Русский космизм (Н. Федоров, К. Циолковский, В.Вернадский.)

Русский космизм (Н. Федоров, К. Циолковский, В.Вернадский.)

Истоки  «космической философии» в России восходят к творчеству Радищева и Галича, достигая своей метафизической завершенности  в философии всеединства Соловьева. Однако заслуга ее окончательной  научно-философской концептуализации принадлежит трем мыслителям — Федорову, Циолковскому и Вернадскому, соответственно представлявшим три направления  русской философии космизма: религиозное, евгенического и ноосферное.

а) Н.Ф.Федоров (1829 1903), С именем Федорова связан единственный в своем роде религиозно-утопический трактат «Философия общего дела», опубликованный после его смерти в 1906 г.

В творчестве Федорова идеи космизма вплетены в теорию супраморализма — религиозно-мистического учения о воскрешении предков. Эту идею он взял из христианства, но осуществление «дела» совершалось не Христом, а сыновъями-потомками. Федоров справедливо считается представителем христианской ереси.

Путь к  воскрешению, по мнению Федорова, состоит  в познании связи между атомами  и молекулами и управлении процессом  жизни. Отсюда его проповедь регуляции  природы, т.е. «обращения ее из разрушительной в воссозидательную, воскрешающую». Поскольку целью регуляции является оживление некогда живших предков, то перед наукой ставилась задача их размещения. Для этого требовалось выйти за пределы Земли, овладеть космосом: «Порожденный крошечною Землею, зритель безмерного пространства, зритель миров этого пространства должен сделаться их обитателем и правителем». «Солнечная система, — добавлял Федоров, должна быть обращена в хозяйственную силу». В рамках своей религиозной утопии русский мыслитель ставил реальные научные проблемы, отвечавшие интересам всего будущего человечества. Это позволило ему занять хотя и скромное, но достойное место в философии космизма.

б) К.Э.Циолковский (1857 1935).

 Циолковский решительно отвергал  наличие двух начал во Вселенной:  материального и духовного. Ему  вообще претил дуализм в размышлениях  о мире. «Я — чистейший материалист,  — писал он. — Ничего не  признаю, кроме материи». Если  же существуют и духи, полагал  мыслитель, то это отнюдь не  потусторонние существа, а просто  «неизвестные силы неба», состоящие  из той же материи, но только  «более разреженной и элементарной, чем известная нам».

Обращаясь к  рассмотрению материи, Циолковский  выдвигал три «начала», или «принципа»: время, пространство и силу. С его точки зрения, это не обычные свойства материи хотя они и могут признаваться таковыми. Время, пространство и сила суть, прежде всего «элементы суждений», понятия и оттого они «вполне субъективны». Здесь совершенно отчетливо просматривается кантианская проблема, однако входить в ее «сущность» Циолковский считал «мало полезным», так как это, на его взгляд, чревато расслоением понятия и материи. Его вполне устраивал сам по себе логический факт: «Без материи не существует ни времени, ни пространства, ни силы. И обратно, где есть одно из этих понятий, там есть и материя. Она определяется этими тремя понятиями». Главным для него было учение о монизме материи. «Если бы мы признали что-нибудь не подобное материи, — отмечал Циолковский, — то мы нарушили бы свой монизм, а в этом фактически нет никакой надобности».

Тяга к  монизму обусловила и глубокую онтологизацию Циолковским психического. Его материя (а равно и атом!) оживотворена, действует по законам не только физического, но и психического мира. Ибо если она складывается из представления о времени, пространстве и силе, то необходимо должна обладать и чувствительностью. По его мнению, нельзя допустить, чтобы чувствительной признавалась только «часть Вселенной», т.е., собственно, «живая материя». Тогда нарушился бы монизм, не стало бы единой материи. Чувствительность Вселенной находила выход в двух измерениях — количественном и качественном. С этой точки зрения, все тела — живые и мертвые — обладают одинаковой по качеству, но различной по количеству степенно раздражительности. «Математическая численная разница может быть поразительно большой, качественной же совсем нет», — так резюмировал Циолковский свои соображения относительно чувствительности материи.

