Отражение русского национального характера в языке

     Хорошо  известный грамматический факт: в  русском языке, как и в большинстве  европейских языков, в качестве обращения  используются два личных местоимения ты и вы, а в английском только одно – you. Казалось бы, чистая грамматика, значения эквивалентны, просто you- это и ты, и вы. Однако возможность выбора в русском языке, когда вы может употребляться и для единственного числа (обычно с большой буквы, что подчеркивает уважительность этой формы обращения), и для множественного, не может не влиять на отношения между людьми и на их характеры. Русское ты может оскорбить: «Вы мне не тыкайте!»

     Еще один пример из другой области грамматики - морфологии. Известно, что в русском языке имеется очень большое количество уменьшительных и ласкательных суффиксов: -очк- (-ечк-), -оньк-(-еньк-), -ушк- (-юшк-), -ик- и многих других. Носитель английского языка, практически не имеющего таких суффиксов (bird [птица] - birdie [птичка], girl [девочка] - girlie [девчушка] - это редкие исключения), не может даже отдаленно вообразить себе все то огромное суффиксальное богатство русского языка, которое предоставляет его носителям возможность выразить столь же огромное богатство тончайших нюансов любящей души (поскольку эти суффиксы даже в сухих грамматических учебниках называются уменьшительно-ласкательными).

     Как известно, стереотипный образ России и русского человека на Западе- это медведь, могучий, но грубый и опасный зверь. Так вот родной язык этого зверя отражает его потребность в передаче оттенков хорошего отношения к миру, любви и ласки (язык - зеркало культуры) и формирует из него тонкую и любящую личность, предоставляя в его распоряжение большое разнообразие языковых средств для выражения этого самого хорошего отношения к миру. Причем именно к миру, а не только к людям, потому что уменьшительно-ласкательные суффиксы с одинаковым энтузиазмом присоединяются русскими людьми и к одушевленным, и к неодушевленным предметам.

     Разумеется, это создает большие трудности  при переводе. Русское слово старушка в есенинском «Ты жива еще, моя старушка?» требует в переводе четырех английских слов: «Are you still alive, my dear little old woman?»

     Действительно, по-русски можно сказать о людях: Машенька, Машут-ка, Машечка, Машуня, Машунечка  и т. д.; девушка, девочка, девонька, девчушка, девчонка, девчоночка; о животных: кот, котик, коток, котишка, котишечка, котишенька; телка, телушка, телочка, телушечка; собачка, собачушка, собаченька; а также о любом предмете неживого мира: домик, домишечка, домичек, домок, домушка; ложечка, вилочка, кастрюлька, сковородочка и т. д. Всему этому богатству английский язык может противопоставить только слово little или dear little: little cat [букв, маленькая кошка], dear little dog [букв, милая маленькая собака], но до высот dear little fork/spoon/frying pan [букв, милая маленькая вилка/ ложка/сковорода] англоязычному человеку не подняться...

     Употребление  такого рода суффиксов показывает уважение, такт, хорошее отношение к окружающим. Часто они употребляются в  речи, обращенной к детям. В магазине женщины, особенно пожилые, нередко говорят: дайте хлебушка, колбаски, молочка, маслица и т. п. Современные коммерсанты немедленно взяли на вооружение эту «слабость» русского народа и продают масло под названием «Маслице» (лучше идет с таким ласковым родным названьицем), овсяное печенье в пачке с надписью «Овсяночка» и т. п.

     Чем хуже благосостояние народа во всех отношениях, тем заметнее рвение к прекрасному и просто красивому, будь то одежда, духи, мебель, все равно. Грубость жизни отразилась в языке не только богатым запасом бранных выражений, но, как это ни парадоксально, также любовью к ласкательно-уменьшительным словам, активным использованием языковых средств выражения подчеркнутой вежливости.

     Тот факт, что в русском языке есть отсутствующая в английском языке категория рода, наделяющая все существительные, а значит все предметы окружающего мира, свойствами мужскими, женскими или нейтральными, «средними», свидетельствует о более эмоциональном отношении к природе, к миру, об олицетворении этого мира. Как передать на английском языке всю эмоциональную драму популярнейшей русской песни о рябине, которой нельзя никак «к дубу перебраться», если и рябина, и дуб по-английски не имеют рода, а вместо этого имеют артикль, и для англоязычного человека важно только, одна ли это из многих рябин (неопределенный артикль о) или та самая рябина, о которой шла речь (определенный артикль)? Русскому уму и сердцу эти вопросы определенности - неопределенности не говорят ничего, русский человек сострадает бедной женщине - рябине и мужчине -дубу, которые не могут соединиться.

