Способы осуществления гражданских прав

     1.3 О проблеме злоупотребления правом

     Осуществление гражданских прав связано с так  называемой проблемой “злоупотребления правом”. Она имеет многовековую историю, начало которой относится  к римскому праву. Нам кажется, что  при рассмотрении проблем осуществления  гражданских прав, этот вопрос не только нельзя обойти стороной, но и необходимо особенно тщательно его осветить. [7]

     Как следует из самого термина, злоупотребление  правом означает осуществление (применение) своего права одним субъектом  во зло (в противоречии) интересам  другого субъекта или общества.

     Второе  очевидное положение состоит  в том, что для злоупотребления  правом необходимо, как минимум, обладать им, поскольку всякое иное злоупотребление  при отсутствии права является поведением вопреки праву и, следовательно, подпадает под обычное правонарушение, снимая таким образом проблему.

     Запрещение  злоупотребления правом должно означать установление определенных юридических  пределов, очерчивающих границы допустимого  поведения субъектов при реализации права; в этом можно рассмотреть третье исходное положение рассматриваемой проблемы.

     Противники  концепции злоупотребления правом, к которым в частности относится  Н. С. Малеин, отмечают, что при анализе  проблемы следует также иметь  в виду два обстоятельства. Первое из них состоит в том, что во многих случаях осуществление права  одним субъектом приводит к умалению имущественной или личной сферы  другого. Такое положение возникает, например, при взыскании денежного  или имущественного долга, неустойки (штрафа, пени) во всех видах договорных обязательств, при возмещении вреда, причиненного жизни, здоровью или имуществу, в спорах о праве наследования имущества или праве на авторство, при виндикации имущества и др.: здесь обязанное лицо лишается или  не получает какое-либо имущественное  или личное благо (причиняется “вред”, “зло”) вследствие того, что управомоченное лицо осуществляет свое право в соответствии с законом. Однако, как справедливо  отмечает ученый, такие случаи невозможно объявить злоупотреблением правом, поскольку  очень многие нормы права пришлось бы объявить подпадающими под эту  категорию.

     Второе  обстоятельство заключается в том, что за причинение зла, вреда обществу, организациям и гражданам в конкретных нормах закона установлены уголовно- административно- гражданско-правовые санкции и поэтому такие случаи также не имеют отношения к  рассматриваемой проблеме, поскольку  являются элементарными правонарушениями. Например, право на иск в процессуальном смысле при соблюдении формальных требований не ограничено, и практически можно  подать в суд необоснованный иск  сознательно (удачный пример для  сторонников концепции злоупотребления  правом). Однако в ходе рассмотрения дела в иске будет отказано, и  на проигравшую сторону будут  отнесены судебные расходы. Наличие  в законе названных санкций свидетельствует, по мнению Н. С. Малеина, о том, что  злонамеренная подача иска не может  быть отнесена к так называемой проблеме злоупотребления правом. Нам, однако, данное обстоятельство представляется не бесспорным.[8]

     Среди сторонников признания данной проблемы не существует единства в определении  понятия исследуемого вопроса, его  научного обозначения, соотношения  общей нормы ст. 9 ГК с нормами  специальными, оценке судебной практики.

     Под осуществлением права в противоречии с его назначением (злоупотреблением права в какой-либо форме, как  об этом сказано в ст. 9 ГК 1998 г.) понимается такое поведение управомоченного  лица, которое соответствует содержанию права, но направлено на достижение результатов, несовместимых с его социальными  целями.

     Согласно  другому мнению, различаются тип  дозволенного поведения, очерченный границами  субъективного права, и пределы  его осуществления, т.е. границы дозволенности  конкретных форм поведения, которые  и имеет в виду норма ст. 9 ГК.

     В исследованиях ученых различно определяются и границы исследуемой проблемы: злоупотребления правом или более  широко—пределы осуществления и  защиты права.

