Проблема сознания в творчестве Г.В.Лейбница

    ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ И НАУКЕ

    ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

    УЛЬЯНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

    ФАКУЛЬТЕТ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК И СОЦИАЛЬНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ

    КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ 
 
 
 

    КУРСОВАЯ  РАБОТА ПО СПЕЦКУРСУ

    «ФИЛОСОФИЯ  СОЗНАНИЯ»

    ТЕМА: «ПРОБЛЕМА СОЗНАНИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ Г.В.ЛЕЙБНИЦА». 
 
 
 

    Выполнил (а): студентка 3 курса

    группы  Фил-31

    Виличкина А.Б.

    Проверил (а): Долгова О.А. 

    Работа  сдана «   »______________2008г.

    К защите «   »_______________2008г.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    УЛЬЯНОВСК 2008.

План.

Введение.

1. Апперцепция – сознание как свойство высокоорганизованных монад ………4
1. Монады – духовные единицы бытия.......…………………………………….4
2. Основные виды деятельности монад…………………………………………9
3. Значение рефлективного познания……………………………………………………………………….12

     2.    Малые перцепции как бессознательный компонент психики………………….17

    Заключение. 
Введение. 

    Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646 – 1716) – один из выдающихся и наиболее оригинальных представителей философии Нового времени. Создавая свою концепцию, Лейбниц находился  под  сильным влиянием идей Декарта. Но все же решающий момент заключался в неудовлетворенности дуалистическими представлениями картезианства. Лейбниц разработал собственную концепцию, в которой на место уже существовавшего дуализма приходит плюрализм. Лейбниц разворачивает свое учение, опираясь на бесконечном богатство существующей субстанции, в основе которой лежит понятие монады как духовной точки бытия.

    Цель  данной работы -  рассмотреть представления  философа о проблеме сознания. Именно в Новое Время данная проблематика становится наиболее актуальна, так как происходит отделение и переход от понятия «души» к понятию «сознания». В Средние века, как правило, сознания как самостоятельная категория не было выявлено и отождествлялось с категорией души.   Начиная с Нового Времени, появляется тенденция рассмотрения сознания в качестве самостоятельно существующей сущности. Так, например, в дуалистическом учении Р.Декарта о бытии сознание приравнивалось мышлению и выступало как одна из субстанциональных основ мира. Далее Спиноза говорит о сознании как атрибуте единой субстанции. В противовес данным концепциям Лейбниц предлагает свое собственное понимание сознания. Понятие сознания заменяется понятием апперцепция, который означает акт перехода бессознательных психических состояний в отчетливые осознаваемые восприятия.

    С этой точки зрения, сознанием теперь наделялось не все бытие, оно стало  свойством высокоорганизованной субстанции, что позволило Лейбницу разграничить сознание и бессознательное как  компонент психики.

    Такая постановка вопроса позволила философу наиболее обоснованно разработать понятие сознания. Лейбниц рассмотрением  данной проблемы внес существенный вклад в последующее  развитие философской мысли. В дальнейшем в истории философии сознание стало одной из ключевых проблем.

    На  данный момент тема сознания получила широкое распространение, существует множество позиций,  и  нет единого  мнения по поводу трактовки данного  понятия.

    Задачей  работы было, как можно доступнее показать,  что представляет собой сознание, из чего оно выводится, какие структурные элементы включает, в чем заключается сущность его деятельности, а так же рассмотреть соотношение сознания и бессознательного у Лейбница.

    1.Апперцепция  – сознание как  свойство высокоорганизованных  монад. 

    1.1.Монады – духовные единицы бытия. 

