Смотря  по тому, обращался ли интердикт  к одной или обеим сторонам, различались интердикты простые  и двусторонние - simplicia, duplicia. Далее интердикты бывают или запретительные - prohibitoria, или восстановительные - restitutoria, или предъявительные - exhibitoria. Только запретительные интердикты оправдывают своё название, но римляне применяли этот термин и к двум другим категориям. Запретительные интердикты запрещали определённое отношение и поведение. Сюда относились интердикты, запрещавшие насильственно нарушать существующее владение - vim fieri veto. Восстановительные интердикты были направлены на возвращение какой-нибудь вещи отдельному лицу или на восстановление повреждённого публичного сооружения. Внешне они выражаются словом restituas - «ты должен восстановить». Наконец, предъявительные интердикты требуют предъявления лица (раба, члена семьи) или документа и словесно выражаются словами cum, eamve exhibeas - «представь его или её». Требование приказов было направлено на безотлагательное исполнение на глазах у претора. Восстановительные и предьявительные интердикты всегда были односторонни, а запретительные могли быть и двусторонними.

    В классическую эпоху интердиктное производство оставалось удобным и быстрым способом административной защиты интересов верхушки класса рабовладельцев, когда допущение судебного разбирательства явилось бы слишком медленным или почему-либо неудобным. Оно имело это преимущество даже в сравнении с преторскими исками, основанными на особо признанных фактах - actiones in factum¹⁶.

    Эффект  интердикта заключался в том, чтобы  противник немедленно повиновался  ему, не оспаривая фактов, указанных  в интердикте, и не утверждая, что  был нарушен запретительный интердикт. Если лицо, против которого выдан интердикт, не выходя от претора, оспаривало интердикт и требовало назначения судьи, это требование удовлетворялось. Судебное разбирательство могло привести или к подтверждению интердикта, и тогда он из условного приказа превращался в безусловный, или к оправданию ответчика. Если судья подтверждал интердикт, а ответчик всё-таки не подчинялся, судья присуждал его к денежной сумме, определявшейся истцом под присягой. Если лицо, против которого выдан интердикт, уходило от претора, не потребовав назначения, а интердикту всё же не повиновалось, тогда истец вызывал ответчика к заключению договора о том, что если ответчик окажется неправым, то он уплатит истцу штраф; со своей стороны и истец давал обязательство уплатить ответчику штраф в случае своей неправоты. Эти два договора назывались sponsio et restipulatio. Первый порядок назывался производством sine periculo, то есть без риска штрафа, второй - cum periculo, с риском штрафа.

    Так возник процесс в Риме, который, развиваясь и совершенствуясь, действовал затем не только  в период республики, но и в течение всего следующего периода, процесс, при котором совершилось перерождение римского права из узконационального в общемировое. Освобождённый от оков строгой формалистики, формулярный процесс оказался в достаточной степени гибким, чтобы воспринять в себя самые разнообразные нарождающиеся отношения и дать место различным, даже самым тонким, оттенкам каждого конкретного случая. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава III

    Экстраординарный процесс

    С первого века нашей эры магистраты, не располагавшие юрисдикцией, стали получать ius cognoscendi, то есть право решать дела без передачи их в суд. Сюда относились дела по установлению прохода, банковским операциям и др. Такое производство получило особенное развитие в руках муниципальных магистратов римских провинций и получило название когниционного производства. Ведомство этих магистратов всё увеличивалось; их решения простирались сначала только на имущество, а потом и на личность ответчика. За этой административной формой суда утвердилось название cognitio extraordinaria¹⁷. Начиная с середины третьего века нашей эры когниционное производство стало обычным, а с конца третьего века, в связи с сосредоточением власти в руках императоров, оно окончательно вытеснило формулярное. Переходной ступенью послужили случаи восстановления в прежнее состояние (реституция), когда сам магистрат производил расследование дел. В случаях, когда при восстановлении в прежнее состояние ответчик должен был выплатить что-нибудь в пользу истца, судебный магистрат мог сам непосредственно приказать ответчику выполнить эту обязанность.

