Исследование социально-экономических и политических процессов

      Также существует понятие частичной модернизации, которая представляет собой стадию при переходе от традиционных обществ к современным. Как показывает опыт, переходные общества могут застревать на стадии частичной модернизации, когда традиционность и рациональность как принципиально противоположные способы поведенческой ориентации человека и общества, от которых зависит формирование экономических, технических, административных навыков и соответствующих организационных структур, институционализируются в рамках одного и того же общества. Отдельные традиционные институты отнюдь не являются неизбежным препятствием модернизации, а наоборот, как свидетельствует опыт многих стран, могут способствовать успешному политическому развитию. Однако внедрение готовых образцов, произведенных модернизированным миром, в социально- исторический контекст общества, не успевшего модернизироваться за счет внутренних процессов, ведет к сосуществованию старого и нового, появившегося вследствие реформ. В результате происходит наложение типологически разнородных конфликтов, что вызывает их взаимное обострение. Внедренные в новый конспект элементы модернизированного общества перестают функционировать в нем как рациональные, и в то же время немодернизированные элементы не могут функционировать как традиционные. Симбиоз оказывается неплодотворным¹¹.

      В настоящее время постулаты теории модернизации получают вторую жизнь, и в первую очередь это касается модели «вестернизации». Большинство постсоциалистических стран, в том числе и Россия, сориентированы на западные общественные ценности. В.В.Рукавишников указывает: «Слово «вестернизация» наиболее полно выражает суть перемен в посткоммунистических странах, начиная с 1989 г. и по сей день»¹².

      В данном случае вестернизация нашла  свое отражение в таком актуальном процессе, как глобализация всех сфер общественной жизни — экономической, духовной, социальной, политической. В современном мире экономические структуры всех стран и государств настолько взаимосвязаны, что, например, изменение экономической ситуации того или иного государства сказывается на экономическом положении других государств. Та же взаимосвязь наблюдается в духовной, культурной сфере. Политическая жизнь приобретает все более и более интегрированный характер.

      Однако  процессы глобализации носят очень  противоречивый и болезненный характер. Не случайно за последнее время против глобализации выступают сотни тысяч людей. Глобализация означает в некоторой степени игнорирование национальных интересов народов и государств. Более богатые государства, например, защищая свои интересы, навязывают свое видение мира, свои материальные и духовные ценности¹³. Утрачивается значение суверенитета, вырабатываются некие международные стандарты (разделение властей, права и свободы человека и гражданина, механизмы их защиты, принципы экономики), что оказывает непосредственное влияние на процесс перехода. Однако глобальные структурные изменения внутри богатых стран также могут приводить к ухудшению жизненного уровня многих людей. Поэтому хотя глобализация представляет собой объективный процесс, тем не менее последствия ее носят негативный характер.

      Глобализация  фактически приводит к американизации всего человечества. Благодаря своей  мощной экономике США диктуют  остальному миру свои ценности, свою культуру, свое мировоззрение и свое миропонимание.

      Да, безусловно, современное состояние США и ряда европейских стран говорит о высоком уровне социального, экономического, политического развития. Но означает ли это, что Восточная Европа или Россия должны следовать по такому же пути? Прививание западной культуры, методов управления экономикой и государством не всегда может согласовываться не только с национальными факторами, но и с непосредственными политическими и экономическими реалиями. В качестве примера можно привести опыт установления института вице-президентства первоначально в СССР, а затем и в России. Данная попытка завершилась неудачей в связи с несоответствием данного института с национальными традициями.

      Кроме того, приверженцы теории вестернизации  и глобализации не учитывают тот  фактор, что западные государства не остаются неизменными. Следует также заметить, что модернизация — не обязательный исторический этап, через который должны пройти все страны. Она возможна, но не предопределена.

      Таким образом, термин «модернизация» ни в  коем случае не должен подменять термин «переходность». Данные процессы идут взаимосвязано, параллельно. Переходное государство может включать в себя элементы модернизации (в любой из существующих моделей). Между традиционным и современным обществом существует особая смешанная система, которая характеризируется качествами неустойчивости и кризисности. Именно этот период и может быть назван переходным. Кроме того, мировой опыт показывает, что в своем «чистом» виде этот процесс ведет к дезинтеграции общества, которая может породить тенденцию к авторитаризму. Для того чтобы избежать этого, развитие государства должно учитывать собственные и социальные, и культурные, и экономические факторы. Поэтому именно термин «переходность» вправе выразить все вышеуказанные качества.

      Свойства  переходности не позволяют подменять его и термином «демократический транзит». Западная транзитология имеет два измерения. Первое изучает переходный период сам по себе и связан с понятием «транзит», второе рассматривает трансформацию политического режима, модели будущего демократического государства. Российские исследователи, в частности, В. Гельман¹⁴, используют понятия «транзит» и «трансформация» как синонимы. При таком использовании терминов демократический транзит — это многообразный политический процесс, который приводит к качественным изменениям политического режима; это непосредственный переход от авторитарного к демократическому режиму, факторы такого перехода, модели развития будущей демократии и ее институтов.

      С середины 70-х гг.. стал набирать силу процесс крушения авторитарных режимов. Кульминацией этого процесса, названного С.Хантингтоном «третьей волной демократизации», было падение на рубеже 80-90-х гг.. коммунистических режимов в СССР и Восточной Европе. Данная проблема не является новой. Впервые проблемы демократизации встали в послевоенные годы в Германии, Италии, Японии. Впоследствии похожие задачи стояли перед странами Южной Европы — Испанией, Португалией, Грецией, а также в Латинской Америкой.