Согласно  Циолковскому, материя не только вся  без исключения чувствительна, но и  периодически, неизбежно, через громадные  промежутки времени, принимает сложный  организованный вид, называемый жизнью. Нет ни одного атома материи, который  не принимал бы бесчисленное множество  раз участия в высшей животной жизни, в том числе и человеческой. С разрушением же организма, смертно  живого существа его атомы обратно  переходят в «неорганическую  обстановку», чтобы через сотни миллионов лет снова воплотиться в каком-нибудь живом теле или человеке. Это возможно потому, что «атом всегда жив», а следовательно, ему свойственно чувство радости и страдания, более того, к его сущности относится и само «Я» — сознание, или разум. Вот почему, как бы ни были коротки периоды жизни, — повторяясь бесконечное число раз, они в сумме составляют бесконечное субъективное «абсолютное время». Проще говоря, разум, основанный на «эгоизме» атома, доводится до совершенства в человеческих существах, благодаря чему он обретает универсальное значение для Вселенной. Его роль определяется прежде всего необходимостью пресечения зла в космосе, вызванного наличием в нем регрессивной тенденции. Она не зависит непосредственно от атомов; все дело в их различных комбинациях, которые могут быть как совершенными, так и несовершенными. Сам по себе всякий атом стремится лишь к вечному благосостоянию, не допускающему несовершенства в космосе. Поэтому распространение совершенства во Вселенной и будет задачей разума.

Одной из основных причин несовершенства, страданий в  космосе Циолковский признавал  «автогонию», т.е. самозарождение жизни. Земля первой прошла этот путь, начиная от бактерии до человека. В человечестве воссиял разум, и хотя он овладел не всеми людьми, а только «несколькими тысячами особей», тем не менее этого достаточно вполне, чтобы дальнейшее заселение космоса разумными существами совершалось не путем самозарождения, а путем размножения и расселения. На долю земного населения выпал «тяжкий жребий», но это, полагал Циолковский, «гораздо выгоднее и разумнее», чем допускать автогонию зарождения на каждой солнечной системе. Так человек овладеет Вселенной, разум возвысится и зло исчезнет.

Для этого  потребуется новая этика, новое  миропонимание. Циолковский броско, с фанатической раскрепощенностью первотворца жизни космоса набрасывает общие принципы «нравственности земли и неба». В первую очередь должно быть усовершенствовано само человечество. В нем еще слишком крепки «звериные задатки», связанные с его животным происхождением. Они то и «приносят свои ужасные плоды в форме самоистребления и всякого рода бедствий». Во имя будущего «блаженства Вселенной» Циолковский настаивал на применении евгенического «подбора» к человечеству. «Сознательные существа», составляющие его меньшую часть, должны взять на себя труд по «исправлению» человеческой природы. Разум не может мириться ни с чем, что служит источником страданий. Поэтому все, уклоняющееся ко злу, оставляется без потомства. Это своего рода суд, но «суд не страшный, а милостивый и выгодный для несовершенных»; ведь «после их безболезненного естественного умирания без потомства» они впоследствии вновь оживают для лучшей жизни. Одновременно с этим «совершенные» будут заселять своим «собственным зрелым родом» все те планеты, на которые распространится их могущество. Но и там они «без страданий» уничтожат «несовершенные задатки жизни», подобно тому как огородник уничтожает на своей земле все негодные растения и оставляет только самые лучшие овощи! В конечном счете, таким образом не только изменится человечество, но и преобразится сущность «первобытного гражданина» Вселенной — атома, который полностью перестанет источать импульсы несовершенного существования. Атомы будут соединяться только в существах разумных и сознательных, либо же в телах, усовершенствованных разумом.  Через тысячи лет везде во  Вселенной будет царить счастье и блаженство.

Нигде не будет  никаких страданий, не будет ничего «несознательного», кроме растений и подобных им организмов, не подверженных, однако, «заметным мукам». Мало того: «Страх естественной смерти уничтожится  от глубокого познания природы, которая  с очевидностью покажет, что смерти нет, а есть только непрерывное, сознательное и блаженное существование». Словом тогда, в отдаленном будущем, человечество проникнется новой моралью, «выработаются и усвоятся социалистические идеалы», идеалы коммунизма.

Создатель «космической философии» хотел соответствовать  «духу времени»: влияние «научного  социализма» тяжким клеймом ложилось на его идейные пророчества. Но мечтая о космическом самоутверждении  разума, Циолковский хотел целесообразности и ненасилия. Вне всякого сомнения, ему были близки нравственные идеалы толстовства; во всяком случае, он не остался  равнодушным к яснополянской  проповеди.

в) В.И.Вернадский (1863 1944). «Космический взгляд». Смысл его философии также заключался в стремлении определить место человека «не только на нашей планете, но и в космосе». Этой проблеме он посвятил свою главную книгу «Научная мысль как планетное явление» (1937—1938), ставшую вершиной всего его научного творчества.

