Сюрреализм как направление в поэзии и живописи начала XX века

Некоторый отзвук у сюрреалистов нашла и теория художественного творчества немецкого философа-идеалиста Вильгельма Дильтея, отбрасывающая какие-либо объективные критерии и подчеркивающая особую роль фантазии как средства возвышения случайного в ранг значительного.  

Однако сильнее всего сказалась внутренняя связь сюрреализма с философией Фрейда. Влияние фрейдизма можно найти не только в сюрреализме. Одно из самых реакционных и на редкость «живучих» философских учений ХХ века, в известной мере модернизованное современными неофрейдистами, но не потерявшее при этом своего существа, фрейдизм по сей день оказывает сильнейшее влияние на развитие буржуазной культуры, порождая ее наиболее острые и болезненные явления.  

Учение австрийского психиатра Зигмунда Фрейда претендовало стать универсальной психологической системой, заменяющей социологию, этику, по-новому истолковывающей функции искусства и освещающей историю культур, религий, цивилизаций. Основу этой философии составило учение о психоанализе, которое явилось попыткой определить структуру и динамику внутреннего мира человека. Но, оторвав психику от материальных условий и причин, ее порождающих, Фрейд подчинил ее особым, вечным, непознаваемым иррациональным силам, которые находятся за пределами сознания. «Бессознательное», согласно концепции Фрейда, — это глубинный фундамент психики, определяющий всю сознательную жизнь человека. Главным содержанием «бессознательного» являются инстинктивные побуждения и влечения, которые якобы определяют все богатство духовных устремлений людей, разнообразие их интересов, их природу и их поступки. Безгранично расширенное толкование получило понятие «либидо» (полового инстинкта), который был провозглашен ведущим стимулом психической и практической деятельности человека, сопутствующим ему наряду с инстинктами самосохранения, разрушения и смерти с самого детства. Бессознательные темные побуждения и сексуальные влечения, освобождаясь из- под «деспотического влияния разума» и сублимируясь (переключаясь) в другие виды энергии, и в первую очередь творческую энергию, становятся источником и движущей силой развития искусства. По мнению Фрейда, как сновидения, так и искусство — именно те области, где «бессознательное» проявляется наиболее непосредственно и где открывается истинный путь к познанию «естественной сущности» человека.  

Идеалистическое учение Фрейда не вышло бы далеко за рамки психиатрии, если бы оно не искало ответа на болезненные противоречия буржуазного сознания, глубокие извращения в человеческой психике. «Поэтому именно в ХХ веке, когда эти противоречия обостряются до предела, извращения становятся вопиющими, изыскания Фрейда привлекают на Западе все большее внимание. И изыскания Фрейда действительно во многом шли в ногу с обострением внутреннего кризиса буржуазного общества».  

Возведя болезненную невротическую психику в абсолют общественного и эстетического сознания, учение Фрейда вместе с тем представляло собой не только изощренную фальсификацию человеческой природы, но — и это послужило основой его широкой поддержки буржуазными идеологами- активно проповедовало идею о невозможности изменить мир к лучшему. Подменяя решение актуальных социальных проблем времени утверждением извечно присущих человеку бессознательных импульсов, которые якобы определяют все внутреннее развитие истории, искусства, науки, морали, права и пр., фрейдизм признал фатальную предрешенность социального зла и бесполезность всякой борьбы с ним.  

Зигмунда Фрейда сюрреалисты считали своим духовным отцом. Опираясь на его учение о психоанализе, они пытались придать «научность» своим эстетическим рассуждениям.  

Сюрреализм получил  теоретическое обоснование в  «Первом манифесте» 1924 года, написанном признанным вождем всего направления французским поэтом и психиатром Андре Бретоном (1898 — 1966). Он писал: «Сюрреализм представляет собой чистый психологический автоматизм, с помощью которого — словами, рисунком или любым другим способом — делается попытка выразить действительное движение мысли. Это запись мышления, которое совершается вне всякого контроля со стороны разума и по ту сторону каких-либо эстетических или моральных соображений. Сюрреализм основан на вере в высшую реальность определенных, до этого игнорировавшихся форм ассоциаций, во всемогущество сна, в нецеленаправленную игру мышления. Его цель — окончательное уничтожение всех других психологических механизмов, чтобы на их место поставить решение важнейших проблем жизни». Последняя, весьма ответственная задача могла быть осуществлена, по мнению сюрреалистов, тогда, когда реальная действительность подменяется некой «сверхреальностью», тем, что находится под «материальной оболочкой» и отклоняется от нормального состояния: миром подсознательного, расстроенного воображения, болезненных чувств. Только бессознательное, интуитивное чувство, тайная, скрытая, алогическая душевная сфера способны якобы отразить как истинную сущность человека, так и окружающий его мир.  

