Проблема сознания в творчестве Г.В.Лейбница

    Лейбниц решительно утверждал, что монады не могут оказывать влияния одна на другую: «монады вовсе не имеют  окон, чрез которые что-либо могло  бы войти туда или оттуда выйти».[ Лейбниц, 1982а, с.413] Все, что в монаде совершается, есть ее собственное дело: она - совсем особый самобытный мир, маленькая вселенная, ни от кого не зависящая и действующая только от себя. Она и представлять может только самое себя, свое собственное существо и то, что в нем содержится. Если она представляет мир, то потому лишь, что мир идеально лежит в ней, что она сама есть слабое подобие мира. Но из этого никак не следует, чтобы вселенная как-нибудь физически на нее действовала и реально в ней отражалась и отпечатлевалась; реальное взаимодействие вещей есть только иллюзия.

    Таким образом, Лейбниц вводит принципиально  новое плюралистическое понимание  бытия, основываясь на признании бесконечного числа субстанции или монад, первичных нематериальных точек, посредством своей деятельности, воспринимающих и репрезентирующих в себе всю Вселенную.

    1.2. Основные виды  деятельности монад.

    В «Монадологии» Лейбниц подробно описал свойства монад. Они есть основание всех вещей, представляют собой метафизические точки, т.е. лишены телесных, пространственных и временных свойств. Монады созданы Богом в начале мира и остаются навсегда. Они строго индивидуальны, т.е. нет двух одинаковых монад, и абсолютно не воздействуют друг на друга. Зато их главная внутренняя характеристика — деятельность. Она распадается на три вида: перцепция (восприятие), стремление (переход от одного восприятия к другому) и апперцепция (восприятие восприятия, или сознание). «… монада сама по себе в данный момент может отличаться от другой монады только внутренними качествами и действиями, которые не могут быть ничем иным, как ее восприятиями, или перцепциями (perceptions) (т. е. представлениями (representations) в простом сложного или внешнего), и ее стремлениями (appetitions) (т. е. влечениями от одного представления к другому), составляющими принципы изменений. Простота субстанции не препятствует множественности модификаций, которые должны совместно существовать в той же самой простой субстанции и состоять в разнообразии отношений к внешним вещам. Точно так же в центре, или точке, как она ни проста, находится бесконечное множество углов, образованных линиями, в ней встречающимися».[ Лейбниц, 1982а, с.404]

    Лейбниц утверждает, что всякой монаде свойственно  восприятие, ей свойственно быть expressio multoum in uno (выражением многого в едином), где выражение обладает разными  уровнями и только на самом высоком  достигает сознания: «Преходящее  состояние, которое обнимает и представляет собой множество в едином или в простой субстанции, есть не что иное, как то, что называется восприятием (перцепцией), которое нужно отличать от апперцепции, или сознания».[ Лейбниц, 1982а, с.415]. Именно эта способность к восприятию выступает у Лейбница основой классификации монад. Монады воспринимают друг друга и тем самым внешний мир. Только посредством восприятия монады могут иметь представление о внешнем мире. Если говорить о типологии перцепций в контексте отношения между монадами, то можно выделить в учении Лейбница четыре перцептуальных градации: перцепции-репрезентации, основанные на свойстве всех монад выражать друг друга; малые перцепции высокоорганизованных монад, бессознательно воспринимающие все другие монады, о которых речь пойдет ниже; смутные перцепции – чувственные восприятия высокоорганизованными монадами монадных  агрегатов. Смутные перцепции возникают в силу неспособности воспринимающего отчетливо осознавать бесконечное множество малых перцепций. Поэтому эти малые перцепции сливаются для субъекта в «феноменологическое пятно», или чувственное восприятие. Апперцепцию также можно отнести к данной градации, но это свойство монад существенно отличается и представляет собой восприятие, направленное вглубь монады.

    Далее Лейбниц говорит о стремлении, втором виде деятельности монад. Деятельная сила в своем чисто внутреннем состоянии есть усилие, самоопределение к действию, иначе - стремление (аппетиция): «Деятельность внутреннего принципа, которая производит изменение или переходит от одного восприятия к другому, может быть названа стремлением. Правда, стремление не всегда может вполне достигнуть цельного восприятия, к которому оно стремится, но в известной мере оно всегда добивается этого и приходит к новым восприятиям».[ Лейбниц, 1982а, с.415].  Чтобы явиться определенным, стремление должно быть на что-нибудь направлено; по самому своему понятию оно немыслимо без цели. Другими словами, стремление предполагает представление, перцепцию. Таким образом, можно предположить, что перцепции являются необходимым условием стремления как вида деятельность, так как если бы не было перцепции в своем разнообразии, то монадам не к чему было бы применять аппетиции.  Итак, первоначальные существа, которые вовне воплощаются в материальных качествах, внутри себя одарены способностью стремления и представления..

