Книга Н.Я.Данилевского «Россия и Европа»

Книга Н.Я.Данилевского «Россия и Европа»

Содержание

Введение

Враждебность Европы по отношению к России

Вопрос о принадлежности России к Европе

Критика идеи европоцентризма

Критика Н.Я.Данилевским идеи европоцентризма

Законы культурно-исторического движения

Жизненный цикл культурно-исторических типов

Славянский культурно-исторический тип

Заключение

Список литературы

 

Введение

Есть книги, составившие целую эпоху в развитии человеческого знания, причем не в смысле только «информации», а прежде всего в смысле понимания основных законов бытия. Одной из таких книг является «Россия и Европа» Николая Яковлевича Данилевского. Этот знаменитый труд есть, по определению  основоположника германской школы геополитики К.Хаусхофера, «сводная программа» славянской сверхидеи.

Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885) происходил из старого дворянского рода. В 1842 году он окончил знаменитый Красносельский лицей,  одно из лучших учебных заведений не только России, но и Европы. В июне 1849 года Данилевский был арестован и заключен в Петропавловскую крепость за участие в собраниях кружка петрашевцев. Хотя приговор был мягким (ссылка в Вологду после трех месяцев заключения), последствия дела были для Данилевского сходными с последствиями каторги для Ф.М.Достоевского. Читая Библию и Сервантеса, он во многом пересмотрел свои прежние убеждения и встал на тот путь, который сделал его одним из столпов отечественного консерватизма.

Перечислим теперь главные направления, которые сформировали мировоззрение автора «России и Европы».

Определяющим для всех жизненных и научно-философских установок Данилевского, безусловно, оказалось Православие и его письменное наследие, прежде всего Священное писание.

Безусловным можно считать и влияние представителей немецкой метафизики, преждее всего Ф.Шеллинга и Г.Гегеля. Среди русских предшественников Данилевского можно назвать  Н.И.Надеждина, Ап.Григорьева, А.И.Герцена. Важный источник историософии «России и Европы» – работы чешских, словацких и хорватских панславистов, например, Людевита Штура.

Большое влияние на Данилевского оказала работа под руководством Карла Эрнста Бэра, крупнейшего ученого XIX века. Мысль Бэра, что «на лице земли написаны не только законы распространения органических тел, но отчасти и судьбы народов», есть преддверие важнейших положений «России и Европы».

Книга «Россия и Европа» впервые была напечатана в 1869 году в журнале «Заря», а в 1871 году вышла в отдельном издании.

Враждебность Европы по отношению к России

Отправной точкой, логической завязкой книги стало сравнение реакции европейского ощественного мнения на два европейских конфликта середины XIX века. В 1864 году Пруссия и Австрия напали на Данию и захватили два ее герцогства – Шлезвиг и Гольштейн. Общественное мнение Европы осталось безралично к этому захвату. В то время как одиннадцатью годами ранее, когда  Россия потребовала у Турции уважать интересы христианского населения этой страны, реакция Европы была более чем резкой: в 1854 году Англия и Франция объявили России войну.

Была ли эта ситуация единичной и случайной? Нет. Анализируя еворопейское общественное мнение, Данилевский приходит к выводу, что подобное двойственное отношение Европы к России – правило, а не исключение.  “Вешатели, кинжальщики и поджигатели становятся героями, коль скоро их гнусные поступки обращены против России. Защитники национальностей умолкают, коль скоро речь идет о защите русской народности, донельзя угнетаемой в западных губерниях, - так же точно, впрочем, как в деле босняков, болгар, сербов и черногорцев” (с.64).

Причина же такого отношения к России в том, что «Европа видит в Руси и в Славянстве не чуждое только, но и враждебное начало.» (с.66). Данилевский задается вопросом: какие же прошлые дела или насилия могли бы обосновать этот страх Европы перед Россией?