     Итак, уже на уровне грамматики язык свидетельствует  о повышенной эмоциональности, сентиментальности, сердечности русской души, русского национального характера.

     Уменьшительно-ласкательные суффиксы русского языка не только отражают повышенную способность русскоязычного человека к выражению любви и доброты, его эмоциональность и чувствительность, но и несомненно способствуют формированию этих качеств.

     Наличие выбора между ты и вы также дает больше возможностей для передачи оттенков чувств и, следовательно, формирует более высокую эмоциональность, чем у людей англоговорящих, не имеющих этой возможности выбора.

     Восклицательный знак и грамматическая категория  рода тоже определяют более эмоциональное отношение и к людям, и к окружающему миру.

     Таким образом, в формировании личности носителя языка участвуют все средства языка, в том числе грамматические.

Глава 2. Русская национальная личность и ее отражение  в языке 

2.1 Основные черты  русского национального  характера 

     Общее в понимании «национального характера» в отечественной и зарубежной науке - рассмотрение его на уровне черт личности. Это важно для вычленения совокупности основных черт характера русского народа.

     Раскрыть сущность черт характера народа - значит исследовать диалектику проявления общечеловеческого в национальном в конкретных социально- экономических и исторических условиях жизни данного народа, в его культуре и традициях. «Отнимите у современного человека медленно и трудно нажитой скарб обрядов, обычаев, всяких условностей, и он растеряется, утратит свое житейское умение, не будет знать, как обойтись с ближним, и будет принужден все начинать сызнова», - писал В. О. Ключевский [16, 433].

     Точки зрения ученых о характерных чертах русского народа различны. Характер русского народа, по мнению отечественных мыслителей XIX-XX вв. Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, В. С. Соловьева, В. В. Розанова, Н. О. Лосского и С. И. Гессена, выражается в таких чертах-качествах, как гражданственность, честность, милосердие, доброта, терпимость, способность к состраданию, сопереживанию, доброжелательность, потребность в общении, поиск смысла жизни, трудолюбие, знание народных обычаев.

     Исследуя  национальный характер русских, А. В. Селиверстов к числу причин, послуживших источником для выделения характерных черт русского народа, относит специфику природно-климатического фактора, геополитические факторы, православие. Относительная суровость природно-климатических условий сформировала в русском народе навыки и привычки к упорному, напряженному труду, неприятию тунеядства.

     Необъятные  пространства России порождали смирение русской души, ее жертвенность, одновременно охраняя и давая чувство безопасности. Смирение русского человека, по мнению Н. А. Бердяева, способствовало его самосохранению в необъятном пространстве [1, 53]. В душе русского народа есть такая же необъятность, безграничность и бесконечность, как в русской равнине. Непроходимые леса, безжизненные топи и болота России развивали в народе привычку к терпеливой борьбе с невзгодами и лишениями. По словам В. О. Ключевского, «нет народа, менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и более выносливого, чем русский народ» [16, 57].

     Языковая  картина мира формируется системой ключевых концептов (они да ют «ключ» для ее понимания) и связывающих их инвариантных ключевых идей, или сквозных мотивов, повторяющихся в значении многих слов и выражений. Ключевые для русской языковой картины мира концепты заключены в таких словах, как душа, судьба, тоска, счастье, разлука, справедливость. Все эти слова труднопереводимы: их переводные эквиваленты не просто приблизительны, они не включают важных именно для русского языка смысловых компонентов. К числу лингвоспецифичных относятся также любые слова, в значение которых входит какая-то важная именно для данного языка в целом идея, например: собираться, добираться куда-то, постараться что-то сделать; сложилось, довелось; обида, попрек; заодно и др.

     Каждый  естественный язык отражает определенный способ восприятия и устройства мира, или «языковую картину мира. Совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных слов и выражений данного языка, складывается в некую единую систему взглядов, или предписаний (таких как, например: хорошо, если другие люди знают, что человек чувствует), и навязывается в качестве обязательной всем носителям языка.