    Когда Лейбниц говорит, что природа  деятельности всех монад состоит  в восприятии (или в представлении), он не имеет в виду восприятие (или  представление), сопровождаемое сознанием  или пониманием. Между простым и сознательным восприятиями - большая разница. Лейбниц старается подчеркнуть это даже лексически, называя сознательное восприятие психологическим термином апперцепция: «… следует делать различие между восприятием-перцепцией, которое есть внутреннее состояние монады, воспроизводящее внешние вещи, и апперцепцией-сознанием, или рефлективным познанием этого внутреннего состояния, каковое дано не всем душам, да и у одной и той же души бывает не всегда.». [Лейбниц, 1982а, с. 406]. Апперцепция – свойство наиболее высокоразвитых, духовных монад. Лейбниц наделяет апперцепцией исключительно духовные монады, и прежде всего человека, есть ни что иное, как самосознание или внутрь направленная перцепция. Апперцепция есть первое условие специфически человеческого знания, т.е. знания осознанного. Апперцепция есть также осознание не только перцепций, но  всех вообще внутренних состояний духовного субъекта. Но даже в монадах, обладающих апперцепцией, количество бессознательных восприятий бесконечно больше числа осознанных апперцепций.

    Лейбниц доказывает положения своего учения. Он приводит пример - мы сами, хотя и  обладаем апперцепцией как разумные существа, во многих случаях воспринимаем без апперцепции, иными словами, не отдаем себе отчета в том, что  именно перед глазами: «Часто мы испытываем состояние, при котором ничего не помним и воспринимаем неотчетливо, например, когда находимся в обмороке или погружены в глубокий сон без сновидений. В таком состоянии душа не очень заметно отличается от простой монады, однако, поскольку подобное состояние длится недолго, душа освобождается и становится чем-то большим».[ Лейбниц, 1982а, с.416]

    Сущностью деятельности всякой монады составляет смена перцепций. Различия между  монадами определяются, во-первых, содержанием  перцепций и, во-вторых, типом перцепций. Содержание перцепций связано с репрезентативной функцией монады, тогда как тип перцепций зависит от того места, которое занимает данная монада в иерархической системе монад.

    С точки зрения Лейбница, в ассоциациях  между монадами может иметь место отношение координации – и тогда монадные ассоциации воспринимаются наблюдателем как простые агрегаты, или тела; и отношения субординации – и тогда они воспринимаются как органические целостности, одушевленные тела, или структурные агрегаты. Принципом существования всякого организма на любом уровне организации является субстанциальная связь, которая покоится на определенном типе перцепций субординации – координации «доминирующей» и «подчиненных» монад.

    Решение первой и основной проблемы, касающейся деятельности монады, немедленно выдвигает второй, не менее важный вопрос: что воспринимает и представляет каждая монада?

    Каждая  из монад воспринимает в себе самой  весь космос во всем его богатстве  и многообразии. В зависимости  от степени ясности своих представлений монады воспринимают мир лишь смутно и неотчетливо, либо более ясно и, наконец, даже при свете сознания, как человеческая разумная душа. Синхронность протекания восприятий в замкнутых монадах происходит благодаря посредству Бога, установившего и поддерживающего предустановленную гармонию внутреннего мира всего бесконечного множества монад. «...В простых субстанциях, - пишет Лейбниц, - бывает только идеальное влияние одной монады на другую, которое может происходить лишь через посредство Бога, поскольку в идеях Божиих одна монада с основанием требует, чтобы Бог, устанавливая в начале вещей порядок между другими монадами, принял в соображение и ее. Ибо, так как одна сотворенная монада не может иметь физического влияния на внутреннее бытие другой, то лишь указанным способом одна монада может находиться от другой в зависимости».[ Лейбниц, 1982а, с.422].

    В результате связи через Бога, т.е. через предустановленную гармонию, каждая монада, будучи «лишенной окон», в то же время является зеркалом Вселенной. «...Души вообще, - говорит Лейбниц, - суть живые зеркала или отображения мира творений...»[ Лейбниц, 1982а, с.428]. Не через внешнее, физическое воздействие, а через самих себя монады видят и понимают друг друга.

    Таким образом, Лейбниц продолжает античное учение о микрокосме, только на этот раз микрокосмом становится одна отдельно взятая монада. 
 

    1.3. Значение рефлективного  познания.

    Как уже было сказано, Лейбниц в своем  учении  осуществляет классификацию  монад и выделяет тир класса, простые монады, монады души и духи, в зависимости от степени ясности восприятий, присущих им.

    В человеческом организме душа трансформируется в дух.  Этим понятием Лейбниц  обозначает сферу человеческого  сознания. Взаимодействие всех его  элементов, его целостность еще более интенсивны, чем в собственно животном организме, объединенным действием души. Лейбниц приводит несколько оснований для разграничения перцепций-восприятий и сознания как такового.

