскую землю, Качинскую землицу, и в той же Качинской землице люди кочевые, летом пашню пашут, сеют ячмень да курлак, а зимою кочуют в Крепких местах, и оберегаючись от колмацких людей, и от брацких, и от иных землиц, потому что де те качинские люди в Енисейском остроге государю ясак дают, а белые колмаки и киргизы и брацкие люди с тех качинцев на себя ясак емлют же, приезжаючи к ним в землицу сильно, и в той де Качинской землице места угожи есть, острог поставити и пашни пахать можно и для тово острожново поставления в тое Качинскую землицу послати государевых служилых людей надобно пятьсот человек, а запасы бы тем служилым людям изготовити в Енисейском остроге года на два или на три наперед той поссылки, а только де в Качинской земле острог поставят, и брацких и иных землиц под государеву высокую цареву руку приведут и государю будет прибыль немалая».

Прибыв к устью Качи в середине июля 1628 г., русские начали спешно возводить укрепления. «Городок дощаной поставили и кругом острожнова места мы, холопи ваши государевы, надолбы укрепили и двойные сцепы поклали ж и острожное место укрепили накрепко»,— писали казаки. Надолбами же, которые представляли «и себя разновидность изгороди из длинных березовых столбов, врытых в землю «накрепко» и соединенных сверху и внизу параллельными толстыми жердями, создали своеобразный коридор от места причала судов до места постройки острога: «и надолбы, государь, привели от острогу, где судовому пристанищу быти, до Енисея реки по горе сто сажен».

Надо сказать, что эта и последующие работы    были тяжелыми, требовавшими большой физической силы, выносливости, да и умения. «Лес березовый носили на надолбы на себе к острожному месту с версту и болши», — пишут казаки.

После защиты места постройки острога, да и самих себя, от внезапного нападения одна часть новоселов стала заготавливать лес для острога, а другая приступила к постройке самого острога. Впрочем, первые красноярцы сами об этом лучше расскажут: «И учали мы... березовый лес носити на себе к надолбам и учали острог ставить, И иные... пошли по сосновый лес вверх по Енисею реке с атаманом с Иваном Колцовым сто шестдесят человек дли башенново и хоромново лесу выше Красного Яру. И ехали до бору в стругах в санных два дни и наехали бор и добывали сосновый лес на... острог и на башни, и на съезжую избу, и на ангары, и на воевотцкой двор, и на тюрьму и на всякую поделку. И добывали мы тот лес недели две, волочили з бору до Енисея реки за версту и припровадили мы... соснового лесу тысячу   двести слег больших. И из березового лесу и соснового божию милостью и государевым счастьем острог поставили».

Целый год после того, как Красноярский острог был поставлен, в нем не было ни церкви, ни попа. Об этом и сообщали красноярцы царю в одной из первых своих челобитных. Отправились они в Москву 15 сентября 1628 г. Первым священником в Красноярске, посланным из Москвы, был «Дмитрий Климов сын Попов» - «отец Митрий». Кто был первым дьяконом, понять трудно, хотя грамота и говорит, что «велено и попа и дьякона с Москвы послати».3

Заключение

Завершая работу можно с уверенностью сказать, что история Красноярского острога интересна и необычна. Ведь с момента становления острога происходило окультуривание местного населения, прокладывались торговые пути, которые принесли немалый доход казне. В нашей работы не имелось возможности рассмотреть все подробности постройки Красноярского острога. Много интересных фактов открывается при рассмотрении истории города Красноярска. Но отголоски истории мы можем увидеть, глядя на архитектурные памятники и старые названия улиц.