Анализируя широкий спектр исторических фактов, Данилевский показывает, что формирование российской государственности в основном происходило мирным путем. Это подтверждается мирной ассимиляцией финно-угорских племен, длительным периодом мирного сосуществования славян и германцев на территории Ингерманландии, мирным характером колонизации Сибири. Там же, где, на первый взгляд, присоединение новых территорий осуществлялось путем военной агрессии, такая агрессия либо была вполне оправдана и в не меньшей мере соответствовала интересам Европы (раздел Польши, войны Павла I и Александра I), либо ее размеры намеренно преувеличиваются (завоевание Кавказа).

В итоге Данилевский приходит к следующему общему выводу: "Состав Русского государства, войны, которые оно вело, цели, которые преследовало... – все показывает, что Россия не честолюбивая, не завоевательная держава, что в новейший период своей истории она большей частью жертвовала своими очевиднейшими выгодами" (с.55).

Другим объяснением враждебности Европы было закрепившееся в XIX столетии мнение, согласно которому Россия всегда выступала как «мировой жандарм» и в зародыше уничтожала стремление европейских народов к свободе.

Данилевский весьма подробно разбирает эти аргументы и показывает, что, как правило, они основаны на грубейшем игнорировании элементарных исторических фактов. Так, до Французской революции Европа не могла испытывать какие-либо опасения относительно агрессивности России, так как внешнеполитическая активность последней была весьма незначительна.

После Французской революции русские войска во главе с А.В.Суворовым хотя и находились в Европе, но весьма недолго и не по собственному желанию, а по требованию европейских монархов, напуганных революционными событиями. Более того, в ходе Венского конгресса, решавшего судьбу проигравшей войну Франции, Александр I отстаивал идею введения конституционной формы правления, но вопреки его усилиям во Франции все же была реставрирована монархия. Иными словами, представления о враждебности России по отношению к Европе чаще всего базируются на элементарном невежестве.

«В чем же причина взаимной вражды, может быть, Европа просто не знает Россию? Почему же Европа, которая все знает от санскритского языка до ирокезских наречий, от законов движения сложных систем звезд до строения микроскопических организмов, не знает одной только России?.. Европа не знает потому, что не хочет знать, или, лучше сказать, знает так, как знать хочет, то есть, как соответствует ее предвзятым мнениям, страстям, гордости, ненависти и презрению» (с.65).

Философ приходит к выводу, что Европа не столько не знает Россию, сколько не хочет ее знать, и это нежелание коренится в том, что Россия при всех исторических обстоятельствах сохраняет свое национальное ядро, которое не может быть ассимилировано европейской культурой.

Отсюда возникает вопрос принадлежности или непринадлежности России к Европе, ответ на который дает глава «Европа ли Россия?».

Вопрос о принадлежности России к Европе

 Решение этого вопроса, имеющего принципиальное значение, зависит от общего мировоззренческого и методологического подхода к своеобразию России. Если за основу взять географический принцип, то Россию в равной степени можно причислить как к Европе, так и к Азии, и география в случае с Россией предпочитает сохранить неопределенность. Если за основу взять религиозный принцип, то Россия, с одной стороны, связана с родственной ей по христианству Европой, но с другой стороны, и отделена от нее вследствие раскола на восточное и западное христианство, раскола, усугубленного Реформацией.

Самый же верный путь заключается в том, чтобы взять за основу культурно-исторический принцип, который приводит к выводу, что культурно-исторические связи России с Европой не имеют существенного значения. Россия, как утверждает Данилевский, не имела общих корней с империей Карла Великого, не знала борьбы средневековых городов с феодалами, не испытала кровавых последствий европейской Реформации, не ощутила на себе влияния схоластики и университетов, не была знакома с готическим искусством и т.д.

Иными словами, Россия фактически не имеет ничего общего с тем, что признается в качестве исторических и культурных корней современной европейской цивилизации.

Констатируя это, Данилевский полемизирует с европейским взглядом на историческую роль России как носителя и распространителя европейской  цивилизации на Востоке – но на Востоке, ограниченном пределами Средней Азии: "Тысячу лет строиться, обливаясь потом и кровью, и составить государство в восемьдесят миллионов… для того чтобы потчевать европейской цивилизацией пять или шесть миллионов кокандских, бухарских и хивинских оборванцев... Нечего сказать – завидная роль..." (с.79).