Вслед за Фрейдом  сюрреалисты видели во сне или  бредовой галлюцинации лучший способ прорыва в глубины «бессознательного». Бретон возмущался тем, что сну, «столь важной области психической деятельности», уделялось доселе так мало внимания. Он утверждал: «Рассудок спящего человека полностью удовлетворяется тем, чего он хочет достигнуть. Волнующие вопросы — возможно ли это — он не ставит больше перед собой. Убивай, кради, люби, сколько тебе нравится. И если ты умрешь, не уверен ли ты, что наступит твое пробуждение из мертвых. Ты не имеешь имени. Бесценна доступность всего». Бретона увлекали поистине несбыточные надежды. «Я верю, — писал он, — в будущее соединение этих двух с первого взгляда столь противоречащих друг другу состояний — сна и действительности — в некую абсолютную реальность — сверхреальность» .  

Принцип фрейдистского  психоанализа — принцип «свободных ассоциаций», представляющий собой якобы внутреннюю подсознательную взаимо - зависимость различных и противоречащих друг другу бессвязных, приходящих в голову душевнобольного мыслей,— оказал влияние на сложение основного (и зародившегося еще в дадаизме) приема сюрреализма, который можно назвать «правилом несоответствий», «соединением несоединимого», то есть сближением изображений и образов, совершенно чуждых друг другу, в совершенно чуждой им ситуации, что создает впечатление гнетущей противоестественности. Подобный прием в значительной степени был порожден провозглашенным Андре Бретоном принципом «чистого психологического автоматизма».  

Учение Фрейда о символическом значении душевных образов нашло отражение в  представлении сюрреалистов о магическом значении вещей, вырванных из своих  естественных связей и наделенных скрытой  таинственной многозначительностью. В  скопищах на их картинах каких-то странных существ, принадлежащих то ли животному, то ли растительному миру и представляющих то ли природные образования, то ли низшие примитивные организмы, можно угадать опять же фрейдистскую основу как воспоминание об архаическом доисторическом, дологическом наследии человечества. Но сильнее всего влияние фрейдизма в общем духе сюрреализма с его утверждением низменных, разрушительных инстинктов, извращенной эротики и смакованием патологических нарушений человеческой психики. В условиях растущего кризиса буржуазной культуры, несомненно, существовала определенная закономерность как в широком распространении фрейдистского психоанализа, который якобы вносил обновление в иссякающий художественный психологизм эпохи, так и возникновении сюрреализма, пытавшегося возродить гаснущее творческое воображение путем его ненормальной, болезненной гипертрофии. Однако, несмотря на указанные черты внутренней близости, зарождение сюрреализма нельзя свести к, так сказать, наглядному воплощению в художественной практике идей фрейдизма и других реакционных философских учений. Его появление на свет было вызвано более глубокими причинами.  

Сюрреализм представлял  противоречивое художественное явление, что в значительной мере объясняет  широкую орбиту его распространения. Это течение объединяло на некоторый период времени не только последовательных реакционеров, но и людей, не принимавших особо активного участия в общественной борьбе и вместе с тем искренне сочувствовавших революции, горячо веривших в идею обновления общества. Более того, через сюрреализм прошли и большие, честные, принципиальные художники, впоследствии безгранично преданные делу коммунизма, антифашисты и борцы за мир — Поль Элюар, Луи Арагон, Пабло Пикассо. К сюрреализму примыкали и Федерико Гарсиа Лорка, Пабло Неруда, французский режиссер Рене Клер и многие выдающиеся деятели прогрессивной художественной культуры, которые, пережив глубокое разочарование в этом течении, все один за другим начиная с 30-х годов, резко порвали с ним. Различна была их степень участия в сюрреализме, различна была и мера трудности, с которой они очистились от сюрреалистической скверны. Для некоторых увлечение сюрреализмом стало кратковременным эпизодом, для других, как, например, для Поля Элюара, — трагическим кризисом его гуманизма. Творчество этого талантливейшего поэта Франции ХХ века то и дело выходило за жесткие рамки сюрреалистической эстетической доктрины, неусыпным стражем которой был такой ограниченный и фанатичный человек, как Андре Бретон, ее создатель.  

