Основы русского космизма

ВВЕДЕНИЕ 

    Русский космизм — комплексное учение о взаимодействии человека и мира, построенное на глобальном планетарном мышлении, характерном для плеяды отечественных учёных XIX-XX вв.: Н.Ф.Федоров, Вл.С.Соловьев, К.Э.Циолковский, П.А.Флоренский, В.И.Вернадский, А.Л.Чижевский, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, Д.Л.Андреев и др.

    Основы  русского космизма

    Русский космизм определяет человеку простое  и ёмкое предназначение - вселиться  в свой дом - во Вселенную. Это учение относится не столько к отдельным  гносеологическим или иным проблемам философии, сколько к целостному пониманию человека, установлению его миссии и вселенской предназначенности. Восстановление естественной связи человека с природой и историей, возрождение духовного образа жизни, расширение миропонимания человека до планетарного, вселенского уровня - такие позиции характеризуют философию русского космизма.

    В философии русского космизма действует  древний фундаментальный принцип, имеющий определяющее значение для  установления предпосылок соответствующего типа образования: микромир подобен макромиру, то есть человек подобен Вселенной. Отсюда следует, что глобальные процессы в определённой степени тождественны локальным, перемены в человеке соответствуют переменам в обществе, изменения на всех уровнях организации общества (и природы) сходны и сопряжены с вселенскими изменениями. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Когда мы слышим слово космос – перед  нашим мысленным взором предстают  самые разные картины: то это бескрайняя черная гладь, украшенная гроздьями  звезд, то величавое движение планет в небесных сферах. Человек XXI века вообразит взлетающую в небо ракету, или отважных покорителей Вселенной, которых выводят на страницах своих книг писатели фантасты. Однако совсем не таким виделся космос нашим предкам, жившим всего лишь несколькими столетиями ранее. Понятие космоса появилось задолго до эры освоения космического пространства. С давних времен бескрайнее небо над головой манило людей, заставляло задуматься, вызывало восхищение. Древне-шумерская, финикийская, египетская цивилизации уделяли серьезное внимание изучению влияния небесных тел на окружающий их мир. Само слово «kosmos» пришло к нам из античной Греции и буквально означает – устройство, упорядоченность, украшение.

     Античное  понимание космоса глубоко изучил и всесторонне рассмотрел в своих работах выдающийся русский философ, А.Ф. Лосев. Вот что он говорит о космосе в своей ранней работе «Античный космос и современная наука»: «Изучающий историю греческой науки сталкивается сразу с такой массой разнородных астрономо-философских учений, что изложение греческого космоса может быть только историческим. Надо давать историю греческого космоса и его конструкций, и только тогда можно надеяться на полноту и окончательную ясность античной астрономии»¹. Именно такого подхода А.Ф. Лосев и будет придерживаться позднее в своей работе «История античной эстетики».

     А.Ф. отмечает, что термин «космос» употреблялся сначала в обыденной жизни  в смысле любой упорядоченности, например, в смысле «нарядности» одежды, «красоты» оружия, нравственного  достоинства молчания или образования. Первым использовал термин «космос» для обозначения мира в целом Пифагор. Первичный античный космос представлялся пространственно конечным телом. Даже Аристотель отрицает бесконечность космоса на том основании, что человек вообще не мог бы воспринять никакого бесконечного тела, поскольку всякое реально воспринимаемое человеком тело всегда конечно, то есть является самой обыкновенной, хотя бы самой и огромной величиной. Вот что пишет об этом А.Ф. Лосев: «Перед нами возникает одна из самых первичных  категорий  античного мышления  -  «космос». <…> Весь космос есть не что иное, как чувственно-материальный космос, то есть космос видимый и слышимый, с землею посредине, с небесным сводом и звездным небом наверху, обязательно видимым и слышимым, и подземным миром внизу. В этом тоже удивительная специфика античной космологии, которая бесконечно отлична и от духовного понимания неба в средние века, и от бесконечно пространственного понимания его в Новое время. Чувственно-материальный космос является для античности самым настоящим абсолютом, так как ничего другого, кроме космоса, не существует и ничем другим этот космос не управляется, как только самим же собою».

     Лосев развивает эту идею в своей  работе «12 тезисов об античной культуре». Вот, что он пишет: «Чувственный космос, чувственно-материальный космологизм – вот основа античной культуры. Интересно, что даже идеалисты с умилением посматривали на звездное небо, на чувственный космос. Платон <…> утверждает: самое главное для человеческой души – подражать движению небесных тел. Они прекрасно вращаются целую вечность: всегда одинаково, симметрично, гармонично, без всякого нарушения. Такой должна быть и человеческая душа. <…> В «Тимее» Платона, где рисуется космология, мастер-демиург создает космос из материи по типу разумного, одушевленного и живого, то есть явно человеческого существа: телесным, а потому видимым и осязаемым – вот каким надлежало быть тому, что рождалось. И далее, когда необходимо было завершить космос так, чтобы он стал Всем, боги приступили к образованию трех родов опять-таки живых и телесных существ (на земле, в воздухе и в воде)»².