    При когниционном производстве судебный магистрат  и судья слились в одном  лице. Вызов в суд на определенный день - evocatio - вошел в круг административных полномочий судьи, и никто не мог уклоняться от явки к судебному разбирательству.

    Важной  особенностью когниционного производства явилась организация заочного производства. Истец, при неявке ответчика, допускался к доказательству своих прав, и решение выносилось на основании соответствующего материала. Основывался такой порядок на неповиновении ответчика приглашению - contumacia, последовавшему от имени судебного магистрата. Это производство предполагало, что приглашение было окончательным и сопровождалось указанием, что неявка повлечет за собой разрешение дела без участия ответчика. Неявка истца оставляла дело без разрешения.

    Когниционное  производство окончательно устранило  разделение процесса на две стадии. Дело от начала до конца вёл один магистрат - государственный чиновник. Отпали формулы исков и судебные договоры. По существу исчезло засвидетельствование спора in iure. В праве Юстиниана к litiscontestatio приравнивался момент, когда стороны вступали в первый раз в устное состязание по спорному делу. Конституция 202 года нашей эры, по-видимому, стоит на той же точке зрения. Никаких определённых форм когниционного производства установлено не было. Средства доказательства применялись те же, что и в классическую эпоху. Решение дела не требовало непременно присуждения к денежной оценке, а могло прямо направляться на выдачу вещи. Исполнение судебного решения перестало быть частным делом, а входило в компетенцию судебного магистрата. Он располагал необходимыми и для этого средствами - вооруженной силой - manu militari. Чиновник, разбиравший процесс, мог заменять себя особым специальным судьей — iudex pedaneus.

    Меры  против ответчиков, неосновательно отрицавших иск, фактически всей тяжестью ложились на бедняков, не имевших возможности  собрать или сохранить доказательства, но, конечно, не на знатных лиц. В принципе ответчик, неосновательно отрицавший притязания истца, платил штраф и присуждался в двойном размере требования - cum poena. В некоторых случаях он принуждался к заключению дополнительного штрафного соглашения, по которому он, в случае своего присуждения, должен был приплатить часть спорной суммы, обычно треть - при иске, направленном на требование определённой суммы займа, а при договоре подтверждения долга - половину суммы долга:

    «...против отпирающихся по некоторым делам устанавливается иск в двойном размере, например, по искам, предъявленным в силу состоявшегося присуждения, на основании произведённых расходов, по убыткам из обиды, из легатов, оставленных в порядке возложения обязанности; по некоторым делам разрешается заключение спонзии, например, об определённой сумме из займа и по подтверждённому долгу; но при этом по определённой сумме из займа спонзия заключается на третью часть, по подтвержденному долгу - в половинном размере»¹⁸.

    Значительное число исков в случаях присуждения влекло за собой для проигравшего ответчика ещё и гражданское бесчестие. В этом случае придавалось мало значения тому, действовал ли ответчик, будучи уверенным в своем праве, или без такого убеждения. Наоборот, если иск не входил ни в одну из категорий исков, касавшихся гражданского бесчестия, ответчик, проигравший процесс, не подвергался никакому штрафу, даже если он и действовал недобросовестно.

    Наконец, истец, в случаях, когда ответчик, несмотря на приказ судьи, не выдает или не предъявляет того, что требуется, может подтвердить размер своего интереса присягой, например, стоимость отыскиваемой вещи. Для воздействия на истцов, неосновательно предъявляющих иск, были установлены меры, но эти меры не устанавливали действительной гарантии интересов ответчиков бедняков, так как применение этих мер зависело от суда.

    1. Ответчик мог потребовать от истца специальной штрафной стипуляции. Тогда истец, в случае проигрыша, подвергался тому же штрафу, который он сам обязывал ответчика платить в случае проигрыша последним дела.

    2. Ответчик мог со своей стороны просить истца принести присягу в том, что он, истец, действует добросовестно.