     Однако, несмотря на все вышеперечисленные  противоречия и разногласия среди  сторонников проблемы злоупотребления  правом, по нашему мнению, такая проблема все таки существует (несмотря на то, что ее противников едва ли не больше, чем сторонников). И то, что эта  формулировка прочно закрепилась в  законодательстве (см., например, ст. 9 нового ГК РБ), лишний раз доказывает, что  вопросы злоупотребления правом довольно часто встречаются в  процессе осуществления субъективных гражданских прав.[9]

     В. П. Грибанов в специальной монографии по рассматриваемой проблеме пишет, что принцип недопустимости злоупотребления  правом, нашедший свое отражение, в  частности, в работах М. М. Агаркова и С. И. Вильнянского, был вызван опасениями того, что закрепление в законе принципа недопустимости злоупотребления  правом даст достаточно широкий простор  для судейского усмотрения, что может  привести на практике к нарушению  основного принципа гражданского права-принципа законности и к незаконному ограничению прав физических и юридических лиц. Однако эти опасения нельзя признать убедительными, так как они, по существу, исходят из неправильной оценки принципа недопустимости злоупотребления гражданскими правами. К тому же, подобный исход вряд ли возможен в условиях романо-германской правовой семьи, где усмотрение и произвол судей ограничены.

     По  мнению В. П. Грибанова, злоупотребление правом особый тип гражданского правонарушения. Как считает ученый, если конкретные формы поведения управомоченного субъекта по осуществлению права, реализации дозволенных ему законом возможностей полностью соответствуют общему типу предписанного законом поведения или, наоборот, когда лицо вообще выходит за рамки предоставленного ему права, злоупотребления правом нет, так как в первом случае отсутствует всякая противоправность, а во второмналицо обычное правонарушение. Злоупотребление же совершается управомоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему права и связано с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенных ему законом общих форм поведения. В этом и можно усмотреть сущность и содержание ст. 9 ГК, которая может применяться как в качестве общего принципа гражданского права, так и в качестве конкретной нормы к отдельным случаям злоупотребления правом.

     Проблема  злоупотребления правом рассматривается  и сейчас, в постсоветский период, причем не только в Республике Беларусь и Российской Федерации. Так, 2-3 ноября 1995 г. в Союзной Республике Югославии  прошла Международная научная конференция, организованная юридическим факультетом  университета города Ниш. По ее итогам вышел сборник докладов, полностью  посвященный проблеме злоупотребления  правом. В частности, доктор права, проф. Радмила Ковачевич-Куштрумович подчеркнула, что под злоупотреблением правом следует понимать осуществление права в противоречии с общепризнанной и защищенной законом целью или в противоречии с господствующей моралью общества. К злоупотреблению правом профессор отнесла также ненормальное (бесполезное, необычное) осуществление права, которое причиняет вред другому лицу или угрожает чужому праву. При этом лицо, которое злоупотребляет правом, формально осуществляет принадлежащее ему право.[10]

     Р. Ковачевич-Куштрумович обратила особое внимание на злоупотребления в области  публичного права. Умножение случаев  злоупотребления публично-правовыми  полномочиями со стороны государства, по ее мнению, объясняется усилением  роли государства в регулировании  общественных отношений. Специфической  особенностью публично-правовых полномочий, считает югославский ученый, является то, что они должны исполняться  в целях достижения определенной цели. В отличие от гражданских  субъективных прав, неисполнение публично-правовых полномочий следует трактовать как  противоправное действие.[11]

     Доктор  права, проф. Владимир В. Водинец справедливо  отметил, что судебные органы Югославии  сталкиваются и будут сталкиваться с серьезными проблемами юридической  квалификации отдельных случаев  злоупотребления правом при определении  их соответствия конкретной цели и  господствующей морали общества. Югославский  ученый считает, что запрещение злоупотребления  правом должно быть провозглашено как  общий, основополагающий принцип. Исходя из этого принципа следует в дальнейшем осуществлять детальную конкретизацию  отдельных составов злоупотреблений  правом.

     Раденка Цветич сформулировала основные критерии злоупотребления правом: умышленное причинение вреда (психологический  критерий); отсутствие выгоды от конкретного  осуществления права для его  носителя (экономический, утилитарный  критерий); отсутствие соразмерности  интересов (сознательный выбор такого решения, которое из всех возможных  вариантов причиняет несоразмерно высокий вред); использование собственной  недобросовестности в ущерб другому  лицу (функциональный критерий). Профессор  справедливо отметила, что проблему злоупотребления правом можно решить только в результате тесного сотрудничества законодательной и судебной властей. Однако некоторые из указанных критериев злоупотребления правом допускают их произвольное толкование и открывают широкий простор судейскому усмотрению.[12]

     Доктор  права, проф. Милорад Божич исследовал природу монополизированного рынка  и возникновения монополий как  форму злоупотребления правом. Югославский  ученый предложил осуществить целый  комплекс мер по ограничению монополизированного  рынка и деятельности монополий. Среди предложенных им мер заслуживают  внимания такие как создание системных  предпосылок для развития конкуренции  в государственном секторе экономики, последовательное проведение антимонопольной  политики, либерализация внешнеполитических связей при всемерном стимулировании конкуренции на внутреннем рынке, усиление публичного характера большинства  предприятий государственного сектора, введение эффективного контроля за деятельностью  монополий со стороны государства  и независимых специализированных служб.

