Концепция Дж.Локка о разделении властей

     «Если принципы правления разложились, самые  лучшие законы становятся дурными и обращаются против государства; когда же принципы здравы, то и дурные законы производят такие же последствия, как и хорошие; сила принципа все себе покоряет»[1].

     Это и есть последствия разложения принципов  того или иного образа правления. То есть, падет государство или  нет зависит от того насколько  принципы образа правления ему соответствуют.

     По  моему мнению, почти во всех современных развитых странах принципы правления соответствуют своим образам правления, а если нет, то ведется работа в этом направлении: принимаются различные законы, мероприятия, между странами ведутся переговоры. Именно поэтому государства не распадаются, сократилось количество войн.

     Несмотря  на то, что вопрос о том, в какой мере можно провести классификацию различных форм политического строя, четко не сформулирован, Ш.Монтескье внес огромный вклад в решение этой проблемы. Он заключается именно в том, что ученый взялся вновь рассмотреть эту проблему в ее совокупности, сочетая анализ различных типов государственного строя с анализом соответствующих общественных структур таким образом, что каждая из форм правления предстает одновременно как определенное общество. Связь между политическим режимом и обществом устанавливается совершенно четко, и в первую очередь путем сопоставления размеров территории, занимаемой той или иной общественной системой[2].

2. О политической свободе и разделении властей

     Ш.Монтескье в своем произведении много рассуждает о свободе вообще. Он говорит, что у слова «свобода» столь много  разнообразных значений, что запомнить все было бы очень сложно. Каждый по-своему истолковывает это слово. Но, говоря о политической свободе, автор подразумевает под ней совсем не то, что можно делать все, что заблагорассудится. Свобода – это право делать все, что дозволено законом.

     «Демократия и аристократия не являются государствами, свободными по самой своей природе. Политическая свобода имеет место лишь при умеренных правлениях. Однако она не всегда встречается и в умеренных государствах; она бывает в них лишь тогда, когда там не злоупотребляют властью»[1].

     Здесь Ш.Монтескье приводит в пример государственное устройство Англии. И, наконец, говорит о разделении властей, о том, что каждое государство имеет три рода власти: исполнительную, законодательную и судебную. Он пишет о разделении властей именно в этой книге, потому что политическую свободу неразрывно связывает с разделением властей. Автор считает, что государство не свободно, пока в нем нет отдельных вышеназванных ветвей власти. Именно это и является показателем политической свободы государства.

     «В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского. В силу первой власти государь или учреждение создает законы, временные или постоянные, и исправляет или отменяет существующие законы. В силу второй власти он объявляет войну или заключает мир, посылает или принимает послов, обеспечивает безопасность, предотвращает нашествия. В силу третьей власти он карает преступления и разрешает столкновения частных лиц. Последнюю власть можно назвать судебной, а вторую - просто исполнительной властью государства»[1].

     Писатель  говорит о том, что соединять  законодательную и исполнительную власть нельзя ни в коем случае, иначе  законодатель может издать тиранические законы и обеспечить их исполнение. Нельзя также и соединять судебную власть с остальными ветвями. В случае соединения с законодательной властью жизнь и свобода граждан окажутся во власти произвола, потому что судья станет законодателем. Это значит, что любой вынесенный приговор может быть изменен и истолкован как закон в соответствии с настроением и личными пристрастиями судьи – законодателя. Если же власть судебная и власть исполнительная, то судья мог бы угнетать граждан, потому что он исполняет законы. Ш.Монтескье приводит в пример турков и Италию, где все три ветви власти были соединены. В Турции царствует ужасающий деспотизм, а в Италии свободы меньше, чем в монархиях. Зато в Англии  посредством законов установлена прекрасная система равновесия властей.

     В чьих же руках должны быть сосредоточены  ветви власти? Отвечая на этот вопрос, Ш.Монтескье говорит, что исполнительная власть должна быть сосредоточена в руках монарха, потому что эта сторона правления всегда требует быстрого действия, лучше выполняется одним, чем многими.

     Действительно, даже в современных государствах исполнительная власть принадлежит  президенту (например, в  России) или  королеве (в Великобритании). Это  оказалось оптимальным решением проблемы: в чьих же руках должна быть исполнительная власть? Ш.Монтескье остановился на ней подробно, и этим его выводом мы пользуемся и по сей день.

     Но: все, что зависит от законодательной  власти, часто лучше устанавливается многими, чем одним.