     В своей монументальной «Истории античной эстетики», так называемом «втором  восьмикнижии» философа, где он очень  подробно представил всю историю  античной мысли, философ не раз обращается к разработке теории, связующей философско-эстетическое мировоззрение античного человека с миром тяжкой рабской зависимости, о которой так выразительно писал Аристотель. «Космос прекрасен, так как он раб своего абсолютного господина – мирового Ума, который как истинный художник привел в великолепный порядок «бесформенную, неодушевленную, безгласную и бессмысленную, даже не-сущую материю».

     Чрезвычайно близкими Лосевским оказываются  взгляды на античный космос другого  религиозного философа XX столетия: Павла Александровича Флоренского. Он выступает своеобразным продолжателем традиции, идущей ещё от античных натурфилософов, для которых все мироздание было единым, гармоничным Космосом, а философия — цельным знанием, вбиравшим все науки и даже искусства. Однако, отец Павел Флоренский берёт на вооружение несколько иной метод исследования античности: в лекциях по истории философии, которые он читает в Московской духовной академии, для него важно проследить «вопрос о возникновении эллинской философии». Флоренский пытался установить главные принципы в развитии философского знания, подходя к их изучению с различных точек зрения: науки – географии, семантики, гносеологии и т.д. и религии – православного христианства. Античная культура в понимании Флоренского была насыщена религиозным содержанием, которое распространялось на все сферы жизни. Её важнейшими чертами являются: обращённость к высшему миру, целостное восприятие жизни, мистика переживаний, метафизика символов. О символичности и мифологичности любой культуры, а не только культуры античной Греции говорится и в лосевской «Диалектике мифа» 1930 года. Там же Алексей Фёдорович развивал близкие Павлу Александровичу Флоренскому идеи о конечности пространства и времени: «Итак, синтезом бесконечности и конечности мирового пространства является фигурность этого пространства», - подчёркивал А.Ф. Лосев, - «Кроме того, наличие конечного мира делает возможным (а с другой стороны, прямо требует) изменения объема массы тела в зависимости от места в мире, т.е. от движения по миру. В частности, эта диалектика требует, чтобы на периферии мира пространство было таково, чтобы оно обеспечивало превращение объема тела в нуль. Однако ничто не мешает думать, чтобы объем тела превращался в мнимую величину. Это будет способом пребывания тела за пределами мира».³ В работе «Мнимости в геоментрии» 1922 года отец Павел Флоренский писал о возможности следования из принципов теории относительности замкнутой конечной «Аристотеле-Птолемее-Дантовой Вселенной». Конечным и замкнутым в себе при этом оказывается и время. За гранью конечного мира, «которой и до сих пор эвклидовская «чернь не зрит»»,⁴ находится дантовый Эмпирей. Дантово конечное пространство-время, порожденное средневековым представлением о конечности мира, Флоренский противопоставляет бесконечному эвклидовому пространству и коперниковой возрожденской системе мира.

     Другой  подход к проблеме «космоса» можно  встретить у родоначальника традиции русского космизма, Николая Фёдоровича Фёдорова, в определённом смысле сформировавшего стремление будущих поколений к покорению космических пространств. Сочинения Фёдорова вышли уже после его смерти под редакцией его учеников Н. Петерсона и В. Кожевникова под названием «Философия общего дела» (т. 1, 1906; т. 2, 1913). Пафос Фёдоровского творчества заключается в обосновании идеи преодоления смерти. Смерть – это главное зло мира, по Фёдорову. Она может быть побеждена именно человеком, который должен отказаться от иллюзорных представлений о смерти как неизбежном «природном» явлении. Но для этого должен измениться сам человек, его отношение к другим людям, к обществу и природе. Объединить людей в «общем деле», по убеждению Фёдорова, может чувство долга и любви по отношению к предкам, к «отцам», ко всем умершим людям. «Вереница смертей» будет прекращена, а все когда-либо жившие люди должны быть воскрешены после вступления человечества в историческую фазу «регуляции» космических процессов. Вот что он пишет⁵: «Для сынов же человеческих небесные миры – это будущие обители отцов, ибо небесные пространства могут быть доступны только для воскрешённых и воскрешающих; исследование небесных пространств есть приготовление этих обителей». Федоров возлагал большие надежды на науку и ученых как особое «сословие», способное сыграть решающую роль в борьбе со смертью.