     Вообще, монополистическая деятельность представляет собой интересный пример злоупотребления  правом. Это как раз конкретный случай, в котором законодательно закреплено это понятие.[13]

     Закон от 10 декабря 1992 г. “О противодействии монополистической деятельности и развитии конкуренции”  формулирует понятие монополистической деятельности как противоречащие данному Закону действия (бездействие) хозяйствующих субъектов или органов управления, направленные на недопущение, ограничение или устранение конкуренции, а также ущемляющие законные интересы потребителей (ст. 1).

     В разделе ІІ Закона перечислен ряд случаев, в которых осуществление субъектами хозяйствования своих законных прав принимает форму монополистической деятельности, т.е. является злоупотреблением правом. Например, сокращение или увеличение объемов производства является правом предприятия, однако если такое преднамеренное сокращение имеет целью создание или поддержание дефицита на рынке, то мы будем иметь дело с типичным случаем злоупотребления правом, и подобные деяния повлекут ответственность по антимонопольному законодательству.

     Если  бы мы руководствовались аргументами  Н. С. Малеина, то тот факт, что за данные действия в законодательстве предусмотрены санкции, не давал  бы нам права считать их злоупотреблением правом. Однако мы склонны согласиться  с мнением В. П. Грибанова о  том, что в данном случае мы имеем  дело с осуществлением управомоченным лицом принадлежащего ему права (сокращения производства продукции), связанного с использованием недозволенных  конкретных форм (сокращения производства с целью вызвать или поддержать дефицит на рынке) в рамках дозволенных  ему законом общих форм поведения (закон предоставляет предприятию  право вести свою хозяйственную  деятельность по своему усмотрению). Если же рассматривать данные действия с точки зрения состава злоупотребления правом, предложенного Раденкой Цветич, то мы увидим следующее:

     психологический критерий: вред причиняется умышленно (руководство субъекта хозяйствования наверняка осознает, что его действия создадут или поддержат дефицит  на рынке)

     экономический критерий: добровольное сокращение производства при нормальных условиях (конкретное осуществление права) не принесло бы выгоды субъекту хозяйствования или  принесло бы меньшую

     субъект хозяйствования сознательно выбирает такой вариант своих действий, который повлечет наиболее оптимальный  результат

     функциональный  критерий: недобросовестность субъекта причинит ущерб другим лицам (прежде всего конкурентам и потребителям)

     Таким образом, мы еще раз убеждаемся в  справедливости концепции злоупотребления  правом и в том, что монополистическая  деятельность (точнее, некоторые ее формы) является типичным примером данного  понятия в реальной жизни.[14] 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     2 Защита гражданских прав и  ее пределы

        2.1 Право на защиту как одно из правомочий субъективного Г.П.

     При всей дискуссионности вопроса о  содержании субъективного гражданского права бесспорным и общепризнанным в литературе является положение  о том, что, признавая за тем или  иным лицом определенные субъективные права и обязанности, гражданское  законодательство представляет управомоченному  лицу и право на их защиту. Это  и понятно. Субъективное право, предоставленное  лицу, но не обеспеченное от его нарушения  необходимыми средствами защиты, является лишь “декларативным правом”. Хотя оно  и провозглашено в законе, но, не будучи обеспечено государственными правоохранительными мерами, оно  может быть рассчитано лишь на добровольное уважение его со стороны иных членов общества и приобретает в силу этого характер лишь морально обеспеченного  права, покоящегося лишь на сознательности членов общества и авторитете государственной  власти. Что же следует понимать под правом на защиту?

     В цивилистической литературе точного  ответа на этот вопрос не содержится. Более  того, В. П. Грибанов утверждает, и с  его мнением вполне можно согласиться, что вопросы защиты права и  принадлежащего управомоченному лицу права на защиту крайне мало исследовались.  Не прижился в цивилистической науке  и практике и сам термин “право на защиту”. В связи с этим, естественно,  возникает вопрос о правомерности  с точки зрения гражданского и  гражданско-процессуального законодательства и с точки зрения цивилистической  науки самого термина “право на защиту”.