     Почему  говорящий на данном языке должен обязательно разделять эти взгляды? Потому что представления, формирующие  картину мира, входят в значения слов в неявном виде; человек принимает их на веру, не задумываясь, и часто даже сам не замечая этого. Пользуясь словами, содержащими неявные смыслы, человек, сам того не замечая, принимает и заключенный в них взгляд на мир. Напротив, те смысловые компоненты, которые входят в значение слов и выражений в форме непосредственных утверждений, могут быть предметом спора между разными носителями языка и тем самым не входят в тот общий фонд представлений, который формирует языковую картину мира. Так, из русской пословицы Любовь зла, полюбишь и козла нельзя сделать никаких выводов о месте любви в русской языковой картине мира, а лишь о том, что козел предстает в ней как малосимпатичное существо.

     Владение  языком предполагает концептуализию мира. При этом конфигурации идей, заключенные в значении слов родного языка, воспринимаются говорящим как нечто само собой разумеющееся, и у него возникает иллюзия, что так вообще устроена жизнь. Но при сопоставлении разных языковых картин мира обнаруживаются значительные расхождения между ними, причем иногда весьма нетривиальные.

     Так, для носителей русского языка  кажется очевидным, что психическая  жизнь человека подразделяется на интеллектуальную и эмоциональную, причем интеллектуальная жизнь связана с головой, а  эмоциональная - с сердцем. Мы говорим, что у кого-то светлая голова или доброе сердце; запоминая что-либо, храним это в голове, а чувствуем сердцем; переволновавшись, хватаемся за сердце. Нам кажется, что иначе и быть не может, и мы с удивлением узнаем, что для носителей некоторых африканских языков вся психическая жизнь может концентрироваться в печени, они говорят о том, что у кого-то «умная печень» или «добрая печень», а когда волнуются, подсознательно чувствуют дискомфорт в печени. Разумеется, это связано не с особенностями их анатомии, а с языковой картиной мира, к которой они привыкли.

     Наиболее  важные для данного языка идеи повторяются в значении многих языковых единиц и являются поэтому «ключевыми» для понимания картины мира. 

     Ключевыми идеями для русской языковой картины мира являются, в частности, следующие:

     − Идея непредсказуемости мира (авось, а вдруг, на всякий случай, если что; обойдется, пронесет; собираться, стараться; вышло, получилось, сложилось; угораздило; добираться; счастье).

     − Представление о том, что для любого действия необходимо мобилизовать свои внутренние ресурсы, а это трудно (собираться, заодно).

     − Особая значимость оппозиции «высокое - низкое» (быт - бытие, истина- правда, долг - обязанность, добро - благо, радость - удовольствие).

     − Высокая требовательность в человеческих отношениях (друг, общение, отношения, попрек, обида, родной, разлука, соскучиться, просить, просьба).

     − Идея справедливости (справедливость, правда, обида).

     − Для того чтобы человеку было хорошо внутри, ему необходимо большое пространство снаружи; однако, если оно необжитое, то это тоже создает внутренний дискомфорт (удаль, воля, раздолье, размах, ширь, широта души, маяться, неприкаянный).

     − Хорошо, когда другие люди знают, что  человек чувствует (искренний, хохотать, душа нараспашку).

     − Плохо, когда человек действует  из соображений практической выгоды (расчетливый, мелочный). 
 

     2.2 Непредсказуемость  мира в русской  языковой картине 
 

     В русской языковой картине одним  из ключевых концептов является непредсказуемость  мира. Это мир, в котором может случиться все. Представление о непредсказуемости мира имеет два аспекта. С одной стороны, человек не может ни предвидеть будущее, ни повлиять на него. Специфика такого мироощущения сконцентрирована в знаменитом русском авось. О человеке, который покупает лотерейный билет (т.е. надеется на удачу), не говорят, что он действует на авось. Скорее так скажут о человеке, который не чинит крышу, готовую обвалиться, садится в автомобиль с неисправным двигателем или строит атомную станцию без надлежащей системы защиты. Вопреки разуму он надеется, что ничего плохого не случится - обойдется или пронесет.