    Во-первых, душа как познающее начало обладает перцепциями, т.е. восприятиями, соответствующими ощущению. Лейбниц также отмечает, что существуют малые перцепции, незаметные восприятия характеризуют бессознательное состояние человеческой психики. Особенно очевидным образом они проявляются, например, во время сна: «Точно так же нет столь глубокого сна, при котором не было бы некоторого слабого и неотчетливого ощущения; и никогда нельзя было бы проснуться от самого страшного шума в мире, если бы мы не имели некоторого восприятия начала его, хотя бы самого незначительного, подобно тому как нельзя было бы никогда разорвать веревки при помощи величайшего в мире усилия, если бы меньшие усилия не удлиняли ее немного, хотя это производимое ими небольшое растяжение и незаметно.»[ Лейбниц, 1983, с54].

    Но  решающая особенность духа, отличающая его от души, заключена в его способности самопознания, самоуглубления субъекта в процесс познания.

    В отличие от эмпирико-сенсуалистического истолкования познания, рационалистическая интерпретация Лейбница  сильнее  подчеркнула значение субъекта, человеческого духа, логического мышления как носителя и источника познания. По сравнению с другими рационалистами его века Лейбниц наиболее глубоко постиг творческую суть процесса познания. Оно невозможно без рефлексии, самопознания, считал он,  без сознательного самоуглубления субъекта в свою внутреннюю познавательную деятельность. «Думать о каком-нибудь цвете и сознавать, что думаешь о нем, - говорит философ, - две совершенно различные мысли, точно так же, как сам цвет отличается от меня, думающего о нем». [Лейбниц, 1982а,с.493]. Рефлективное самоуглубление субъекта философ определил латинским термином апперцепция (apperceptio).

    Во-вторых, по мнению Лейбница, осознанность –  решающее отличие апперцепции от бессознательности перцепций. С точки зрения рационалистической гносеологии апперцепция представляет большую ценность по сравнению с перцепцией, но она далеко не всегда присуща сознанию человека. Лейбниц полагал, что вся сфера сознания отнюдь не может быть сведена к апперцепции, к самосознанию. Хотя по содержанию это самая интенсивная форма сознания, по объему это, скорее, меньшая его часть: «Думаю также,- замечал Лейбниц,-  что душа никогда не обходится без перцепций, но часто оказывается без апперцепции, ибо улавливает лишь особые перцепции, коих она может лишиться во сне вследствие мозгового удара и т.п.»[ Лейбниц, 1983,с. 638]. 

    Лейбниц считал, что апперцепция выражает активность человеческого сознания, достигающего вершин познавательной деятельности. Предельная активность апперцепции образует цель человеческого сознания и познания. Все низшие проявления сознания должны получать свое обоснование с этих телеологических позиций через высшие его формы.

    Лейбницевская апперцепция означает акт понимания  того, что человек обладает представлением об объекте, на котором сосредоточено его внимание и которое находится в связи с суммой представлений, предшествующих данному представлению, и с его душой в целом. Благодаря вниманию человек воспринимает объект как не-Я и в то же время в отношении к Я. Осознание себя самосознающим включает в себя действие воли. 

    Следует отметить, что апперцепция как  рефлектирующее самосознание находится  в неразрывном сочетании с  теорией познания Лейбница.

    Основное  положение рационалистической гносеологии ученого, гласит, что субъект богаче объекта. Если эмпиризм и в особенности сенсуализм, настаивая на обратном, пытались вывести как познание, так и сознание из опыта, в конечном итоге из внешнего мира, то Лейбниц считал такого рода выведение совершенно неприемлемым. Он примкнул к платоновской традиции с ее убеждением о врожденности идей человеческому уму. В то же время, Лейбниц не отрицает, что источником знания является и опыт, он отрицает только, что чувственный опыт исчерпывает наше знание и при рассмотрении сознания априори оно представляет из себя «чистую доску». Если следовать рассуждениям исследователя Майорова Г.Г., то  врожденное или прирожденное, по Лейбницу, – это то, что определяет природу интеллекта и сознания вообще, т.е. до всякого опыта.[см. Майоров, 1973].

    Отправляясь от этой традиции, подкрепленной и  видоизмененной его собственными математическими  и логико-гносеологическими изысканиями, в полемике против «Опыта о человеческом разуме» Локка автор «Новых опытов о человеческом разуме» отверг древний сенсуалистический принцип, ставящий интеллект, разум в полную зависимость от деятельности чувств. Отверг Лейбниц и соответствующее этому принципу  истолкование человеческой души как некой изначально чистой доски, на которую последующий опыт запечатлевает свои все более усложняющиеся письмена: «Речь идет о том, действительно ли душа сама по себе совершенно чиста, подобно доске, на которой еще ничего не написали (tabula rasa), как это думают Аристотель и наш автор, и действительно ли все то, что начертано на ней, происходит исключительно из чувств и опыта или же душа содержит изначально принципы различных понятий и теорий, для пробуждения которых внешние предметы являются только поводом».[ Лейбниц, 1983,с.48].