Инвестиции в Казахстане

тенсивные переговоры президента Н.Назарбаева в США, Великобританию, Испанию, Францию только в течение  первых месяцев 1994 года. Везде лидер  республики заключал прежде всего соглашения в области развития экономических  связей, причем они большей частью раскрывают интерес казахской стороны  не в чисто торговых поставках, а  в получении технологий, инвестиций в развитие национальной промышленности. 

Безусловно, большую  роль играет и будет играть «коллективное» внедрение иностранного капитала в  Казахстан через Международный  валютный фонд. В январе 1994 года он предоставил  Казахстану финансовую помощь на сумму 1,3 млрд. долларов (в три раза больше, чем ожидали сами казахи). Для  республики и существующего режима это очень выгодно не только потому, что процентные ставки невелики —  около 5%, а потому что они не вмешиваются  ни в процесс определения конкретной программы расхода средств, ни в  сам процесс принятия решений  в период ее реализации. 

Крупнейшим иностранным  инвестором Казахстана являются США. В 1993 году они предоставили ему 91 млн. долларов, в 1994 г. — 311 млн. долларов. Кроме  того, США дадут еще 85 млн. долларов в 1994-1995 гг. на демонтаж ядерного оружия. США принято решение о распространении  на Казахстан «льгот генеральной  системы преференций, открывающих  доступ казахстанской продукции  на американский внутренний рынок». Подтверждена готовность США содействовать решению  насущных проблем Арала, оснащению  оборудованием медицинских клиник, снабжению региона питьевой водой, установке водоочистных сооружений [1]. 

В Казахстан двинулись  крупные американские компании. Так, «Шеврон» и «Мобил Ойл» приступили к разработке нефтяных месторождений, по оценкам экспертов, не уступающих аляскинским. Соглашение предусматривает  отчисление 80% прибыли казахам, 20% —  американцам. 
 

С Великобританией  были подписаны соглашения об устранении двойного налогового обложения, о поощрении  и взаимной защите инвестиций, по которому каждая сторона обязалась обеспечивать другой действенную правовую базу для  ее частных инвестиций, гарантировать  защиту инвестиций в любых их формах. 

Все это будет  способствовать дальнейшему укреплению позиций английских фирм в Казахстане. Сегодня здесь действует «Бритиш  Петролеум» и «Шелл» в международном  консорциуме по освоению шельфа Каспийского  моря. Ими, как и другими британскими  фирмами, прорабатываются планы  реконструкции нефтеперерабатывающих  заводов в Актау, Арытау, Кизыл-Орде. «Бритиш газ» занята в разработке Карачаганакского месторождения. «Лонро»  стала инициатором создания совместного  предприятия по производству современного горно-шахтного оборудования. Англичан интересует также план строительства  аккумуляторного завода в Талдыкоргане, поставок оборудования для международного аэропорта в Алма-Ате, эксплуатации Карачаганакского и Тенгизского нефтяных месторождений, развития фармацевтической промышленности, для выпуска ценных бумаг, в том числе денежных знаков. 

Сегодня в Казахстане действует 12 совместных британско-казахстанских  предприятий. В 1993 году Великобритания занимала 3-е место среди европейских  партнеров Казахстана. Объем оборота  двух стран составил более 100 миллионов  долларов. 

С Испанией до недавнего  времени Казахстан не имел никаких  экономических связей. В 1993 году товарооборот между двумя странами составил чуть больше 180 тысяч долларов. Это самый  низкий показатель среди европейских  партнеров Казахстана. Однако следует  обратить внимание, что Испания здесь, как и на Северном Кавказе, проявила интерес к специфическим проблемам  создания и развития малых и средних  предприятий. Пока зарегистрированы два  совместных предприятия. 

О серьезности намерений  Испании говорит ее готовность предоставить Казахстану «кредитную линию» в 250 миллионов  долларов, причем делается это под  гарантии испанских страховых компаний. 

В соответствии с  указом «О налогообложении прибыли  и доходов предприятий», вступившим в действие в январе 1994 года, предприятие  с иностранным участием (независимо от доли иностранного капитала) облагается государственным налогом в размере 25% прибыли. В случае перевода доходов  за границу Казахстана иностранный  участник совместного предприятия  платит дополнительно с доходов, полученных от долевого участия в  СП, 15%. 

