Философия платона

     Выдающийся  идеалист античности Платон проблемам  познания посвятил несколько своих  произведений и создал свою, платоновскую, теорию познания. Платон утверждал, что  наши чувства ни в какой мере не дают нам верного представления  или знания о мире. Для объяснения сути своей гносеологии он в своём  наибольшем по объёму и по значению произведения "Политика" сочинил  такую картинку-миф. Мы, люди, - это  узники, заключенные в пещере и  прикованы цепями лицом к стене. Позади эти людей находится вход. А за входом движутся люди, животные, тень о которых падает на стену пещеры. Люди в пещере, таким образом, видят только движущиеся тени на стене и принимают эти тени за единый действительных мир. Платон, таким образом, учил, что наши чувства ни в коей мере не дают нам видеть мир таким, каким он есть на самом деле. Истину о мире показывают нам не чувства, а разум. И для объяснения своего понимания места разума в познании истины Платон развивает свой, известный уже нам, миф о душе. Пещера - это тот мир, в котором мы живём и за пределы которого выбраться не можем. Цепи - это наши органы чувств, а стена, как видно из продолжения мифа, - это наш объект видение мира.¹⁰

     Истина - идеальна и никак не связана  с материей; что эта идеальная  истина изначально существовала в потустороннем  мире, пребывала в мире эмпирей. В  этом потустороннем мире наряду с  будущей душой человека пребывали  абсолютно все истины в виде идей. Среди этих Идей находились истины разного иерархического положения. Наименьшей среди них была Идея-душа. Но, хотя и будучи самом маленькой, незначительной идеей в мире эмпирей, душа человека до своего воплощения в человека имела возможность наблюдать все идеи, общаться с ними. Когда же душа "огрубела" и выпала в материальный мир, то на пути к своему человеку она, проходя через реку Стикс (река Забытья), напилась воды и ... забыла своё прошлое. В условиях своей земной жизни душа человека только при особых условиях - при подавлении своих чувств, сосредоточенности, отрешённости, благочестивого образа жизни - может что-то там вспомнить о том, что она наблюдала, знала в потустороннем мире. Вот это и такое воспоминание (анамнезис - воспоминание) даёт возможность человеку познать настоящие и несомненные истины. Когда Платон заводил речь об анамнезисе, то он имел в виду не какие-то материальные, чувственные, житейские вещи, а идеи высокого уровня, идеи-истины. К таким он относил, прежде всего, Смысложизненные идеалы, идеалы: Истины, Добра (Блага), Красоты, Справедливости. Именно эти четыре смысложизненные идеалы введены Платоном в античную, а от неё - во всю европейскую культуру и мысль. К числу идеалов философ относил также те идеалы и понятия, которые соответствуют истине и добываются человеком путём абстрактного мышления. Это идеи Логоса, Гармонии, Бога (Души мира), математических аксиом.¹¹

     В онтологии Платона выделяются два  мира сущностей: подлинный мир метафизических сущностей (идеи и эйдосы) и неподлинный  мир физических вещей, которые являются несовершенными подобиями эйдосов  и идей. Поэтому свое учение о  физическом мире Платон скромно называет всего лишь учением о «правдоподобном  мире». В соответствии с этими  онтологическими представлениями  чувства человека, по Платону, не могут  быть источником знания, чувственное  знание – это знание «по законам  правдоподобия», это «забава». Платон критикует представление, согласно которому люди приходят к идее равного, наблюдая в жизни равные физические предметы. Но, возражает Платон, в природе ничего равного нет. Равное в ней лишь мнится нам, кажется таковым. А чтобы нечто могло так мнится, мы должны иметь идею равенства. Платон утверждает, что мы непременно должны знать равное само по себе еще до того, как впервые увидим равные предметы. Поэтому предшествование рационального познания чувственному он объясняет тем, что некогда души людей находились в метафизическом мире идей и эйдосов, непосредственно умозрительно созерцали их, а потом, переселившись в тела людей, забыли об этом, хотя и содержат в себе потенциально знания о метафизическом мире. Для того чтобы актуализировать эти знания, людям нужно извлечь их из глубин своей души через процедуру анамнезиса, т.е. припоминания или воспоминания, которую приводит в действие чувственное созерцание физических вещей, являющихся несовершенными аналогами своих метафизических двойников. Таким образом, онтология философии Платона в гносеологии обусловливает принцип припоминания (анамнезиса), в качестве основы его теории познания.