    3. Претор рассматривал как деликт преторского права тот случай, когда истец предъявлял иск из одного только намерения вести процесс, зная, что утверждаемое им право в действительности не существует. Но если эти меры не были приняты заранее, то все же проигравший истец подвергался преследованию со стороны своего ответчика. Последний мог возбудить специальный процесс о сутяжничестве в широком смысле слова. Штраф, которому подвергался прежний истец, оценивался в одну десятую спорного иска.

    Последний иск, как иск из преторского деликта, предполагал всегда недобросовестность истца. Но даже при его добросовестности легкомыслие, с которым он затеял процесс, влекло для него штрафное наказание. Так, в случае предъявления иска об обидах оправданный ответчик, в свою очередь, мог преследовать своего обвинителя, даже если он был добросовестным, и заставить его уплатить себе десятую часть того, что требовалось с него первоначально.

    В византийском праве штрафы, как и  относящиеся к ним правила  классического права, почти совершенно исчезли. При Юстиниане сохранился только штраф в двойном размере  по отношению к отрицающему ответчику, особенно, когда иск входил в определённую категорию привилегированных требований, например, в пользу церковных и богоугодных учреждений. Исчезновение штрафов объясняется заменой их возложением на проигравшую сторону судебных издержек.

    В противоположность процессу классического периода рассмотрение дел утратило публичный характер и происходило лишь в присутствии сторон и особо почётных лиц, которые имели право присутствовать при этом. Допускалось апелляционное обжалование вынесенного решения в следующую, высшую инстанцию. Развивается письменность в производстве: почти всё происходящее на суде заносится в судебный протокол. Процесс перестал быть даровым: стороны должны вносить известные судебные пошлины на покрытие канцелярских расходов¹⁹. Этот факт нередко приводил к тому, что начатый спор мог длиться в течение очень долгого времени, поскольку перенос дела из одной инстанции в другую, вплоть до канцелярии императора, был выгоден государству, так как каждый раз взимались  новые пошлины, что значительно пополняло императорскую казну.

    Подвергаясь в периоде от Диоклетиана до Юстиниана  лишь некоторым несущественным изменениям, описанный когниционный процесс  ко времени Юстиниана приобрёл вид  так называемого либеллярного процесса. Название это даёт Юстиниановскому производству ещё большее развитие письменных актов – libelli, - чем в эпоху Диоклетиана. Иск начинается подачей искового прошения – libellus conventionis. Проверив формальную правильность прошения, суд сам препровождает его через своего посыльного ответчику с предложением явиться в назначенный день в суд. Посланный должен взять с ответчика обеспечение в том, что он действительно явится, в противном случае он может  быть подвергнут аресту. Если ответчик возражает на иск, его возражение облекается в письменную форму – libellus contradictionis. Разбор происходит в прежнем порядке, приговор даётся также в письменной форме и называется теперь старым именем sententia²⁰.

    Таким образом, во многих отношениях экстраординарный процесс сохраняет черты прежнего чисто административного разбирательства, но, с другой стороны, сделавшись нормальной формой гражданского суда, он естественно усвоил в себе и некоторые черты последнего, и прежде всего проникнулся принципом состязательности. Однако значительному ограничению подвергается принцип публичности, вносятся большие пошлины, дело может проходить через множество инстанций, затягиваясь на очень длительный срок, сильно увеличивается роль императора и его чиновников. Всё это, конечно, говорит о том, что экстраординарный процесс был скорее шагом назад, чем вперёд.   

    Заключение 

      При рассмотрении гражданского  процесса в Риме в течение  трёх периодов чётко прослеживается  его совершенствование и развитие. Основанный на началах строго  формализма и ритуальности, обслуживая интересы квиритского права, процесс не всегда отражал справедливость в разрешении различного рода споров. Странною чертой было разделение на две стадии. Многие исследователи данного вопроса до сих пор не могут объяснить это деление, хотя, по-видимому, оно было необходимо для выяснения чисто правовой стороны дела, то есть наличие у заявителя иска и соблюдение им процедуры предъявления. Существовало пять видов исков, с помощью которых и осуществлялась юридическое выражение своих требований к претору. Несмотря на некоторые отрицательные моменты, процесс этого периода обладал высоким уровнем юридической техники.