Философская антропология

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 31 Января 2010 в 21:05, Не определен

Описание работы

философия, ее проблемы, роль в жизни человека и общества

Файлы: 1 файл

Философия с тит.листом .doc

— 108.50 Кб (Скачать файл)

     Любая культурная деятельность человека, любое  производство орудий были направлены не столько на подчинение окружающей среды, на увеличение добычи пищи, сколько  на укрощение самого себя.  Ему  нужно было реализовать громадную  внутреннюю энергию, суперорганические потенциальные возможности. Когда человеку не угрожало враждебное окружение, его расточительная гиперактивная нервная организация, часто неразумная и неуправляемая, служила скорее препятствием, чем помощью в его выживании. Контроль над своей психикой с помощью создания символической культуры был более существенным, чем контроль над внешней средой.

     Пока  человек не сотворил самого себя в  своем человеческом образе, он мало что мог сделать в окружающем его мире. К счастью, борьба за существование не завладела полностью энергией и жизнеспособностью первобытного человека и не отвлекла его от более насущной потребности – внести порядок и значение в каждую часть своей жизни. В решении этой задачи ритуал, танец, песня, рисунок, резьба и более всего дискурсивный язык играли решающую роль.

     Многие  русские философы также пытались внести свою лепту в разрешение проблемы происхождения человека. Во Франкфурте-на-Майне, вспоминал в «Опавших листьях» В.В. Розанов, он впервые увидел в зоологическом  саду шимпанзе и поразился ее способностям – она помогала сторожу собирать на стол, сметала крошки, стелила скатерть. Дарвину, подумал тогда Розанов, повезло, если он произошел от такой умной обезьяны. Он мог бы произойти и от более мелкой, более примитивной породы.

     По мнению Льва Шестова, есть две гипотезы происхождения человека: библейская и дарвиновская, библейская выдумка, полагал он, более правдоподобна: об этом свидетельствует неутолимая тоска и вечная жажда человека, его вечное неумение найти на земле то, что нужно. Если бы человек произошел от обезьяны, он по-обезьяньи умел найти то, что ему нужно. Но на свете очень много людей, сумевших по-обезьяньи приспособиться

____________

     1   Мамфорд А. Техника и природа человека // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. С. 228.

к жизни. Из этого следует только, что и  Дарвин, и Библия правы. Часть людей  произошли от согрешившего Адама, чувствуют  в своей крови грех предков, мучаются им, а другие - от несогрешившей обезьяны, их совесть спокойна, они не терзаются  и не мечтают об избыточном.

     Современное «научное», «просвещенное» сознание с  его принципами доказательства не хочет, согласно С.Л. Франку, ничего принимать  на веру, для всего ищет объяснения. Только одно, самое главное, оно оставляет: спокойно примирятся с тем, что наше Я наша личность, наша внутренняя жизнь со всеми ее потребностями, упованиями и мечтаниями совершенно случайно, неведомо откуда затесались в мир бытия и остаются в нем совершенно инородными, одинокими, бесприютными существами, обреченными на крушение и гибель.

     Наука сводит бытие человека лишь к его  природному существованию и дает беспомощные объяснения по поводу его  происхождения. С точки зрения теории эволюции человек с его душой, разумом постепенно развился из амебы  или протоплазмы. Это все равно, как если бы мы сказали, что круг постепенно развился из треугольника или точки, а машина – из какой-нибудь гайки. Теория эволюции – это наивная мифология, полагал Франк. Человек не может развиться из того, что в принципе ему чуждо, он возникает совсем из другого источника. Можно даже сказать, что он не возникает, а в определенном смысле всегда есть. И если человек остается одиноким перед лицом холодного и равнодушного к нему, если он в нем беззащитный скиталец, то это лишь значит, что он имеет родину совсем в иной сфере реальности. Франк, как и Хайдеггер, под истинной реальностью понимает бытие и занят поисками этого бытия.

     Об  этом, например, свидетельствует само рождение и первые младенческие годы существования человека. Удивительные строчки посвятил Розанов человеку, только что появившемуся на свет. Маленький человек считал он, явственно обнаруживает бездонную тайну своего происхождения. Младенец – это не только сияние жизни, не только свежесть и чистота, которую мы утрачиваем с годами, но это еще явление той единственно бесспорной безгрешности, какую на земле знает и испытывает человек. Мало сказать, что младенец невинен (ни в чем не виноват и камень). Младенец обладает положительной невинностью, в нем есть не только отсутствие греха, но и присутствие святости. Понимающий человеческую природу не может смотреть на младенца без слез, без «переполненного сердца» (Гете).

