Роль религии в жизни общества

Роль  Православия в  жизни российского  общества

  в различные исторические  периоды. 

    Прежде всего, мне хотелось бы уточнить, что, говоря о роли Православия в жизни российского общества, невозможно сказать о его сегодняшней роли и умолчать о значении этой религии в прошлом. Если говорить об отношениях власти и Церкви (а это есть признак степени влияния Церкви на жизнь государства, а значит, и общества), то можно выделить огромнейшее множество этапов. Однако если ради благой цели экономии места и времени отказаться от подробной классификации и укрупнить ее, то можно выделить из всего этого множества периодов четыре основных (деление, повторюсь, очень грубое, но зато наиболее краткое):

    I этап – с 988 по 1917 год – «симфония» Церкви и государства, Православие является не единственной (до 1917 года Русское государство вообще отличалось веротерпимостью), но господствующей, доминирующей религией. Его влияние распространяется на все стороны жизни общества. Закон Божий преподается в учебных заведениях как обязательный компонент, воинская и Императорская присяга производится перед Крестом и Евангелием (естественно, это касается только православных граждан Империи, коих было подавляющее большинство).

    II этап – с 1917 по 1943 год – время гонений на Церковь, поистине зверских расправ с последователями христианской религии, с ее духовенством, монашеством. Преподавание Закона Божия заменяется насильным вдалбливанием в умы подрастающего поколения «истин» «научного» атеизма, повсеместное закрытие храмов и монастырей и прочие «прелести» нашей недавней истории

    III этап – с 1943 по 1991 год – восстановление Патриаршества, прекращение яростных гонений на Церковь (впрочем, они возобновлялись при Хрущеве, но достаточно быстро прекратились с уходом последнего), хотя сохранение официальной атеистической доктрины. Открытие храмов, духовных учебных заведений, многих монастырей (в частности, Троице-Сергиевой Лавры)¹⁰.

    IV этап – с 1991 г. по настоящее время – отказ от навязывания атеистического мировоззрения на официальном уровне, некоторое сближение государства с Церковью, возвращение РПЦ храмов и монастырей, хотя, с другой стороны, появление и засилье многочисленных нетрадиционных (для России, а порой и вообще) сект и религий (индуизм, кришнаитство, Свидетели Иеговы и пр., «имже несть числа»). В дальнейшем было бы очень желательно объединение усилий Церкви и государства для борьбы с засильем такого рода сект. Зачатки такого сотрудничество уже имеются, дальнейшая задача – в его развитии).

    Если  вспомнить, что предмет настоящего реферата можно сформулировать как «Роль Православия в жизни общества», то следует оговориться о том, что жизнь общества очень многогранна¹¹. Она включает в себя такие отрасли, как политика, экономика, социальная, культурная сферы, искусство… Естественно, учитывая крайне ограниченный объем реферата, описать пусть даже вкратце роль религии во всех этих сферах просто физически невозможно.

    Другая  оговорка, которую следует, на мой  взгляд, сделать, прежде чем перейти  непосредственно к изложению  вопросов основной части, представляет собой тезис, что роль религии  в общественной жизни надо рассматривать  не в статике, не просто такой, какая она есть сейчас, а в динамике, сравнивая то, что было раньше, с тем, что наблюдается в настоящий момент, а также пытаясь проследить преемственность, переход, от последнего к первому.

    Исходя  из сказанного, мною был сделан вывод  о предпочтительности относительно досконального описания влияния Православия на одну из сторон общественной жизни нашей страны. Этой стороной я избрал искусство.

    Если  мы задумаемся о роли Православия  в такой отрасли общественной жизни, как искусство – отрасли, вне всякого сомнения, важной и незаменимой, то мы можем сказать следующее… 
 

Живопись, литература и прочие отрасли искусства

  как ярчайший показатель  взаимодействия религии  и общества. 
 

    Русское искусство и православная вера на протяжении многих веках шли рука об руку. Почти семь столетий (а это две трети исторического пути Русского государства!) искусство развивалось в рамках, устанавливаемых религией. Тесно связаны с религиозным каноном были первые светские романы и повести, возникшие в XVII в. (назовем хотя бы «Житие протопопа Аввакума», ставшее, по сути, первым русским романом), первые драмы («Комедия притчи о Блудном Сыне» С. Полоцкого) и стихотворения (его же «Вертоград Многоцветный»), первые портретные изображения царей («парсуны») и первые лубки¹².

