Для большинства из нас смерти не существует в том же смысле, как Антарктиды — каждый знает, что она есть, но не имеет к нему никакого отношения. Знание о том, что человек умрет, оттесняется далеко на периферию сознания, а иногда — в область бессознательного. Так происходит потому, что включаются механизмы психологической защиты. Когда знание становится невыносимым, человек от него отказывается, — отказывается от единственного достоверного знания о себе. Он покупает мираж комфортного существования в современном мире ценой собственного невежества. Выдающийся философ М. Хайдеггер писал: "Смерть вызывает тревогу, потому что затрагивает самую суть нашего бытия. Но благодаря этому происходит глубинное осознавание себя. Смерть делает нас личностями". Итак, мы отказываемся доверять себе, своим убеждениям, своим чувствам. Отрекаясь от страха смерти, мы предаем самих себя. Мы отбрасываем свое богоподобие, предпочитая уподобляться бессловесным тварям.

     Человечество  достаточно изощрено в избегании принятия очевидного факта смерти. Испанский философ X. Ортега-и-Гассет полагает, что вся человеческая культура и искусство возникли для преодоления страха смерти. Известный социолог и антрополог Э. Беккер считает, что структура человеческого характера есть не что иное как система защиты от невыносимого страха смерти. Его концепция такова: знание смертности может привести человека к безумию. А черты характера суть, по выражению аналитика Ш. Ференчи, скрытые психозы. Действительно, доведенная до конца замкнутость приводит к шизофрении, мнительность и педантичность — к навязчивым мыслям, а обидчивость, медленное скапливание гнева и бурная разрядка свойственны людям, страдающим эпилепсией. Выстраивается последовательность: страх смерти — возможность безумия — психологическая защита — характер. Итак, сколько людей, столько типов защит. В то же время существуют и общие закономерности, выработанные на протяжении долгого пути развития человеческой цивилизации.

     Древнее "искусство умирать" получило новое осмысление, когда в 60-х годах нашего века широкий резонанс вызвали описанные психологом Э. Кюблер-Росс "стадии встречи со смертью", наблюдавшиеся ею у терминальных пациентов. Так, человек, поняв, что ему предстоит умереть, переживает первую стадию — отрицание: "Нет, врачи, видимо, ошибаются, речь не обо мне, я не могу признать то, что я в скором времени покину этот мир". Затем наступает вторая стадия — гнев: "Почему я, чем я заслужил это, ведь столько людей более пригодны для того, чтобы умереть. Кто ошибся в моем лечении? Кто сделал так, чтобы мне умереть?!". Вслед за этим приходит стадия выторговывания жизни: "А если я буду соблюдать все предписания, откажусь от вредных привычек, замолю все грехи, буду набожным, буду делать только правильные вещи, может быть, смерть отступит?". Когда заканчивается эта стадия, наступает период депрессии: "Жизнь все равно не имела смысла, какая разница, я или кто-то другой, все беспросветно". И лишь потом наступает заключительная стадия — принятия: "Да, я умру. Смерть предстоит всем. В чем-то моя жизнь была достойной, где-то я падал, но теперь все отступает перед тем, что мне суждено пережить. Я постараюсь сохранить присутствие духа, так, чтобы спокойно принять все, что мне предстоит, и не отягощать страдания моих ближних".

     По  мнению известного психоаналитика Э. Фромма, избавиться от страха перед смертью  – все-равно что избавиться от собственного разума. В книге "Человек для себя" он пишет: "Сознание, разум и воображение нарушили "гармонию" животного существования. Их появление превратило человека в аномалию, каприз универсума. Человек - часть природы, он подчинен физическим законам и не способен изменить их; и все же он выходит за пределы природы... Брошенный в этот мир в определенное место и время, он таким же случайным образом изгоняется из него. Осознавая себя, он понимает свою беспомощность и ограниченность собственного существования. Он предвидит конец - смерть. Он никогда не освободится от дихотомии своего существования: он поможет избавиться от разума, даже если бы захотел; он не может избавиться от тела, пока жив, и тело заставляет его желать жизни". И бояться смерти, добавим мы.

     Правда, некоторые исследователи считают, что страх смерти не врожденное, а приобретаемое в ходе жизни свойство психики. Л. Уотсон, например, просматривая литературу по проблемам психологической реакции человека на смерть, был поражен тем фактом, что "страх смерти возникает только у взрослых людей и только у тех, кто имеет время для размышлений на эту тему".