     Платоновское  учение о познании тесно связано  с его учением о душе. Платон видит в душе начало, посредствующее между миром нечувственных «идей» и миром чувственных вещей. Высшее целевое назначение души - постижение «идеи». Поэтому природа души должна быть сродни природе «идей». Когда  душа ведет исследование сама по себе и не встречает препятствий, она  «направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно и неизменно». Пребывая в непрерывном соседстве и  соприкасаясь с постоянным и неизменным, она «и сама обнаруживает те же свойства». Это и есть то ее состояние, которое  называется размышлением. Размышляя, душа «решительно и, безусловно, ближе  к неизменному, чем к изменяющемуся». Она в высшей степени подобна  «божественному, бессмертному, умопостигаемому, единообразному, неразложимому, постоянному и неизменному в самом себе».

     Та  душа, которая в течение всей жизни  человека умышленно избегала любой  связи с телом, остерегалась его  и сосредоточивалась в самой  себе, постоянно в этом упражняясь, иными словами, посвящала себя истинной философии, - такая душа, говорит  Платон, «уходит в подобное ей самой  безвидное место, божественное, бессмертное, разумное и, достигши его, обретает блаженство... и – как говорят о посвященных  в таинства - впредь на веки поселяется среди богов». В то же время, будучи самим движением, душа есть нечто  вечно подвижное. Но именно поэтому  она лишь в высшей степени подобна  «идеям», но не полностью им тождественна. Она лишь «причастна» свободному от условий времени и не зависящему от изменений бытию.

     Развитию  этой мысли о «срединном» положении  души между миром чистого бытия  и миром обусловленных телом  страстей и желаний сложилось  у Платона в учении о трояком  составе души.

     Части эти - ум, аффективное, или страстное, начало и начало желания. В соответствии с этим Платон различает в душе три части: 1) разумную, 2) аффективную, 3) вожделеющую. Ум он помещает в голове, аффективное начало - в груди, а начало вожделения - ниже грудобрюшной преграды, в печени.

     Знание, по Платону, относится к бесцветной, бесформенной и неосязаемой сущности, зримого только для одного кормчего души - разума.

     Увидев  с течением времени сущее, душа бывает довольна этим. Созерцая истину, она  питается ею и предается радости. Следуя за шествием богов, души, наиболее способные следовать за божеством  и уподобившиеся ему, увлекаются вращательным движение неба. Во время  этого круговращения душа созерцает  знание - не то знание, которому присуще  рождение, и не то, которое не изменяется при изменении того, что мы называем знанием теперь существующего, но то, которое заключается в том, что существует как действительно существующее.

     Души  различных людей Платон представляет и в отношении нравственных доблестей, и в отношении способности  к познанию - далеко не однородными  и не равноценными. Даже души, наиболее способные следовать за божеством  и уподобившиеся ему, с трудом созерцают сущее, так как «возничие» этих душ приводятся в смятение «конями». Другие души, направляясь вслед за богами вверх, на крайний поднебесный  свод, то поднимаются, то опускаются и, так как кони сильно рвутся, одно видят, другого не видят. Все остальные, стремящиеся следовать к высшей области, вследствие бессилия своего носятся  в поднебесном пространстве, пытаясь  определить друг друга. Вследствие прочности  «возничих» у многих душ ломаются крылья. Все такие души, несмотря на большие труды, уходят, не достигнув  содержания сущего, и, уйдя, довольствуются пищей, в основе которой лежит  представление.

     Душа, никогда не видевшая истины, не принимает  человеческого образа. Ибо человек  должен понимать истину на основании  того, что называется идеей. Исходя из многих чувственных восприятий, он переходит путем логического  рассуждения к единому. Путь к  усмотрению этого единства лежит, по Платону, через воспоминание. 'Это  единое, - поясняет Платон, - есть воспоминание о том, что некогда наша душа видела, когда она с богом шествовала, сверху смотрела на то, что мы называем теперь существующим, и «ныряла» в  действительно сущее».¹²

     Отсюда  Платон делает вывод, что одно только размышление человека, любящего мудрость, способно окрыляться: при помощи памяти такой человек всегда пребывает по возможности при том, будучи, при чем божество оказывается божественным.