     Откуда  же это странное волнение в нас? Глядя  на дитя, считал Розанов, мы и в себе как будто пробуждаем видение  «миров иных», только что оставленных этим человеком, свежесть, яркость и святость этих миров. Младенец – это «выявленная мысль Божья». Около младенца всякая добродетель является ограниченной, почти ничтожной, и человек, чем дальше отходит от момента рождения, тем больше «темнеет». В раннем детстве почти все дети обладают гениальными способностями: поражают их память, непосредственная яркость и свежесть восприятия, удивительное чутье по отношению к окружающим людям. Это все как бы дано ребенку от рождения. Его изначальная одаренность действительно представляется даром свыше, а потом ее уже невозможно специально удержать никаким воспитанием и обучением. В сиянии младенца есть глубинная святость, словно влага, еще не сбежавшая с его ресниц. Став взрослыми, люди вспоминают свое гениальное детство, свою память, свои способности к языкам и спрашивают себя: было ли это? Ведь взрослому человеку так трудно выучить хотя бы один иностранный язык, так трудно «расшевелить» свое воображение, так быстро все забывается и совершенно не верится, что когда-то в детстве мы все были гениями, по крайне мере в наших задатках.

     Ф.Ницше  считал, что человек вообще еще  не возник, в массе своей он еще  остается супершимпанзе. Именно «супер», потому что в сравнении с обезьяной  он более умный, более хитрый, более  ловкий, но все равно – обезьяна. Как и русские мыслители, Ницше  полагал, что теория Дарвина не подтверждается никакими серьезными фактами. Естественный отбор действительно способствует выживанию, но отнюдь не самых лучших и самых значительных особей. В результате естественного отбора никакого прогресса не происходит. Все яркое, красивое, талантливое вызывает зависть или даже ненависть и погибает – это особенно характерно для общества, но и в природе творится то же самое. Потомство дают лишь серые, невзрачные индивидуумы. У гениальных людей вообще редко бывают дети. Яркие люди, сильные и смелые, всегда идут вперед, не боятся рисковать жизнью и потому чаще всего рано сходят со сцены истории.

     Единственными представителями истинной человечности являются, согласно Ницше, лишь философы, художники и святые. Только им удалось вырваться из животного мира и жить целиком человеческими интересами. Расстояние между обычным человеком (супершимпанзе) и обезьяной гораздо меньше, чем между ним же и истинным человеком. Здесь наблюдаются уже качественные различия, тогда как в первом случае только количественные. Но Ницше говорил о философах или художниках, конечно, не в профессиональном плане. Мол, получил философское образование – и уже стал человеком. Среди философов тоже сколько угодно супершимпанзе. Философ у Ницше – это тот, кто живет философски, обдумывает свою жизнь, предвидит последствия всех своих поступков, сам выбирает свой жизненный путь, не оглядываясь на стандарты и стереотипы. Так же и художник – это не только артист или писатель, это человек, который все, что бы он ни делал, делает мастерски, все у него получается талантливо и красиво. Ну а святой – это по определению человек, ибо он совершенно избавился от пагубных страстей – жадности, эгоизма и т.д., полон любви и сострадания к любому человеку.

     К сожалению, большинство людей –  это слишком люди, слишком заземлены, слишком погружены в свои мелочные дела и заботы, в то время как они должны, согласно Ницше, стремиться к сверхчеловеческому, к тем сверхчеловеческим (значит, не животными) качествам которыми обладают философы и святые. Такие люди чаще всего похожи на обломки ценнейших художественных эскизов, где все взывает: придите, помогите, завершите, соедините! Они как бы еще не произошли и существуют как истинные люди только потенциально.

     Но  каким образом жизнь отдельного человека может иметь высшую ценность и глубочайшее значение? При каких условиях она менее всего растрачивается даром? Надо, считал Ницше, чтобы человек смотрел на себя как на неудавшееся произведение природы, но вместе с тем как на свидетельство величайших намерений этой художницы. Каждый должен сказать себе: на этот раз ей не удалось, но я буду стараться, чтобы когда-нибудь у нее это получилось. Я буду работать над воспитанием в себе философа, художника или святого. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. Основные характеристики человека. 