Фундаментальное открытие Вернадского — осознание  того, что современная эпоха ознаменовывается переходом от биосферы к ноосфере. Биосферу Вернадский определял как  область Земли, охваченную «живым веществом», или, иначе, «совокупностью живых организмов». При этом он считал неприемлемым термин «жизнь», так как использование  его неизбежно выводит за пределы  изучаемых в науке явлений. Однако биосфера не ограничивается только живым  веществом; последнее в ней соседствует  с косными телами, которые резко  преобладают по массе и объему. Между этой безжизненной частью и  живыми веществами идет непрерывный  материальный и энергетический обмен, выражающийся в движении атомов, вызываемом живым веществом. Данный «биогенный ток атомов», состоящий в дыхании, питании, размножении и т.д., характеризуется  устойчивостью равновесия и организованности, несмотря на разнородность строения биосферы. Важнейшим признаком разнородности  биосферы служит то, что в живом  веществе процессы протекают иначе, нежели в косной материи, особенно если рассматривать их в аспекте времени. В живом веществе они идут в масштабе исторического времени, в косном — в масштабе геологического времени. Различие здесь таково, что «секунда» геологического времени больше «декамириады», т.е. ста тысяч лет исторического времени.

Вместе с  тем, как отмечал Вернадский, в  ходе геологического времени «растет мощность выявления живого вещества в биосфере», увеличивается его значение и степень воздействия на косное окружение. Это и обусловливает направленность эволюции биосферы, ее постепенное изменение, в результате которого формируются «начала жизненной среды на нашей планете». Вернадский признавал, что явления жизни наряду с энергией, материей (атомами), электричеством, эфиром и т.д. следует рассматривать «как искони существующие части космоса, более или менее не сводимые всецело к какому-нибудь одному из этих представлений». Появление человечества приводит к возникновению «новой небывалой геологической силы». Вследствие деятельности людей создается все растущее множество новых косных природных тел и новых больших природных явлений. Биосфера меняется прямо на глазах, порождая благоприятные условия для размножения человечества и заселения им таких частей космоса, «куда раньше не проникала его жизнь и местами даже какая бы то ни было жизнь». Первостепенная роль в деле полного заселения биосферы человеком принадлежит развитию научной мысли и связанным с ней успехам техники передвижения и сообщения. Тем самым человечество все более становится единым и неделимым, оно начинает «мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но в планетном аспекте». Все это свидетельствует о переходе биосферы в новое состояние — ноосферу.

С ноосферой открывается новая эра в геологической истории Земли — антропологическая, которая станет эрой борьбы «сознательных укладов жизни против бессознательного строя мертвых законов природы». На стадии ноосферы человечество охватит как единое целое весь земной шар и окончательно решит вопрос о лучшем устройстве жизни.

Зарождение  ноосферы обусловливается «взрывом научного творчества», которое выступает  как «природный процесс истории  биосферы». От сознательного преобразования земной жизни человечество со временем устремляется за пределы своей планеты  в космическое пространство. Именно наука рассеивает опасения за будущее  человеческой цивилизации, открывая перед  ней новые общепланетарные перспективы.

Оптимистический идеал, выдвигаемый учением о  ноосфере, наводил Вернадского на мысль о создании «повой этики», связанной с научным прогрессом. Он сознавал, что «перестройка биосферы» не может совершаться без оценки ее «с точки зрения добра и зла». К этике он подходил, исходя из теории ноосферы. «Критическая свободная мысль современного ученого», отвечал Вернадский, ищет в области этики такие «нужные формы», которые могли бы «удовлетворить его моральное сознание». К ним прежде всего относится «цель деятельности на пользу людей», дающая уверенность в том, что «недаром пройдет жизнь и что при продолжительном, определенном образе действий победа обеспечена»." Однако «научная этика» Вернадского, несмотря на несомненное благородство побуждений, все же несла на себе печать абстрактности и формализма, вооружая лишь кастовое сознание ученых. Она совершенно не брала в расчет стремления и цели частного, партикулярного человека, задавленного ограниченностью собственного бытия, трагической экзистенцией. Это лишний раз подтверждает, что сущность этики преимущественно автономна и не может быть выделена ни из религиозных, ни из научных целей. Этика касается только отдельного человека, и этим определяется ее специфика и своеобразие. Вернадский же, перенося на науку решение этических запросов, невольно попадал в сети отвергаемых им философских утопий.