     «Если бы не было монарха, и если бы законодательная власть была вверена известному количеству лиц из числа членов законодательного собрания, то свободы уже не было бы: обе власти оказались бы объединенными, так как одни и те же лица иногда пользовались бы - они всегда могли бы пользоваться - и тою. и другою властью. Свободы не было бы и в том случае, если бы законодательное собрание не собиралось в течение значительного промежутка времени, так как тогда произошло бы одно из двух: либо законодательная деятельность совсем прекратилась бы, и государство впало бы в состояние анархии, либо эту деятельность приняла бы на себя исполнительная власть, вследствие чего эта власть стала бы абсолютной»[1].

     Если  же исполнительная и законодательная  ветви власти не будут иметь права  приостанавливать действия друг друга, то законодательное собрание может стать деспотическим, так как имея возможность предоставить себе любую власть, какую оно только пожелает, оно уничтожит все прочие ветви власти. Исполнительная власть ограничена по своей природе, поэтому нет надобности ограничивать ее еще как-то.

     Примерно  на этом заканчивается описание Ш.Монтескье политической свободы в ее отношении к государственному строю. Далее он начинает описание политической свободы в отношении к гражданину. Если в первом случае она устанавливается вышеописанным нами распределением трех властей, то во втором случае ее следует рассматривать с иной точки зрения; тут она заключается в безопасности или уверенности гражданина в своей безопасности.

     «Свобода философская состоит в беспрепятственном  проявлении  нашей воли, или, по крайней мере, (по общему смыслу всех философских систем) в нашем убеждении, что мы ее проявляем беспрепятственно. Свобода политическая заключается в нашей безопасности или, по крайней мере, в нашей уверенности, что мы в безопасности. Эта безопасность всего более подвергается нападениям в уголовных процессах по обвинениям публичного или частного характера. Поэтому свобода гражданина зависит главным образом от доброкачественности уголовных законов»[1].

     Ш.Монтескье считает также, что законы, допускающие гибель человека на основании показаний одного свидетеля, пагубны для свободы; что разум требует двух свидетелей, чтобы третье лицо, помимо обвиняемого и утверждающего обвинение, решило проблему.

     Свобода человека заключается главным образом  в том, чтобы его не принуждали совершать действия, которые закон  ему не предписывает. Начала государственного права требуют, чтобы всякий человек  подчинялся уголовному и гражданскому праву той страны, в которой он находится. Эти начала были жестоко нарушены испанцами в Перу: инку Атауальпа можно было судить лишь на основании международного права, а они судили его на основании государственного и гражданского права. Но верхом их безрассудства было то, что они осудили его на основании государственных и гражданских законов своей страны.

     Таким образом, политическая свобода в  отношении государственного устройства и политическая свобода в отношении  гражданина – это разные понятия, и каждая из них заключена в чем-то своем. А именно: политическая свобода государства зависит от разделения власти на три ветви и их взаимного сдерживания друг друга, а политическая свобода гражданина зависит от тех законов, которые действуют в государстве, а также от его политической безопасности.

     Государство свободно, когда в нем одна власть сдерживает другую, а гражданин свободен, когда он защищен законом.

3. О законах в их отношении  к свойствам климата, а также о религии

     Четырнадцатая книга повествует нам о законах  в их отношении к свойствам  климата.

     По  мнению Ш.Монтескье, характер ума и страсти сердца чрезвычайно различны в различных климатах, поэтому и законы должны соответствовать и различию этих страстей, и различию этих характеров. Он считает, что в холодных странах люди крепче, это зависит от их физиологических особенностей организма. Поэтому в северных странах люди более жесткие и более способны управлять собой. Именно из-за этого в южных странах более развито рабство. Для народов, живущих в жарком климате, оно не кажется таким наказанием, как показалось бы северным.

     Политическое  рабство зависит от природы климата. Чрезмерная жара подрывает силы и  бодрость людей, а холодный климат придает  уму и телу известную силу, которая  делает людей способными к действиям  продолжительным, трудным, великим  и отважным. Это различие можно  наблюдать не только при сравнении  одного народа с другим, но и при  сравнении различных областей одной  и той же страны: народы Северного Китая мужественнее, чем народы Южного Китая; народы Южной Кореи уступают в этом отношении народам Северной Кореи. Не следует удивляться, что малодушие народов жаркого климата почти всегда приводило их к рабству, тогда как мужество народов холодного климата сохраняло за ними свободу. Нужно добавить, что островитяне более склонны к свободе, чем жители континента. Острова бывают обычно небольших размеров, и там труднее употреблять одну часть населения для угнетения другой. От больших империй они отделены морем, которое преграждает путь завоевателям и мешает оказать поддержку тираническому правлению, поэтому островитянам легче сохранить свои законы.

