Контрольная работа по "Философии"

      «Естественно-правовые построения являются неотъемлемым свойством нашего духа и свидетельством его высшего призвания. Общество, которое перестало бы создавать идеальные построения, было бы мертвым обществом; эти построения каждый раз показывают, что в нем есть дух, жив, есть движение нравственного чувства и сознания».

      Общественная  деятельность Новгородцева не ограничилась преподаванием и публицистикой. Он входил в руководство кадетской  партии, избирался депутатом Государственной  думы от Екатеринославской губернии. В эмиграции, при содействии чешского правительства, создал в Праге Русский юридический факультет, которым руководил до своей кончины в апреле 1924 года. Он был признанным главой школы врожденного естественного права. Его непосредственными учениками был И.А. Ильин, В. П. Вышеславцев, Н.Н.  Алексеев,  А. С.  Ященко и др.

И.А. Ильин о государстве и праве.

Концепция органической демократии. 

      Иван   Александрович   Ильин    (1883-1954) ,    юрист   по   образованию, приложил     значительные     усилия    к     прояснению     взаимоотношений религиозной и   правовой  философии,   истолкованию  их в либерально-консервативном духе. Среди работ этого направления   выделяются «Понятия права и силы: опыт методологического анализа»   (1910) «Ученые о правосознании» (1919), «Основные задачи правоведения в России» (1921), «О сопротивлении злу силою» (1925),  «Пути духовного     обновления» (1937), «О монархии и республике» (незавершен), «Наши задачи»  (сборник в 2-х томах,   1956).

      После высылки из России в 1922 г. Ильину довелось участвовать в работе Религиозно-филосовской академии и Русского научного института в Берлине (1923-1934). При нацистском режиме его очередной раз отстранили от преподавания и запретили устные выступления.  Он вынужден был эмигрировать в Швейцарию.

      Исторический  опыт  человечества,   писал  Ильин,   показывает,   что  авторитет   положительного  права   и   создающей  его  власти  покоится не  только  на  общественном договоре   («на  общественном сговоре») , не   только   на    признанных  полномочиях   законодателя,    не   только «внушительном  воздействии  приказа  и  угрозы»,   но «прежде всего», на   духовной   правоте,    или,    что   тоже   самое,   на   «содержательной верности   издаваемых   повелений   и   норм».    В   отличие   от   всякой физической   силы   государственная   власть   есть   волевая   сила.   Это означает,   что способ ее действия есть  по самой своей внутренней природе генетический,  и притом духовный.

      Физическая  сила, понимаемая в данном случае как  способность к вещественно телесному воздействию на человека, по сути дела, необходима государственной власти, однако, она отнюдь не составляет основного способа действования, присущего государству.

      Власть  есть сила воли, которая измеряется не только интенсивностью и активностью волевого внутреннего напряжения властителя, но и авторитетной непреложностью его внешних проявлений. «Назначение власти в том, чтобы создавать в душах людей настроение определенности,   завершенности,   импульсивности и исполнительности. Властвующий должен не только хотеть и решать, но и других систематически приводить к Согласному хотению и решению...». Властвование похоже на тонкий, художественно складывающийся процесс общения более могущественной воли с более слабой волей. Этот процесс создает незримую атмосферу тяготения периферии к центру, многих разрозненных воль к единой, организованной,  ведущей воле.

      Создание  такой атмосферы есть дело особого  искусства, требующего не только интенсивного волевого бытия, но также - и это следует  считать важным основополагающим элементом всей конституции Ильина - «душевно-духовной прозорливости, подменного восприятия бессознательной жизни других и умения ее воспитывать». Вот почему государственная власть только тогда в состоянии «соблюдать свою истинную духовную природу, если только она остается верна своей цели, своим путям и средствам, она получает свое священное назначение только на этой последней, нравственной и религиозной глубине».