      Концепция «третьей волны демократизации»  была разработана не без влияния книги А. Тоффлера «Третья волна», посвященной переменам во всех сферах общественной жизни под влиянием электронной и информационной революций8. Кроме того, начало изучению переходных периодов положила статья Данхарта Растоу «Переходы к демократии: попытка динамической модели». Растоу поставил задачу проследить, как страны переходят от одного строя к другому и почему одни либеральные демократии распадаются, а другие продолжают устойчивое существование. Растоу отверг модернизационный подход, в котором возможность перехода к демократии рассматривалась как следствие социально-экономического развития (Липсет), особенность политической культуры (Алмонд, Верба), генезис социальной и политической структуры общества (Р.Даль). Эти теории, по Растоу, не рассматривали динамики перехода. Растоу отверг представление об обусловленности перехода к демократии в различные исторические периоды в различных странах одними и теми же факторами.

      Растоу  выделил переход как особый этап политического развития, «период времени от непосредственно перед переходом до непосредственно после перехода к демократии»¹⁵. Он предложил для создания общественной концепции перехода к демократии сравнительный анализ двух-трех случаев для выработки идеальной модели перехода. Растоу отдельно рассматривал внутриполитические и внешнеполитические факторы демократизации, исключая из рассмотрения страны, где переход был вызван изменениями, привнесенными извне (например, Япония после Второй мировой войны).

      Концепция «третьей волны» базируется наследующих предпосылках. Во-первых, переход к демократии трактуется как глобальный процесс, т.е. между различными переходными процессами и формами демократизации можно не только выделить нечто общее, но и рассмотреть их как частные случаи мирового политического движения. Это означает, что на характер переходных процессов оказывают влияние не только национальные исторические, экономические, социальные условия, но и международные факторы.

      Во-вторых, данная концепция демократизации рассматривает демократию как самоценность, не связывая ее установление с прагматическими, инструментальными целями. На практике демократические институты часто связывают с решением экономических и социальных задач. Демократия становится своеобразным мерилом цивилизованности и прогрессивности социально-политического строя, основой общественных отношений и их регулятором.

      В-третьих, концепция базируется на идее плюральности возможных демократических форм.

      В-четвертых, демократизацией процесс политических перемен не заканчивается, т.е. исследователи допускают как возможность реверсивного движения, так и возможность «четвертой волны демократизации».

      С. Хантингтон выделяет несколько моделей демократизации:

      - Циклическая модель (во многих странах Латинской Америки, Азии). Данная модель предполагает чередование демократических и авторитарных режимов при формально позитивном отношении к демократии политической элиты. В этом случае избранные народом правители либо свергаются военными, либо сами узурпируют власть.

      - Классическая линейная модель (Великобритания, Швеция). Данная модель предусматривает постепенное ограничение монархической власти, расширение прав граждан и парламента. Парламент становится высшей законодательной властью и контролирует правительство.

      - Диалектическая модель (Испания, Португалия, Греция). Модель характеризуется нестабильностью переходных политических режимов, но переход к демократии осуществляется под влиянием уже достаточно созревших для нее внутренних предпосылок¹⁶.

      Кроме того, С. Хантингтон указывает, что может  существовать демократия в качестве модели «прерванной демократии» (это вторичная демократизация после того, как предыдущая попытка демократизации была прервана установлением авторитарной демократии) или модели «прямого перехода» (установление демократии в странах, где не было опыта демократического развития). Данные модели развивает Ковлер А.И., указывая, что послевоенная история дает нам примеры различных путей демократизации:

      1. Редемократизация после периода иностранной оккупации (Австрия, Дания)

      2. Реформы политических институтов после освобождения (Франция, Италия)

      3. Учреждение демократии с помощью иностранных оккупантов (Германия, Япония)

      4. Трансформация авторитарных режимов «просвещенным» монархом (Восточная Европа 1945-1948гг.)

      5. Демократизация сверху (Испания)

      6. Революционный переворот (Португалия)¹⁷.

      В настоящее время теория «демократического транзита» имеет множество реальных позитивных возможностей. Благодаря данной концепции можно представить ход политической жизни как самостоятельно изменяющееся явление, социальное существование общественных групп, институтов. Именно транзитологическая парадигма исследования политических процессов становится основой рассмотрения нестабильных, неустойчивых, но в то же время остающихся сложноорганизованными систем в их наиболее трудный период развития — поиска оптимальной формы самоорганизации¹⁸. Транзитология увязывает глобальные мировые, долгосрочные тенденции развития и локальные процессы. Сама концепция демократического транзита приспособлена только для анализа перехода государств от авторитарного к демократическому режиму. А теория не охватывает все многообразие поставторитарного развития, не рассматривая возможности редемократизации. Нет универсального однолинейного пути демократизации. В различных странах смена авторитарных режимов происходит по-разному. Переходное государство же в рамках парадигмы транзитологии рассматривается как последняя фаза деградации тоталитарной системы и использования продуктов ее распада для строительства нового, демократического общества. Однако мировая практика знает особые формы перехода к демократии. Современный Китай осуществляет свой вариант развития демократических институтов, который можно назвать «авторитарной демократией¹⁹». Особенность данного явления состоит в том, что первоначально Китай установил авторитарный режим со всеми присущими ему признаками. Но постепенно наметилась политика закрепления базовых элементов демократии, таких, как формирование среднего класса, политика открытости внешнему миру и т.д.

      Термин «переходность» не должен подменяться и термином «трансформация». Последний не способен вместить в свой объем существо переходных процессов. Трансформация подразумевает лишь ломку, превращение из одного в другое²⁰. Но такие формы изменения могут встречаться и в рамках одной и той же системы отношений. Учет смены модели государства происходит лишь при употреблении термина «переходность».