     Здесь можно привести в пример Великобританию, которая из своих многочисленных войн зачастую выходила победителем. Причем даже сейчас она имеет колонии, то есть завоеванные тем или иным способом ею государства.

     Также самим Ш.Монтескье приводится в пример Америка; деспотические государства Мексики и Перу лежат близ экватора, а все свободные племена жили и теперь еще живут ближе к полюсам.

     Таким образом, на зависимость той или  иной страны от другой и на характер законов влияют во многом климатические условия и географическое положение государства.

     Ш.Монтескье в своем произведении не забывает и о религии. Он считает, что вообще, религия зависит от образа правления; «что умеренный образ правления более соответствует христианской религии, а деспотический – магометанской»[1].

     «Христианской религии чужд чистый деспотизм; благодаря столь настойчиво предписываемой евангелием кротости она противится неукротимому гневу, побуждающему государя к самоуправству и жестокости. Между тем как магометанские государи беспрестанно сеют вокруг себя смерть и сами погибают насильственной смертью, у христиан религия делает государей менее боязливыми, а следовательно, и менее жестокими. Государь полагается на своих подданных, а подданные - на своего государя»[1].

     Если  сравнить один только характер христианской и магометанской религии, следует  безоговорочно принять первую и  отвергнуть вторую, потому что гораздо  очевиднее, что религия должна смягчать нравы людей, чем то, какая из них  является истинной.

     Далее Ш.Монтескье говорит о том, что католическая религия более согласуется с монархическим образом правления, а протестантская – с республиканским.

     Таким образом, на законы страны также сильнейшее влияние оказывает и религия. Даже в современных государствах мы можем видеть, что во многих деспотических странах господствует магометанская религия, а во многих республиканских – христианская.

4. О торговле

     Стоит сказать несколько слов и торговле. Ш.Монтескье уделил ей целых 2 книги своего труда, а значит считал ее важным моментом в процессе управления. Торговля, по его мнению, связана с государственным строем. Главная цель торговли при правлении одного – это доставить торгующему народу все, что может служить его тщеславию, наслаждениям и прихотям. При правлении многих, по словам Ш.Монтескье, она обычно основана на экономии.

     Большое влияние на законы оказывает торговля, потому что она исцеляет людей от тягостных предрассудков. Можно считать почти общим правилом, что везде, где нравы кротки, там есть и торговля, и везде, где есть торговля, там и нравы кротки. Благодаря торговле все народы узнали нравы других народов и смогли сравнить их. Это привело к благотворным последствиям. Но дух торговли, соединяя народы, не соединяет частных лиц. В странах, где людей воодушевляет только дух торговли, все их дела и даже моральные добродетели становятся предметом торга. Вместе с тем дух торговли порождает в людях чувство строгой справедливости: это чувство противоположно, с одной стороны, стремлению к грабежам, а с другой — тем моральным добродетелям, которые побуждают нас не только преследовать неуклонно собственные выгоды, но и поступаться ими ради других людей. Можно сказать, что законы торговли совершенствуют нравы по той же причине, по которой они их губят. Торговля развращает чистые нравы — об этом говорил еще Платон[3]. Одновременно она шлифует и смягчает варварские нравы, ибо совершенное отсутствие торговли приводит к грабежам. Некоторые народы жертвуют торговыми интересами ради политических. Англия всегда жертвовала политическими интересами ради интересов своей торговли. Этот народ лучше всех других народов мира сумел воспользоваться тремя элементами, имеющими великое значение: религией, торговлей и свободой. Московия хотела бы отказаться от своего деспотизма — и не может. Торговля, чтобы сделаться прочной, требует вексельных операций, но вексельные операции находятся в противоречии со всеми законами этой страны. Подданные империи, подобно рабам, не имеют права без специального разрешения ни выехать за границу, ни переслать туда свое имущество — следовательно, вексельный курс, дающий возможность переводить деньги из одной страны в другую, противоречит законам Московии, а торговля по природе своей противоречит таким ограничениям[3].