     В психиатрии, однако, отмечены случаи, когда дети сходили с ума, пытаясь понять, почему молодые иногда умирают раньше пожилых. Боязнь смерти, безусловно, наличествует у детей с достаточно раннего возраста, хотя они могут и не воспринимать смерть адекватно - как окончательное прекращение своего физического существования. Смерть скорее сопряжена в их сознании с понятием физической боли, страдания и т. д.

Жизнь конечна неожиданно

Все следует делать, обо всем говорить и помышлять так, как будто каждое мгновение может оказаться для тебя последним.

Марк  Аврелий. Наедине с собой. 
 

     Тема  смерти сильно нашей культурой репрессирована. Но в последнее время эта репрессия проходит. Кое с кем уже можно толково поговорить на предмет должной прижизненной подготовки. И примерно вот что складывается.

     На  похороны нужно иметь достаточную  сумму денег. Ее наличие - показатель зрелости личности. Тот, кто отмахивается от этого вопроса, утверждая, что ему умирать еще не скоро, пока еще не стал по-настоящему человеком. Или он трус, или инфантилен, или человек слабый. Умереть каждый может в любой момент, поэтому для всех в любом возрасте этот вопрос одинаково насущен.

     Нужно решить все вопросы с наследством. Конечно, у кого есть дети, тот решает эти вопросы автоматически. Если же есть желание направить какую-то часть имущества на особые цели, завещание должно быть по всем правилам оформлено у нотариуса. Возни с этим огромное количество, так что рискну предположить, что почти никто в течение жизни не связывается добровольно с этим вопросом. О чем это говорит? О том, что мы воспитаны не только в позорном вытеснении идеи смерти, но и наше воспитание инфантильно и слепо.

     Перед смертью необходимо исповедаться. А  поскольку умереть можно в любой момент, исповедоваться вообще нужно часто и так, как будто перед смертью. А поскольку умереть можно в любой момент даже этого и не заметив - ну, например, быть мгновенно убитым - то хотелось бы не упускать возможность взглянуть на свою жизнь отстраненно. Перед смертью такая возможность, несомненно, реализуется легче чем когда бы то ни было, но иногда можно ухватить ее и в жизни. Особо инфантильным личностям помогают в этом пограничные ситуации. Кто хотел бы постепенно самостоятельно избавиться от инфантилизма - может тренироваться потихоньку умирать каждый день. Правда, будучи живым, трудно иметь гарантию, что эти тренировки удачны. Помогает вообразить потерю чего-нибудь очень дорогого. Или части тела, или близких людей, или любимой работы, или квартиры, или непосредственной цели. До тех пор, пока воображаемое вызывает страх - смерть не поймана. А когда воображаешь потерю и относишься к ней спокойно - ты поймал маленькую смерть, и ты вырос.

     Поймав  смерть, можно жить дальше, но не упускать остальные. Идеальная жизнь, после всех прижизненных маленьких смертей, на первый взгляд довольно скучна. Ведь истинно зрелому человеку ничего не надо. Однако на самом деле это не скучно. Находятся цели, далеко превышающие личные, которые умирают гораздо позже тех, кто им служит.

     Упомянем  и больницы с богадельнями. Воздух там душный и грязный и на вид все очень уныло. Как правило, молодые здоровые организмы предпочитают этим местам красивый солнечный свет. Пока сильно не заболит, мы не любим ходить к врачу даже с собственными болезнями, что уж говорить о чужих! Многие даже ошибочно полагают, что не любить больницы - это доблесть. На самом деле это мелкая трусость. Очень часто больницы производят на нас столь тягостное впечатление, что право впору "лучше умереть". Интересно, что, как правило, стоит только чему-нибудь сильно заболеть, как толерантность к больницам сразу сильно увеличивается. Скрючившись от боли, мы просто-таки мечтаем о больнице, как бы она ни выглядела - лишь бы пришли доктора и прекратили нашу боль. Мораль: совершенно мудрый не боится больниц. Он приходит туда как в сад, особенно когда здоров, и старается принести с собой в эти ужасные места облегчение и радость.