    В целом, начиная с конца XVII в. в русской культуре, как и в культуре других европейских народов (что, впрочем, вовсе не говорит об общности и единстве путей развития России и Европы), начинается процесс секуляризации. На русской почве он осуществлялся небезболезненно, сопровождался сложными коллизиями.

    Разделение  искусства и религии, происшедшее  в начале XVIII в. вследствие проведенных  Петром I реформ, стало крупнейшей трагедией  русской культуры. Оно имело печальные  последствия как для Православной Церкви (они отдалилась от значительной части русской интеллигенции), так и для искусства — литературы, живописи и музыки (которые утратили подавляющую часть позитивных ценностей, выраженных в религиозных идеалах).

    В XIX в. в русской культуре достаточно четко обозначились два идейных течения. Одно было связано с традиционными духовными ценностями, воплощенными в православной вере; другое — с либеральными ценностями западной культуры. Первое течение ориентировало общество на медленное, постепенное развитие, основанное на соблюдении национальных традиций; второе — на быструю модернизацию, реформы, которые должны были сблизить Россию с Западной Европой. Различие заключалось все в том же вопросе об историческом пути развития нашей страны. Мне бы хотелось, в связи со спецификой рассматриваемой темы, отметить, что во все времена в вопросах полемики западников и славянофилов Церковь занимала сторону последних.

    В принципе, в нормальных условиях обе  тенденции должны были бы дополнять друг друга, однако в России они вызвали противостояние в обществе, привели к трагическим конфликтам, основанным на взаимном непонимании. В жизни В.Г. Белинского, например, были периоды веры и воинствующего безверия. В обществе предпринимались попытки религиозного синтеза, принципов православия с католицизмом или протестантизмом (религиозные поиски В.С. Соловьева). Трагичность этого конфликта хорошо выразил П.Я. Чаадаев в своих «Философических письмах».

    Противостояние  двух идейных течений было более  заметно в русской публицистике и критике. Эта полемика между славянофилами,  или  почвенниками  с  одной  стороны, и «западниками», революционерами-демократами или народниками (а позднее и марксистами) — с другой.

    Менее заметным было противостояние в самом  искусстве: конфликты между писателями, художниками и композиторами зачастую определялись личными взаимоотношениями, а уже затем приобретали идеологическую окраску. Различие между ними в большей степени проявлялось в преобладании отрицающего или утверждающего пафоса произведений Последний чаще бывал связан с религиозными ценностями. И все же, как правило, русские деятели культуры стремились в своем творчестве сочетать оба типа ценностей.

    Несмотря  на внешний отрыв искусства от христианства в его церковнобытовом обличий, именно христианство нужно признать одним из самых важных источников характерного для русского искусства нравственного идеала. Из этого источника черпали вдохновение и силы писатели и художники, композиторы и мыслители. Следуя этой тенденции, русская культура, на наш взгляд, не порывала со своими христианскими истоками, а, наоборот, питаясь от них, несла обществу огромные нравственные силы, пленяя умы и сердца тех, кто оставался глух к церковной проповеди.

    По  нашему убеждению, на протяжении и XVIII—XX вв. русская литература, живопись и музыка неоднократно пытались вернуться к утраченному синтезу религии и искусства. К такому выводу мы приходим на основании исследования творчества ряда русских художников. Религиозные по своему происхождению мотивы, сюжеты и образы можно обнаружить и в творчестве всех значительных мастеров художественного слова XVIII—XX вв. Интересно, что при наличии сильных западных влияний, при кажущемся отрыве от православных корней эта литература оказалась подлинно русской, христианской и во многом православной. Человек, о котором она говорит, — христианин, и даже не в смысле его принадлежности к Церкви или духовно-нравственного состояния, а в смысле тех ценностей, которые являлись для него основными.