    Исходная  точка философии Лейбница лежит  в попытке устранить и помирить противоречия, заключавшиеся в картезианском  понимании мира, которое в эпоху  Лейбница все более покоряло себе умы. Дуализм в воззрении на основные начала действительности  приводил в картезианской системе к целому ряду неразрешимых трудностей. Лейбниц  подвергнул решительному сомнению самый источник затруднений. Если материя, как учил Декарт - только протяжение, то, как возможно движение и разнообразие тел, как возможна их непроницаемость и сцепление их частей, как возможна та природная инерция, в силу которой материя сопротивляется сообщаемому ей движению, как возможна, вообще, жизнь в материальном мире? Если все пространство сплошь наполнено совершенно однородным веществом, что нового могут породить движения такого вещества? Наконец, что такое протяженность и как мы ее воспринимаем? Протяженно только то, что простирается, вытесняя все, врывающееся в его границы; воспринимать протяженность предмета, значит воспринимать и его сопротивление всему, что его окружает, в тех пределах, которые им заняты. Не будь этого сопротивления, мы не могли бы ни увидеть, ни ощутить протяженности, не могли бы составить о ней никакого понятия. Но сопротивление необходимо предполагает стремление, деятельность, силу. Вот как пишет об этом сам автор: «Сначала, освободившись из-под ига Аристотеля, я обратился к пустому пространству и атомам, ибо это всего лучше удовлетворяет воображение; но отказался от этого после многих размышлений о невозможности найти принцип истинного единства в одной только материи, иными словами, в том, что только пассивно, ибо здесь все является только собранием или скоплением частей без конца. Ведь множество может получать свою реальность только из действительных единиц, имеющих другое происхождение и представляющих собой нечто совершенно иное, нежели точки, относительно которых несомненно, что непрерывное не может состоять из них; дабы найти эти реальные единицы, я был принужден прибегнуть к атому формальному, ибо что-либо материальное не может быть в одно и то же время и материальным, и совершенно неделимым, иными словами, обладать истинным единством…» [Лейбниц, 1982а, c.272-273] 
 

    Итак, если следовать логике рассуждений  исследователя Г.Г. Майорова, сущность материи вовсе не в протяжении: материя прежде всего и внутри себя есть деятельная сила. А это  значит, что протяженность не есть что-нибудь первоначальное и основное; она представляет производный результат тех внутренних деятельностей, которыми установляется бытие всего телесного; стало быть, ей принадлежит бытие только вторичное. Порождая протяженность как свое явление, деятельные силы материальной действительности сами в себе, в своей внутренней сущности, не могут быть протяженны. Между тем, им одним только можно приписать субстанциальное основное существование. [см. Майоров, 1973.]. Для Лейбница субстанциальность и активность - нераздельные понятия. "Субстанция вещей состоит в силе действования и страдания"; "что не действует, то не существует".[ Лейбниц, 1982а, с.297]. Итак, первоначальная реальность в мире принадлежит живым деятельным силам или центрам сил. Эти центры непротяженны - следовательно, они просты по своей природе; они не могут иметь частей, потому что существование частей предполагает пространство уже данным - между тем все пространственное представляет результат взаимодействия центров сил между собою. А если так, то они абсолютно неделимы и, следовательно, не могут ни разрушаться, ни образовываться естественным путем: разрушению подлежит только то, что сложно по своей сущности и может распадаться на части; точно так же и возникает вновь лишь то, что слагается из каких-нибудь частей.

    «Монада, о которой мы будем здесь говорить, есть не что иное, как простая субстанция, которая входит в состав сложных; простая, значит, не имеющая частей. А где нет частей, там нет ни протяжения, ни фигуры и невозможна делимость. Эти-то монады и суть истинные атомы природы, одним словом, элементы вещей. Нечего также бояться и разложения монады, и никак нельзя вообразить себе способа, каким субстанция могла бы естественным путем погибнуть».[ Лейбниц, 1982а, с.413]

    Эти центры живой силы обладают первичной  действительностью; они - единственные истинные субстанции; все должно состоять и слагаться из них, они суть истинные атомы природы или последние элементы вещей. Мир состоит из простых существ, жизнь которых заключается в их деятельности. 