     Учение, здесь сформулированное в образах  мифа, более обстоятельно развивается (в плане теории познания) в диалогах «Теэтет» и «Менон». Платон поясняет, что ему важно выяснить не то, какие существуют частные виды знания, а то, что такое знание само по себе. Диалог не дает положительного ответа на вопрос, но последовательно рассматривает  и опровергает три выдвинутых философами, но несостоятельных с  точки зрения Платона, решения этого  вопроса. Это: 1) взгляд, согласно которому знание есть чувственное восприятие, 2) взгляд, согласно которому знание - правильное мнение, и 3) взгляд, согласно которому знание - правильное мнение со смыслом.¹³

     Платон  указывает, что при безусловной  текучести всего познание оказывается  невозможным еще и потому, что  посредством одних лишь чувственных  восприятий невозможны умозаключения, без которых, однако, не достигается  никакое знание о сущности. Ответ  на вопрос, что такое знание, необходимо искать в том, что получает душа, когда осуществляет рассмотрение сущего сама по себе.

     Необходимое для подлинного знания единство принципиально  не может быть найдено в область  чувственных восприятий, так как  в этой области все течет и  все лишено необходимой определенности. Так обосновывает Платон вывод, согласно которому чувственному, как текучему, необходимо должно предшествовать нечто  уже не текучее, и не чувственное, а потому и знание не может быть тождественно чувственному восприятию. Но знание не может быть и «правильным  мнением».

     По  Платону, лжи вообще не может быть ни в каких ощущениях и ни в  каких чувственных образах. По Платону, ложь впервые появляется только тогда, когда возникает вопрос о том, как следует соединять то, что мы ощущаем и представляем, с тем, что мы знаем. Вообще никакое определение лжи, по Платону, невозможно, если ему не предшествует определение самого знания.

     Таким образом, знание не есть ощущение, ни правильное мнение, ни соединение правильного  мнения со смыслом. Во всех случаях  знание следует ограничивать от чувственности  и рассматривать не как порождение чувственных образов и представлений, а как предшествующее им условие. Знание должно быть соединением, синтезом чувственности и ума и, что  именно ум осмысливает элементы чувственного опыта.

     В платоновском понятии «припоминания» необходимо разобраться. На первый взгляд может показаться, будто, заговорив  о «припоминании», Платон покидает почву трезвого философского исследования и всецело отдается во власть мифотворческой фантазии. Выведенный в «Меноне» Сократ предлагает рабу, никогда не изучавшему геометрии, решить задачу удвоение данного  квадрата. Посредством искусно поставленных вопросов он наводит раба на правильное решение поставленной перед ним  задачи. Из этого факта извлекается  философский вывод: «Получается, что  в человеке, который не знает чего-нибудь, живут верные мнения насчет того, чего он не знает... Теперь эти мнения зашевелились в нем, словно сны... При этом он все  узнает, хотя его будут не учить, а только спрашивать, и знания он найдет в самом себе... А ведь найти  знания в самом себе - это и  значит припомнить, не так ли. - Конечно. - Значит, то знание, которое у него есть сейчас, он либо когда-то приобрел, либо оно всегда у него было... Если оно всегда у него было, значит, он всегда был знающим, а если он когда-либо приобрел, то уж не как не в нынешней жизни... А если он приобрел их не в  нынешней жизни, то разве не ясно, что  они появились у него в какие-то другие времена, когда он и выучился... А поскольку в то время, когда  он уже человек, и тогда, когда  он им еще не был, в нем должны жить истинные мнения, которые, если их разбудить вопросами, становятся знаниями, - не все ли время будет сведущей его душа. Ведь ясно, что он все время либо человек, либо не человек... Так если правда обо всем сущем живет у нас в душе, а сама душа бессмертна, то не следует ли нам смело пускаться в поиски и припоминать то, чего мы сейчас не знаем, то есть не припомним».¹⁴

     Мифологическая  подоснова этого воззрения очевидна. По убеждению Платона, сближающему  его с орфиками и пифагорейцами, душа наша бессмертна. До того как оно  вселилась на Землю и приняла  телесную оболочку, она будто бы созерцала истинно сущее бытие. Она сохранила о нем знание даже под гнетом земных чувственных  впечатлений, удаляющих от постижения истинно сущего.

     Воззрение это, конечно, миф идеалиста или  мистика. Но в оболочке этого мифа выражено и философское содержание. Это мысль о связи всех знаний, которая отражает всеобщую связь  всех вещей: «Раз все в природе  друг другу родственно, а душа все  познала, ничто не мешает тому, кто  вспомнил что-нибудь одно, - люди называют это познанием, - самому найти и  все остальное, если он будет мужествен  и неутомим в поисках...»¹⁵