     Короче, жить надо со смертью душа в душу, вот итог, который приносит нам философская танатология. Нельзя сказать, что в этом есть что-то удивительное для того, кто серьезно относится к философии и вообще к жизни. 

Что останется после  смерти

«Вы всегда были горячим проповедником той  теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие… Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это!»

М. Булгаков. Мастер и Маргарита 

     Каждый  человек умрет, так уж повелось испокон  веков. И каждый, пусть и нехотя, но уже с самого раннего детства  каким-то образом вырабатывает свое отношение к финальному мгновению жизни.

     Что останется от нас после смерти? На этот вопрос люди разных возрастов, пола и рода занятий отвечают по-разному:

     1. После смерти останется память  близких и друзей. Добрая ли, не  очень добрая, но – обязательно останется! Хотя бы образ умершего в сознании родных людей.

     2. После смерти останется прах, неприятное бесформенное, разлагающееся тело, но душа уже будет искать новое пристанище.

     3. После смерти остаются плоды  рук человека – его музыка, его стихи, его картины, сколоченная его руками табуретка в прихожей, наконец. Или созданная с трудом и риском его финансовая империя, или уютная лавочка по ремонту обуви.

     4. Один отчаянный музыкант, любитель  тяжелой музыки и психостимулирующих веществ, с черным юмором ответил, что после его кончины останутся «выхолощенные мамины и папины нервы» да четыре полки феноменальной демонической музыки в стиле «хэви-металл».

     5. Обычный деревенский местный  философ, бывший агроном, склонив набок голову, поведал, что от него после кончины останется удобрение, а душа его уйдет на свободу из-под толщи земли через яблоньку или еще какое деревце или растение, что произрастет на месте его захоронения.

     6. Дедуля, который обоснованно опасается,  что дети и внук кремируют его тело после кончины, вместо предания земле, с легкой улыбкой промямлил, что после него останется дым в трубе крематория и сажа, когда он полетит к небесам. В той саже и будет жить его душа. А куда ветра и бури перенесут по воздуху его душу, он не ведает, как и всякий нормальный человек.

     7. Веселый пьяница выдал мысль, что после его кончины останутся огромные бутыли и мощнейший, безотказный, буквально «живой», то есть «с душой» самогонный аппарат и мастерски скрученный дополнительный змеевик. А душа его переселится в этот самый змеевик: уж больно ему нравится эта блестящая тонкая трубочка идеально правильной спиралевидной формы.

     8. Фотограф (в философском настроении) просто уверен, что после его кончины от него останутся сотни тысяч снимков, что разлетятся по странам и весям, и в каждой фотографии будет по зернышку его созерцательной души.

     9. А вот судебно-медицинский эксперт, что с неподдельным, искренним презрением относится к смерти, просто знает, что все, что останется после его смерти, – это бирка с номером, что вешают в морге на большой палец ноги мертвеца. По его словам, человек и мучается, идя по жизненному пути, и радуется, что все же идет, и борется, болеет, убивает, любит, ненавидит и творит, ради того, чтобы дойти, в конце концов, до заслуженной награды, до этой самой бирки на большом пальце мертвой ноги мертвого человека. Так думает он, истинный реалист и спокойный созерцатель жизни.

     Романтики, не истинные реалисты, – опасливые  субъекты и прочие люди, которые  испытывают перед смертью трепет, боязнь, страх, дрожь или даже иронию – строят в своем сознании «замки из песка». Они грезят о том, что  что-то произойдет с их душой после  смерти, что что-то от них останется. Что там, за последней чертой, по ту сторону жизни, есть нечто. Неизвестно, что, но что-то, все же, должно быть. Хотя бы ад или рай. А вот настоящий реалист, презирающий смерть, судебный медик, точно знает, что все, что принесет человеку смерть – это бирка в морге на большом пальце ноги.

     Отношение к смерти при жизни влияет на путь человека, на его характер и поведение. Стать ли настоящим реалистом или романтиком в «розовых очках» по отношению к смерти – придется решить каждому самостоятельно, тихо, где-то в глубине души, возможно, в минуту безмятежности, под шум морской волны.

Заключение

Разве смерть не будет так же пожирать всех рождающихся людей..? Я слишком знаю смерть

Ф. М. Достоевский 

Сколько людей, с которыми я вместе пришел в мир, уже оставили его!