В случае, если иностранный  капитал осуществляет свою деятельность в Казахстане самостоятельно, без  привлечения местных партнеров, «иностранные юридические лица подлежат налогообложению по доходам от дивидендов и процентов по ставке 15%; по доходам  от авторских прав, лицензий, поступлений  арендных платежей и другим доходам (кроме доходов от фрахта), источник которых находится в Республике Казахстан, — по ставке 20%; суммы  доходов от фрахта, выплачиваемые  иностранным юридическим лицам  в связи с осуществлением международных  перевозок, облагаются налогом по ставке 6%; иностранное юридическое лицо, имеющее в соответствии с международным  договором право на полное и частичное  освобождение от обложения налогом  доходов от источников в Республике Казахстан, подает заявление о снижении или отмене налога в порядке, установленном  Главной налоговой инспекцией Министерства финансов Республики Казахстан» [2]. 

Казалось бы, нет  никаких препятствий для дальнейших иностранных инвестиций, однако совершенно очевидно, что зарубежный капитал  пугает чрезмерная «загосударствленность» осуществляемых в Казахстане рыночных реформ: 95% всех упомянутых выше инвестиций, к примеру, «охвачены» исключительно государственными предприятиями и фирмами Казахстана. Иностранная помощь попадает в централизованные государственные каналы. 

Более того, в последние  месяцы были предприняты правительством Н.Назарбаева меры, представляющие собой  попытку установить жесткий контроль государства над процессом получения, использования и учета иностранных  кредитов: создана специальная комиссия под руководством премьер-министра, куда входят также его первый заместитель, руководители министерств экономики, финансов, внешнеэкономических связей и Национального банка. Всем экономическим  субъектам республики, как государственным, так и частным, предписано зарегистрировать в Министерстве финансов имеющиеся  документы по иностранным кредитам, а также выданные гарантийные  обязательства. Приостановлено заключение новых кредитных соглашений, не зарегистрированных Минфином. Национальному банку при  выявлении нарушений указанного порядка рекомендовано производить  отзыв выданных банкам генеральных  лицензий на совершение операций в  валюте. 

В средствах массовой информации постоянно проводится мысль, что «в отличие от западных моделей, жестко привязанных к многообразным  формам частной собственности, для  Казахстана в переходный период более  приемлема многосекторная модель смешанной  экономики с эластичной структурой собственности» [3]. Под этим понимается как сохранение мощного государственного сектора, так и жесткий контроль государства над приватизированной  собственностью. В одной из статей под примечательным названием «Опасности ускоренной приватизации», концептуально  отражающей официальный курс правительства, подчеркивается, что «преобразование  отношений собственности, как и  любой процесс, имеет свою логику. Власть должна быть восприимчивой к  требованиям закономерностей изменения  формы экономической деятельности и в соответствии с ними корректировать стратегию и тактику реформирования системы управления экономикой. Не противопоставляя разгосударствление и приватизацию, следует уточнить приоритеты реформирования собственности  и определить первичность разгосударствления на начальном этапе переходного  периода» [3]. 

Об этом свидетельствует  и принятый в марте 1994 года указ «О правовом регулировании отдельных  вопросов разгосударствления и приватизации». В нем предусматривается обязательная регистрация всех хозяйствующих  частных субъектов в Центральном  бюро при Министерстве финансов или  его отделениях в областях. Речь идет не только о централизированном контроле, но и о попытке государственного аппарата внедриться в частный бизнес самым непосредственным образом. На это указывают положения упомянутого  указа, касающиеся так называемой «золотой акции»: 

«2. Установить, что  государственной акционерной компанией  является компания, государственный  пакет акций которой составляет 51%, а также компания, не имеющая  государственного пакета, но в управлении которой участвует государство  посредством «золотой акции», является акционерной компанией с участием государства. Порядок формирования государственных акционерных компаний и акционерных компаний с участием государства, а также порядок назначения их руководства определяются положением, утвержденным кабинетом министров Республики Казахстан. 

3. Определить, что  в акционерных обществах и  компаниях учредители могут вводить  «золотую акцию», не участвующую  в формировании уставного капитала  и получении дивидендов. Владелец  «золотой акции» участвует в  управлении акционерным обществом,  компанией через право «вето»  на решения общего собрания, правления  и наблюдательного совета по  вопросам, определенным в положении  о «золотой акции», утвержденном  кабинетом министров Республики  Казахстан» [4]. 

«Золотая акция» государства внутри частного бизнеса  в глазах многих западных и даже местных, казалось бы, привычных ко всему бизнесменов — «троянский конь» государства, который вместе с целым комплексом контролирующих институтов создает достаточно мрачную  картину будущего для развития предпринимательства  в Казахстане. 