     Некоторые идеи русского космизма появляются уже  в первой половине XIX века в работах Владимира Фёдоровича Одоевского, озабоченного проблемой построения живого «цельного знания», дарующего полноту управления силами природы. Понятие космоса не обошёл в своём творчестве и ярчайший представитель русской философской мысли – Вл. С. Соловьёв, который писал, что: «…космический ум в явном противоборстве с первобытным хаосом и в тайном соглашении с раздираемою этим хаосом мировою душою или природою <…> творит в ней и через неё сложное и великолепное тело нашей Вселенной. Творение это есть процесс, имеющий две тесно между собою связанные цели, общую и особенную. Общая есть воплощение реальной идеи, т.е. света и жизни, в различных формах природной красоты; особенная же цель есть создание человека, т.е. той формы, которая вместе с наибольшею телесною красотою представляет и высшее внутреннее потенцирование света и жизни, называемое самосознанием. <…> Человек уже не только участвует в действии космических начал, но способен знать цель этого действия и, следовательно, трудиться над её достижением осмысленно и свободно». Наконец, большой поклонник «философии общего дела», глубоко и творчески переработавший учение «легендарного библиотекаря» Фёдорова – Николай Александрович Сетницкий, в своих работах развивает идеи осмысления истории в свете необходимости утверждения «целостного идеала» («идеала Царства Божия» «нового неба и новой земли», который предполагает «полноту счастья» и «всеобщность спасения»).

     Идеи Фёдорова с большим энтузиазмом были восприняты и Константином Эдуардовичем Циолковским. Этих двух мыслителей и мечтателей объединяла убеждённость в том, что разумная преобразовательная деятельность – важнейший фактор эволюции, призванный вести мир к большему совершенству и гармонии. Ещё сильнее сближает Циолковского с Фёдоровым идея неизбежности выхода человека в космос. И действительно, именно Константину Эдуардовичу человечество обязано созданием нового направления в науке: ракетодинамики и астронавтики, тем направлениям, которые позволили осуществиться давней мечте человечества – покорению космических пространств. К.Э. Циолковский интересным образом интерпретировал идеи Фёдорова: он называл себя «чистейшим материалистом» и признавал существующей во вселенной одну субстанцию и одну силу – материю в её бесконечном превращении и восхождении к высшим степеням совершенства. Вот что он писал: «Я не только материалист, но и панпсихист, признающий чувствительность всей Вселенной. Это свойство я считаю неотделимым от материи. Всё живо, но условно мы считаем живым только то, что достаточно сильно чувствует. Так как всякая материя всегда, при благоприятных условиях, может перейти в органическое состояние, то мы можем условно сказать, что неорганическая материя в зачатке (потенциально) жива»⁶. Константин Эдуардович представлял себе Вселенную единым материальным телом, по которому бесконечно путешествуют атомы, покинувшие распавшиеся смертные тела, атомы, которые есть неразрушимые «первобытные граждане», примитивные «я». Настоящая блаженная жизнь для них начинается в мозгу высших, бессмертных существ космоса. На микроуровне универсальные жизненные потенции реализуются в форме блуждающих «атомов-духов»; на мегауровне природные процессы рационально преобразуются высокоорганизованными цивилизациями в соответствии с императивами «космической этики» (которая сводится к целенаправленному уменьшению «суммы» вселенских страданий, зла и несправедливости; снижает риск появления несовершенных форм «атомов-духов», вплоть до полного их уничтожения и заселения высвобождаемых ареалов высокоорганизованными формами). Циолковский допускал одновременное сосуществование множества миров различной степени плотности, активно взаимодействующих между собой. Вселенная с его точки зрения полна разумными, могущественными и счастливыми существами.

     Ещё одним основоположником русского космизма, близким к «калужскому мечтателю» Циолковскому был Александр Леонидович Чижевский. Главной научной заслугой Александра Леонидовича считается  открытие тотального влияния солнечной активности на динамику жизнедеятельности в биосфере, в том числе на стихийные массовые явления в человеческом сообществе. Он включил космическое пространство в понятие «среды» Отсюда следовал вывод, что развитие органического мира на нашей планете не автохтонный, замкнутый исключительно на самом себе процесс, а результат комплексного действия земных и космических агентов, из которых вторые являются главными. Подавляющее большинство физико-химических процессов на Земле, по Чижевскому, представляют собой результат воздействия космических сил, которые всецело обуславливают жизненные процессы в биосфере. Более того, органический мир в каждый момент самым чутким образом отражает в себе перемены и колебания, имеющие место в космической среде. «Мы привыкли придерживаться грубого и узкого антифилософского взгляда на жизнь,  как на результат случайной игры только земных сил. Это, конечно, неверно. Жизнь же, как мы видим, в значительно большей степени есть явление космическое, чем земное. Она создана воздействием творческой динамики космоса на инертный материал Земли. Она живёт динамикой этих сил, и каждое биение органического пульса согласовано с биением космического сердца – этой грандиозной совокупности туманностей, звёзд, Солнца и планет» - таков основной вывод Чижевского.