       Философы  все время сталкивались с невозможностью определения человека, хотя всегда были попытки дать таковое. «Человек разумный» (homo sapiens), «человек делающий» (homo faber), «человек играющий» (homo ludens), Маркс говорил о человеке как о животном, производящем орудия труда, Гегель – как о млекопитающем с мягкой мочкой уха (в шутку, конечно), Ницше считал, что человек – это животное, умеющее обещать, и т. д. и т. п.

       Видимо, человека нельзя определить однозначно и окончательно – слишком он многогранный, разносторонний в своих мыслях, делах и свершениях, и ни одно из его многочисленных свойств не является главным и решающим для его понимания. Определить его можно только отрицательно, через такие качества, которые несут в себе отрицание: несводимость, непредопределенность, незаменимость, неповторимость, невыразимость. Эти пять «не» свидетельствуют не об ограниченности или ущербности человеческой природы, а об ее исключительном характере, особом месте человека среди других предметов или явлений окружающего мира.

       Несводимость. Человек не сводим к своему биологическому виду: вырастет среди волков – станет волком, среди обезьян – обезьяной. Но в отличие от животного он не привязан ни к климату, ни к пище – может жить почти в любом климате, любых географических условиях, приспосабливается к любой пище.

       В случае с человеком можно говорить об абсолютной несводимости. Он никогда  не совпадет ни с одной своей телесной или психологической особенностью, ни с профессией, ни с работой, ни с делом. Ни в одной вещи, которую он создает, он не выражает себя полностью, он всегда выше, значительнее любого своего дела и свершения. Если он отождествил себя со своей профессией – он уже не человек в полном смысле слова. Его можно уже называть через дефис: человек-токарь, человек-банкир, человек-депутат. Например, роман-антиутопия О. Хаксли «Прекрасный новый мир», в котором, в частности, описывается, как в будущем людей будут выращивать в лаборатории, в пробирках, заранее программируя их особенности, выводя их будущую породу. Может быть, наука в будущем и достигнет такого уровня, когда можно будет выводить определенную породу из человеческого материала, но только это будут уже не люди, а человекообразные роботы.

       Сущностью человека является ничто. Он ничто в сравнении со всеми другими видами жизни, окостеневшими в строгих и низменных формах. Ни крокодил, ни обезьяна не могут быть другими – они уже миллионы лет не меняются, застыли в данной им природой форме и всегда делают одно и то же. Человек всегда меняется, всегда преодолевает свое сегодняшнее состояние. Он ничто, которое не есть что-то (законченное и ограниченное), а есть условие всякого что-то, которое позволяет ему быть кем угодно, не совпадая ни с одной воплотившейся формой. Его ничто – это признак его универсальности, возможность свободы. Для обозначения сути человека нет другого слова, кроме ничто, так как все положительные определения ограничиваю его.

       Неопределенность. Человек никогда не бывает абсолютно свободным. Он постоянно зависит от тысячи факторов, обусловливающих его поведение, отношение к окружающим: от наследственности, климата, культуры, государственного строя, заработной платы, семьи и т. д. и т. п. Пересечение этих зависимостей создает такой водоворот случайностей, предугадать которые просто не возможно. Человек может рассчитать движение планет на сотни лет вперед, но не знает, что с ним будет завтра. В результате этого незнания он часто бессилен предотвратить многие событии ясвоей жизни.

       Мы  зависим от многих вещей внешне, но мы не должны ни от чего зависеть внутренне. Мало ли причин влияет на меня, но если я живу определенным образом, потому что решил так жить, то я – главная причина моей жизни, а не внешние обстоятельства.

       В философии существует понятие «собранный человек», собранный не в психологическом, а в философском смысле. Собранный человек не имеет «хвостов», т. е. это человек мудрый в житейском смысле. Обычно у человека много выставленных наружу хвостов: богатство-это хвост, ибо у богатого все мысли только о том, как его сохранить или приумножить; высокий пост-это хвост: чем выше, тем дольше падать вниз, тем больше вокруг зависти и ненависти; глупость-это хвост: всегда можно попасть впросак, что-то сделав и при этом не подумав о последствиях. Но у человека мудрого таких хвостов нет. Что бы ни случилось в мире – государственный переворот, финансовый кризис, еще какие-нибудь социальные катаклизмы, это никак серьезно не коснется, он может этих потрясений даже не заметить. Недаром в древнеиндийском эпосе «Бхагавадгита» говориться: «Кто не собран, не может правильно мыслить, у него нет творческой силы. У кого нет творческой силы – нет мира, а если нет мира, откуда быть счастью?»

Информация о работе Философская антропология