Чтобы во всем этом разобраться, необходимо отвлечься от экономических  текущих проблем и перейти  к рассмотрению всей внутриполитической ситуации, складывающейся в республике. Переход к рыночной модели развития предполагает с абсолютной неизбежностью  формирование новой социальной структуры  общества. Он приведет к появлению  национальной буржуазии. И возникает  вопрос: могут ли Н.Назарбаев, как  казахский лидер, государственный  аппарат, отражающий интересы казахской  элиты, допустить неконтролируемый процесс приватизации в промышленности, если позиции собственно казахов  в ней чрезвычайно слабы (в  электроэнергетике казахи составляют 18,2%, в черной металлургии — 6,7%, в  цветной — 6,3%, в машиностроении и  металлообработке — по 12%. Доля их во всех отраслях — 20% занятых, и имеется  тенденция к понижению). «Свободная»  приватизация в Казахстане означала бы быстрое зарождение прежде всего  русской буржуазии. Именно вокруг этого  обстоятельства — проблемы взаимоотношений  между двумя крупнейшими национальными  общинами — будет сосредотачиваться  вся внутренняя политика в республике в ближайшее десятилетие. 

Политика руководства  Казахстана не может не быть ярко выраженной этатической, поскольку руководство  стремится укрепить прежде всего  позиции казахского этноса.  

Отсюда можно сделать  заключение, что никакой опасности  иностранным инвестициям в Казахстане нет. Все видимые ограничения, в  том числе в отношении поступлений  финансов из-за рубежа и их вывоза, сводятся лишь к одному — сделать процесс  приватизации в интересах этнократического государства, нарождающейся новой  национальной казахской элиты. Для  них совершенно неприемлемо, чтобы  сегодня капиталы «свободно» текли  в Казахстан, осаждаясь в не их структурах, способствуя тем самым  развитию иной, неказахской буржуазии. 

Казахские лидеры стали  осознавать, что «огосударствленность»  их политики шокирует и отпугивает частный иностранный бизнес. Идет поиск новых, более скрыто контролируемых форм допуска иностранных инвестиций. Именно в таком контексте следует  понимать появившуюся идею о «свободных экономических зонах»(CЭЗ). Все проблемы с иностранными инвестициями власти стремяться сегодня свести к двум моментам: снятию бюрократических препонов в регистрации иностранных фирм на местах и присоединению Казахстана к многосторонним конвенциям (Вашингтонской  международной конвенции об урегулировании инвестиционных споров между государствами  и физическими и юридическими лицами других государств от 18 марта 1965 г., Нью-Йоркской международной конвенции  о признании и приведении в  исполнение иностранных арбитражных  решений от 10 июня 1958 г.), которые  в той или иной степени гарантируют  защиту инвестиций от всяких форм национализации и конфискации, поскольку «для этого  недостаточно внутреннего законодательного закрепления подобных гарантий, ибо  собственные законы легко изменить». 

Для страны с развитыми  рыночными отношениями и соответственно со сложившейся социально-дифференцированной структурой СЭЗ были бы нонсенсом; для  Казахстана, его элиты, стремящейся  построить государство по этнократическому принципу, — выход из положения. Им надо допустить иностранный капитал  в страну, привлечь его льготами, не отпугнуть, но при этом не дать ему  ни малейшей возможности вмешиваться  в контролируемые ими процессы формирования новой социальной структуры общества. 

В таком контексте  понятны все заботы казахского руководства  о СЭЗ. «Если мы реально хотим  привлечения иностранного капитала в республику, необходимо прекратить практику так называемой «двойной»  регистрации. Сейчас практически все  совместные и иностранные фирмы  проходят регистрационную карусель в местном исполнительном органе. Затем инофирма направляется в столицу, где начинается вторая такая же карусель — в Минтопэнерго, Агентстве по иностранным инвестициям, госкомимущества  и других министерствах и ведомствах. Думается, достаточно регистрации инофирмы и совместных предприятий в местных  исполнительных органах. Особенно для  тех, что создаются в зонах. Это, конечно, не значит, что правительство  не может осуществлять контроль за порядком регистрации инофирм на местах. Но надо учитывать, что иностранные  фирмы готовы отказаться от льгот  по налогообложению в обмен на ограничение числа кабинетов, в  которых им надлежит побывать при  исполнении этой процедуры. А природа  экономических зон должна избавлять  инофирмы и совместные предприятия  от многочисленных хождений по инстанциям» [5].