Далее, рассуждая последовательно, Данилевский увязывает вопрос о различии Европы и России с вопросом о том, являются ли тождественными понятия «европейская цивилизация» и «общечеловеческая цивилизация». В то время общепринятым был положительный ответ на этот вопрос.

Критика идеи европоцентризма

Идея европоцентризма занимала во времена Н.Я.Данилевского господствующее положение в исторической науке.

Согласно этой идее, вся история человечества представляет собой единую линию, связывающую Античность, Средневековье и западноевропейскую цивилизацию Нового времени. Такое представление о последовательности исторических эпох предполагает, что, исключая древние цивилизации (Египет, Междуречье и др.), все историческое развитие происходило на географически ограниченном участке суши западной и центральной Европы. С этой точки зрения, мировая цивилизация тождественна европейской, так как все важнейшие исторические процессы, охватывающие весь мир или значительную его часть, берут свое начало именно в Европе. Получается, что именно Европа выступает в мировой истории как деятельное и преобразующее начало, тогда как остальному миру достается роль начала страдательного и пассивного. Европа – субъект истории, весь остальной мир – объект.

Критику этих представлений Данилевский начинает с того, что опровергает традиционную классификацию исторических событий, которую считает искусственной, и заменяет ее новой, естественной. Он выдвигает три требования «естественной» классификации (беря за основу биологическую классификацию Линнея):

1. Принцип деления должен обнимать собою всю сферу делимого, входя в нее, как наисущественнейший признак.
2. Все предметы или явления одной группы должны иметь между собою большую степень сходства или сродства, чем с явлениями или с предметами, отнесенными к другой группе.
3. Группы должны быть однородны, то есть степень родства их членов должна быть одинакова в одноименных группах”

Накладывая эти принципы на традиционное деление истории на Древнюю, Среднюю и Новую, Данилевский приходит к выводу о её несостоятельности.

Во-первых, он считает, что деление всемирной истории на последовательно сменяющие друг друга исторические эпохи (Античность – Средневековье – Новое время) методологически не оправдано, так как очевидно, что даже с хронологической точки зрения эти эпохи несопоставимы, и нельзя ставить знак равенства между двумя столетиями Нового времени и пятнадцатью веками Средневековья.

Во-вторых, под сомнение следует поставить и саму идею единой всемирной истории, так как нельзя найти хотя бы одно событие, которое бы всеми народами признавалось в качестве точки отсчета. Если для европейской истории такой точкой отсчета является событие Боговоплощения, рождение Иисуса Христа, то нельзя не заметить, что, например, ни в Индии, ни в Китае, несмотря на наличие огромного количества письменных источников, это событие замечено не было.

В-третьих, может быть поставлен под сомнение и поступательный характер исторического развития, так как сравнение Европы с другими цивилизациями не всегда говорит в пользу Европы. Ученый говорит, в частности, что имеются такие области культуры и хозяйства, в которых Китай оказывается впереди Европы.

Следующий шаг в рассуждениях Данилевского особенно важен, и здесь необходимо пояснение. Биолог по образованию и практической деятельности, Данилевский был последователем органической теории социального развития, которая опиралась на понимание мира как единого  живого организма. Этот мировой организм состоит из интегральных частей, каждая из которых является сама по себе организмом, аналогичным мировому организму.

В соответствии с этим подходом исторический процесс предстает в качестве совокупности разнообразных индивидуализированных форм жизни народов, национальных образований, существующих самобытно и определяемых своими собственными внутренними стимулами и факторами.

Естественность органического подхода к истории демонстрируется автором на примере схожей устроенности животного и растительного миров. Данилевский выводит «морфологический принцип», согласно которому виды (органического мира) не развиваются посредством превращений и восхождений по ступеням единого процесса совершенствования, а изменяются только в плоскости своего индивидуального существования по собственным имманентным законам.

Так Данилевский по аналогии с биологической морфологией приходит к понятию «культурно-исторических типов», существующих рядом или последовательно, но развивающихся самобытно. «Итак, естественная система истории должна заключаться в различении культурно-исторических типов развития как главного основания её делений от степеней развития, по которым только эти типы могут подразделяться» (с.109).