    Как известно, А.С. Пушкин в своей духовной эволюции проделал путь от безбожия к христианству и православию. В связи с этим интересна оценка русским религиозным мыслителем XX в. Г.П. Федотовым его «Капитанской дочки» как самого христианского произведения в мировой литературе. Как известно, никакой специфической религиозной проблематики в повести нет. Однако при внимательном чтении легко обнаружить, что в основе произведения лежит христианский подход к человеку и ко всем происходящим событиям, здесь, как в семени, заложены те ценности, которые позже расцветут и размножатся в русской литературе, составят ее духовно-иравственный идеал: жалость, сострадание к человеческой судьбе, тихая, ненавязчивая красота добродетели.

    Христианские  идеи были особенно близки Н.В. Гоголю. Любимым чтением писателя были религиозные произведения Ефрема Сирина, Тихона Задонского, Дмитрия Ростовского. Читал он и древнерусские жития, и проповеди, и книгу «Златоуст». Как и многие другие русские писатели. Гоголь пытался передать в своем творчестве православный морально-этический идеал, стремился раскрыть универсальные воплощения добра и зла и настаивал именно на такой трактовке своих Произведений.

    С ценностями христианской веры был связан замысел трехтомной поэмы Гоголя «Мертвые души». Автор вместе с читателем и героями должен был проследовать путем духовного возрождения из «ада» (первый том) в «чистилище» (второй том) и далее — в «рай» (том третий). Предполагалось, то слово «мертвый» *в названии поэмы будет указывать на неизбежное грядущее возрождение: душа на самом деле не может умереть и должна воскреснуть. Главы «Мертвых душ» — это своеобразные ступеньки духовной «лестницы», по которой идет читатель.

    Однако  замысел поэмы «Мертвые души»  оказался слишком грандиозным даже для гениального писателя. Гоголь стремился написать такую доходчивую и убедительную книгу, которую бы обязательно прочел каждый русский человек, а прочтя, понял, что так, как он жил раньше, теперь жить нельзя, и полностью изменил бы свою жизнь. Отсюда и духовный кризис писателя: каким бы хорошим ни был второй том, он все равно не мог полностью удовлетворить художника — ведь его целью, по сути, было создание чего-то похожего на новое Евангелие (книги, меняющей жизнь народов!), а это, по определению, не в человеческих силах.

    В другом произведении, «Выбранных местах из переписки с друзьями». Гоголь попытался раскрыть свои собственные 'духовные искания (произведение создавалось в период работы над вторым томом «Мертвых душ») и показать русским людям путь личного самоусовершенствования. При этом писатель стремился достичь единства слова-откровения (благовестия) в слова.-проповеди, объясняющего откровение. В «Выбранных местах» Гоголь органично соединил исповедь и проповедь, слово мирское и слово религиозное.

    Перу  Гоголя принадлежали и собственно религиозные произведения («Размышления о Божественной Литургии»). Осмысливая православное богослужение, таинства исповеди и причастия, писатель стремился раскрыть высший смысл церковных обрядов.

    Исследуя  творчество Н.В. Гоголя, русские философы и критики нередко отмечали его пророческий (и даже апокалип-тический) характер, т.е. отражение будущего России. Видели они в нем и выражение извечной борьбы Бога и дьявола. По мнению великого русского философа Н.А. Бердяева, в своих произведениях Гоголь сумел раскрыть основные болезни духовной жизни России. Русский мыслитель и писатель Д.С. Мережковский подчеркивал важность изображения в произведениях Гоголя борьбы человека с чертом: «Бог есть бесконечное, конец и начало сущего; черт — отрицание Бога, а следовательно, и отрицание бесконечного, отрицание всякого конца и начала; черт есть начатое и неоконченное, которое выдает себя за безначальное и бесконечное; черт — нуменаль-ная середина сущего, отрицание всех глубин и вершин — вечная плоскость, вечная пошлость». По мысли Мережковского, два главных героя Гоголя — Хлестаков и Чичиков — есть ипостаси именно такого «среднего» и пошлого черта.

    Русские писатели часто обращались к евангельским сюжетам. Евангельские сюжеты и мотивы можно обнаружить даже в тех произведениях, которые по своим идеям весьма далеки от Священного Писания, например, в романе Н.Г. Чернышевского «Что делать?» («христоподобная» фигура «особенного» человека Рахметова) или в романе М. Горького «Мать» (Богородица, отдающая своего сына в жертву для спасения человечества).