    Существа, лежащие в основе мира, неделимые и простые, духовные в себе, но своими отношениями создающие видимость материальности, Лейбниц, примыкая к Джордано Бруно, с 1697 г. стал называть монадами (философское миросозерцание Лейбница вообще развивалось постепенно и окончательно сложилось в главных своих чертах только к 1685 г.). Монады - это живые, духообразные единицы, из которых все состоит и кроме которых ничего в мире нет. Их можно сопоставить с непротяженными точками; однако это не те точки, о которых учит геометрия. Геометрические точки не имеют никаких измерений, но они все-таки представляются в пространстве, т. е. предполагают пространство как нечто данное; монады, напротив, совсем не в пространстве, потому что сами образуют пространство своим взаимодействием. Их можно также сравнить с атомами - но это не атомы Демокрита и других материалистов. 

      Монады Лейбница не имеют определений  внешних - протяженности, фигуры, внешнего движения; их определения  исключительно внутренние и жизнь  только внутренняя. Сам Лейбниц  называет их формальными атомами, имея в виду аристотелевское понятие о форме как о деятельной сущности вещей, а также субстанциальными формами. При этом он их сопоставляет с первыми энтелехиями Аристотеля: «Таким образом, пришлось снова обратиться к субстанциальным формам и, так сказать, восстановить их репутацию, столь поколебленную в настоящее время; но это надо было сделать таким образом, чтобы они стали доступны пониманию и чтобы пользование ими было свободно от тех злоупотреблений, которые делались. Итак, я нашел, что природа этих форм состоит в силе; а отсюда вытекает нечто аналогичное сознанию и стремлению, и, следовательно, их нужно понимать наподобие того, как мы представляем себе души. Но как и душе нельзя прибегать для объяснения частностей в устройстве тел животных, точно так же, я думал, нельзя прибегать к этим формам для объяснения частных проблем природы, хотя они и необходимы для установления общих истинных принципов. Аристотель называет их первыми энтелехиями. Я, может быть более понятно, называю их первичными силами (forces primitives), которые содержат в себе не только акт или осуществление возможности, но и первичную деятельность».[ Лейбниц, 1982а, с.273]  «Всем простым субстанциям, или сотворенным монадам, можно бы дать название энтелехий, ибо они имеют в себе известное совершенство  и в них есть самодовление, которое делает их источником их внутренних действий и, так сказать, бестелесными автоматами».[ Лейбниц, 1982а, с.416]

    Что же такое пространство, с этой точки  зрения? Лейбниц, в общем, рассуждает так: действительность принадлежит  только монадам, а они непротяженны; следовательно, непротяженна и вся вселенная в своей внутренней сущности. Пространство не имеет собственной, независимой и отдельной реальности: оно только результат нашего смутного чувственного восприятия вещей. Вещи представляются нашему чувственному пониманию только как внешние, как ряд совместных проявлений чуждых нам деятельностей: такое существование внешних явлений воспринимается нами, как протяженность их. Итак, пространство, поскольку мы отвлекаем его от того, что его наполняет, есть только порядок возможных сосуществующих явлений, так же как время есть порядок следования явлений. Реально в пространстве лишь внутреннее основание порядка явлений; но это основание не имеет чувственной наглядности, оно постигается только умом.. По коренному предположению Лейбница, каждая монада представляет весь мир; «каждая простая субстанция», говорит он, «имеет отношения, которыми выражаются все прочие субстанции, и, следовательно, монада является постоянным живым зеркалом вселенной».[ Лейбниц, 1982а, с.422]. Высший ум мог бы прозреть в каждой монаде всю вселенную со всем, что в ней когда-либо произошло, происходит или произойдет. Все монады отражают мир, но одни воспроизводят его лучше, другие хуже; с другой стороны, каждая монада, воплощая в себе некоторую особую точку зрения на вселенную, одни элементы действительности воспринимает яснее, как ближайшие к ней, другие - более смутно, как отдаленные. Не может быть двух существ, абсолютно сходных между собою: если бы какая-нибудь монада имела совсем одинаковое внутреннее содержание с другою монадою, они слились бы в одно: «…я заключаю, что Бог вообще не создает двух материальных частиц, совершенно равных и сходных друг с другом».[ Лейбниц, 1982а, с.471]. Какое-нибудь различие всегда должно сказываться и в сложных вещах. «Я, далее, не признаю, - говорит автор, - совершенно твердых элементов материи, т. е. элементов, состоящих, подобно мнимым атомам, целиком из одного куска и не обладающих никаким многообразием или особым движением их частей. Признание таких тел также является упрощенным, плохо обоснованным взглядом. Всякая материальная частица, как я доказал, является актуально делимой на дальнейшие, разнообразно движущиеся части, из которых ни одна полностью не равняется другой».[ Лейбниц, 1982а, с.471]. Оттого в мире монад существует бесконечная градация совершенств. Между самою низшею монадою, которая представляет мир совсем смутно, и высшею монадою - Богом, все созерцающим с абсолютною ясностью и отчетливостью, существует бесконечный ряд промежуточных звеньев, монад более или менее совершенных. Поэтому рядом с законом различия Лейбниц ставит дополняющий и ограничивающий его закон непрерывности (lех continui). 