      Таково     исходное     толкование     Ильиным     природы     и     общего назначения   власти   в   его   социальном,   психологическом  и  духовно-религиозном   аспектах.   Далее   эта   общая  мысль   конкретизируется  у него     через   посредство     идеальных     требований     к     надлежащей организации  власти  в  государстве,   которые  Ильин  в привычной для него   дидактической   манере   именует   аксиомами   власти. Согласно этим    аксиомам,    государственная    власть    должна    принадлежать и применяться     только     на     основе     единой     в     пределах каждого политического союза  («как  один  Дух  и  его  правота»);   она должна осуществляться    лучшими    людьми,    удовлетворяющими    этическому   и политическому   цензу;    политические   программы   могут   включать   в себя   только   такие   меры,   которые   преследуют   общий   интерес. Эти меры   должны   быть   внеклассовыми   и   даже   сверхклассовыми, равным образом избегая  включения  частного,   личного  интереса; программа власти может включать в себя только   осуществимые   меры  и   формы (иначе это будет химерической и утопической затеей); государственная     власть     принципиально     связана     распределяющей справедливостью,   но  она  имеет  право  и  обязанность   отступать  от нее   тогда   и   только   тогда,    когда   этого   требует   «поддержание национально-духовного бытия народа».

      Ильин поясняет,     что    сама    справедливость    в    ее    правовом 
воплощении   не    сводится   лишь   к   равенству   фактическому    (с   его 
«слепотой       к      человеческим      различиям»);       она      состоит      в 
«беспристрастном,      предметном     учете,      признании     и     отражении каждого     индивидуального    субъекта     во    всех    его    существенных свойствах   и   основательных   притязаниях».   Однако   для   претворения подобной   «распределяющей»   справедливости   необходимо, чтобы сам индивид     (как,     впрочем,     и     народ,     нация)     обладал чувством достоинства. «Чувство   собственного   достоинства   есть   необходимое и подлинное проявление духовной жизни; оно есть    знак   того духовного    самоуважения,    без   которого   немыслимы   ни   борьба  за право,      ни      политическое      самоопределение,      ни     национальная  независимость.   Гражданин,   лишенный   этого   чувства,   -   политически недееспособен;    народ,    не    движимый    им,     -    обречен   на    тяжкие исторические унижения.   Эти же свойства необходимы и государству, и   отдельным   его   формированиям,    например,    армии».   Определенную роль в воспитании чувства достоинства  выполняет частная собственность. «Человеку    необходимо    вкладывать свою жизнь  в жизнь   вещей – это неизбежно от природы и драгоценно в духовном 
отношении».     Поэтому    частная    собственность    есть    естественное 
право человека, которое и должно защищаться законами, 
правопорядком  и   государственной   властью.   Важно   не   то,   чтобы не было   имущественного   неравенства,   а   то,   чтобы   в   стране   не   было      хозяйственно     беспочвенных,      бесцельных, безработных, бесперспективных людей. «Существенно не владение человека, а его сердце и воля. Только сильный и духовно воспитанный сумеет верно разрешить проблему частной собственности и создает на ее основании цветущее и социальное хозяйство».

      Частная собственность дает чувство уверенности, доверия к людям, к вещам и земле; она научает творчески любить труд и землю, свой очаг и родину; она закрепляет оседлость, без которой невозможна культура, единит семью, вовлекая ее в заботы о собственности, она питает и направляет государственный инстинкт человека; «она раскрывает ему художественную глубину хозяйственного процесса и научает его религиозному принятию природы и мира...». Таким образом, «частная собственность пробуждает  и воспитывает   в   человеке   правосознание,   научая его строго различать «моё» и «твоё», приучая его к правовой взаимности и к уважению чувства полномочий, взращивая в нем верное чувство гражданского порядка и гражданской самостоятельности,   верный подход к политической свободе...».

      По  мнению Ильина, правовое государство  в отличие от 
тоталитарного - этого исторического и политического факта XX 
века - основывается всецело на признании человеческой личности - 
духовной, свободной, правомочной, - управляющей собою в душе и в 
делах, то есть она покоится на лояльном правосознании. 
Тоталитарный режим, напротив, покоится на террористическом 
внушении. Сама сущность тоталитаризма состоит не только в особой 
форме государственного  устройства   (демократической, республиканской или авторитарной), сколько в объеме управления: этот объем становится всеохватывающим. Режим держится не законами, а партийными указами, распоряжениями, инструкциями. При этом государственные органы, поскольку с виду они еще действуют, слагают из себя только показную оболочку партийной диктатуры. «Граждане» в таком сообществе только субъекты обязанностей и объекты распоряжений. Правосознание здесь заменено психическими механизмами - голода, страха, мучений и унижений. Поэтому тоталитарный режим не есть, ни правовой, ни государственный режим. Если все же говорить о форме этой организации, хотя и не правовой и противоречивой, то что, по оценке Ильина, есть рабовладельческая диктатура невиданного размера и всепроникающего захвата.