Сам факт, что сюрреализм собрал под свои знамена и ищущую, прогрессивно настроенную художественную молодежь, исторически обоснован. Представители молодого поколения буржуазной интеллигенции, далекие от понимания истинных движущих сил истории, были еще не готовы к восприятию идей марксизма и его эстетики и отличались, по меткому замечанию Луи Арагона, «социальной безграмотностью». Их не могли не увлечь ультралевые призывы сюрреалистической программы, опровергавшей ненавистный буржуазный мир со всеми его прогнившими устоями и лице- мерными заповедями и сулившей полное освобождение от опостылевшей действительности в сфере «сверхреального», которая предоставит «полную свободу мысли», принесет обновление не только искусству, но и жизни, политике, морали. Вместе с тем у этих деятелей культуры, чей духовный мир был еще замкнут в границы буржуазного сознания, восприятие чудовищной противоестественности капитализма порождало в воображении образ гнетущего кошмара, смерти, гибели. В войне, в общественных потрясениях века, в усиливающемся экономическом кризисе, в самой буржуазной действительности с ее подавляющим сознание обилием зла и жестокости они увидели проявление беспощадных иррациональных законов, воцарившегося всеобщего безумия. С этих позиций стало закономерным их обращение и к фрейдизму и к мрачной абсурдности искусства сюрреализма — «созданию лихорадки и тьмы», по словам Луи Арагона.  

Сюрреалистическая «революция» — одно из многих в те годы проявлений антибуржуазного протеста «свободных индивидуумов», который, не находя реального выхода из противоречий окружающей жизни, был бесплодной попыткой преодолеть трагический разрыв между художником и обществом лишь в воображении, путем «возвышения» над реальной действительностью. И здесь философия иррационализма и, прежде всего фрейдизма помогла осознанию и выбору пути для этого анархического художественного «бунтарства». При помощи фрейдистской сублимации сюрреалисты переключали свой «революционный» порыв в сферу гораздо более безопасную — в сферу иррационально-магического, а затем и откровенно мистического формотворчества. Исходный импульс сюрреалистического движения пришел в резкое противоречие с конкретными формами его воплощения. Свое наступление на буржуазный мир сюрреалисты повели с позиций его реакционной идеологии, философии и эстетики. Порочный круг замкнулся, обещанное революционное «обновление» оказалось обманом и самообманом. И самым ярким саморазоблачением сюрреализма явился непрерывный прогресс размежевания его участников и последующий кризис всего течения.  

Заключение 

Из всего вышесказанного следует, что сюрреализм – течение, зародившееся во Франции, которое отвергало всякие эстетические начала, а принимало только образы чего-то бессознательного и сновиденческого. Сюрреалисты называли искусством то, чего нормальный человек порой не мог понять, но неоднозначное понимание и было смыслом всего этого течения. Сейчас уже по-прошествие нескольких десятков лет с того момента как зародилось течение сюрреалистов, многие и вовсе не считают их произведения за искусство, но также существуют люди, которые интересуются им и пытаются его понять. Я считаю, что самая привлекательная сторона сюрреализма в том, что его нельзя понять однозначно. Разные люди могут видеть в сюрреалистических картинах и скульптурах разный смысл, так как во многом искусство сюрреализма – искусство знаков и символов, которые могут быть поняты по-разному. Сюрреализм заставляет человека смотреть и размышлять над тем или иным произведением. 

В этой очень  точно сформулированной Горьким  мысли следует обратить внимание на слова «как будто», весьма характерные для сущности современных буржуазных теорий и, в частности, для теоретических позиций сюрреализма. Сюрреализм «как будто» революционен, хотя, при ближайшем рассмотрении этой чисто декларативной «революционности», за ней не скрывается ничего, кроме совершенно безвредных для буржуазии нецелеустремленных бунтарских выкриков; сюрреализм — «как будто» направление новаторское, а при ближайшем рассмотрении это мнимое «новаторство» сводится исключительно к нигилистическому разложению и уничтожению веками выработанных, бережно накапливаемых человечеством творческих принципов истинного искусства; сюрреализм «как будто» расширяет творческие возможности художников и писателей, подключая к художественному творчеству область бессознательного, а по существу лишает художников и писателей, участников этого направления, возможности творить сознательно, в меру своего ума и таланта, топит их творческие способности в формалистическом, алогичном «автоматизме».  

Именно это  «как будто» — эта внешняя видимость революционности, новаторства, расширения рамок творчества, видимость антибуржуазной направленности привлекала в период формирования сюрреализма к этому направлению молодые силы художественной интеллигенции, не приемлющей буржуазией действительности, буржуазного апологетического искусства. Эта часть художественной интеллигенции, не связанная с действительно революционными силами своего народа, тогда еще не знак мая с передовым, единственным последовательно научным философским учением марксизма-ленинизма, видела в сюрреализме отдушину для выхода своих бунтарских настроений.