    Каждая  монада имеет духовную природу: однако Лейбниц не решается их всех называть душами. Он различает три класса монад: 1) Монады простые или голые, в которых все представления смутны и сливаются между собою. В таком состоянии находится огромное большинство монад, в нем бывает и душа человека, когда он погружается в глубокий сон без всяких грез или когда он падает в обморок. Лейбниц писал: «Ибо мы в самих себе можем наблюдать такое состояние, в котором мы ни о чем не помним и не имеем ни одного ясного восприятия, как, например, когда мы падаем в обморок или когда мы отягчены глубоким сном без всяких сновидений. В этом состоянии душа не отличается заметным образом от простой монады; но так как это состояние непродолжительно и душа освобождается от него, то она есть нечто большее, чем простая монада».[ Лейбниц, 1982а, с.416 ].    «Если бы в наших представлениях не было ничего ясного и, так сказать, выдающегося и ничего более высокого разряда, то мы постоянно находились бы в бессознательном состоянии. И таково положение совершенно простых монад». [Лейбниц, 1982а, с.417].    2) Души, в которых представления достигают до ясности ощущения. Души в этом смысле, способные чувствовать и обладающие памятью пережитого, принадлежат животным: «Если бы хотели назвать душой все, что имеет восприятия и стремления в том общем смысле, как я только что пояснил, то можно бы все простые субстанции, или сотворенные монады, назвать душами; но так как чувство есть нечто большее, нежели простое восприятие, то я согласен, что для простых субстанций, имеющих только последнее, достаточно общего названия монад и энтелехий, а что душами можно называть только такие монады, восприятия которых более отчетливы и сопровождаются памятью».[ Лейбниц, 1982а, с.416] 3) Высший разряд монад, духи, которых отличительное свойство - разум, т. е. способность ясного понимания вещей и познания вечных истин. Разумом обладает только душа человека; только она есть дух в земном мире: «… познание необходимых и вечных истин отличает нас от простых животных и доставляет нам обладание разумом и науками, возвышая нас до познания нас самих в Боге. И вот это называется в нас разумной душой или духом».[ Лейбниц, 1982а, с.418]

      Высшая ступень внутреннего развития  монады включает в себе и  низшие: даже и в нашем духе  очень многие представления остаются  смутными и темными.

    Также существует верховная монада – это Бог – монада монад. Обращаясь к работе П.П.Гайденко, можно заключить, что Лейбниц подчеркивает родство Бога с духовной субстанцией, с человеческой душой и разумом, и усматривает отличие Бога от последнего лишь в том, что он (Бог) обладает всеми его (разума) свойствами в совершенной или превосходной степени. По существу, Бог у Лейбница – это разум, превращенный в онтологизированную идеальную сущность, отделенную от реального мира и человеческого знания о нем и наделенную статусом Творца, т.е. основания и конечной причины мира.[см. Гайденко, 1987].