      Заслуживает     упоминания     позиция     философа      в     вопросе     о достоинствах  и  несовершенствах  двух основных форм устройства власти о государстве - монархии и республики. В основе его оценки   -  мера их содействия росту духовности и свободного правосознания.    Дело в том, что правопорядок    складывается    в обществе   лишь   тогда,    когда   «каждого   из   нас   признают   главным, самоуправляющимся    духовным центром, личностью, которая имеет свободное  правосознание и призвана беречь, воспитывать и укреплять в себе это  правосознание   и   эту   свободу».   Идеальная форма   для   России,   по   мнению   Ильина,    -   единовластие,   монархия. «История  как бы вслух произнесла некий закон: В России возможно или единовластие, или хаос; к   республиканскому строю Россия неспособна. И еще точнее: бытие России требует единовластия, или религиозного и национального укрепленного единовластия чести, верности и служения, то есть монархии; или же единовластия безбожного, бессовестного, бесчестного и притом антинационального   и   интернационального,    то   есть   тирании».    (О монархии и республике).

Б.А.   Кистяковский о государстве  и праве.

Правовое  социалистическое государство. 

      Богдан    Александрович    Кистяковский     (1868-1920)     стал    первый ученым,    поднявшим    вопрос    о    возможной    перспективе    построения социалистического    правового    государства.     Он    стал    одним    из организаторов и участников   (статья «В защиту права»)   нашумевшего сборника    «Вехи».     Этот    сборник     («Сборник    статей    о русской интеллигенции») вышел в Москве в 1909  году, был выпущен группой российских  религиозных философов и публицистов (среди    них, помимо   Б. А.   Кистяковского   были   Н.А.   Бердяев,   С. Л.   Франк,   С.Н. Булгаков).   Авторы «Вех» выступили с жесткой критикой идеологии и установок  практической  деятельности  революционно-демократической и     социалистически     настроенной     интеллигенции      (в     частности марксистов).   «Вехи» были проникнуты духом примата духовной жизни над   общественной:   «внутренняя   жизнь   личности   есть   единственная творческая сила человеческого бытия».

      Б.А. Кистяковский упрекал российскую интеллигенцию (прежде 
всего революционно-демократическую, славянофилов) за пренебрежение правом, неразвитость право понимания, правовой нигилизм. Причины этого он видел не только в бедности окружающей правовой жизни, но и в сменном большой дани увлечению метафизическими решениями политических и моральных проблем. У народнической интеллигенции Б.А. Кистяковский увидел «ложное предположение» об исключительно этико-нравственной ориентации сознания русского народа, что и помешало ей вовремя и основательно придти ему на помощь.

      Критике Б.А. Кистяковского подверглись прежде всего революционер, писатель и философ, разработчик теории «русского социализма» и один из основоположников народничества Александр Иванович Герцен (1812-1870); социолог, публицист-народник и литературный критик Николай Константинович Михайловский (1842-1904); философ, политический деятель и теоретик марксизма Георгий Валентинович Плеханов   (1856-1918).

      Указанная критика велась Б.А. Кистяковским с позиций просветительного оптимизма, он утверждал, что образованный класс общества несет коллективную ответственность за развитие «организаторский  талантов  народа». Вместе с тем   Б.А. Кистяковскому   отнюдь   не   были   чужды   общинно   артельные   иллюзии самих славянофилов и народников. Он утверждал, что русский народ отличается присущим ему «тяготением к особенно интенсивным видам организации, о чем, собственно, и свидетельствует его стремление к общинному быту,  его земельная община,  артельный труд и т.д...».