Философия элеатов

Но   мировоззрение   Ксенофана   не   только   негативно,    не    только антимифологично.  Оно  и  сверхмифологично.  Ксенофан  дает   свою   картину физического  мира, исключающую мифологизмы.

Мифологическому политеизму (представлению о множественности  богов) Ксенофан противопоставлял монотеизм. Бог, согласно Ксенофану, вечен, неподвижен и шарообразен, не похож на людей  ни телом ни душей, весь целиком видит, слышит и мыслит, и правит миром  силой ума.

Критика политеизма  велась  Ксенофаном  не  столько  с  позиций  атеизма,

сколько с позиций монотеизма. И в этом смысле  она  была  ограниченной.  Эта ограниченность хорошо видна  в том, что Ксенофан так и не смог преодолеть  до конца столь, казалось бы, ненавистный ему антропоморфизм. Да, его  бог,  как говорит Ксенофан, «не подобен смертным  ни  телом,  ни  мыслью».  Однако  он всевидящ, всемыслящ, всеслышащ. В этом  отношении  бог  Ксенофана,  конечно, антропоморфен.  Мировоззрение  Ксенофана  антропоморфно,  как  антропоморфен всякий философский  идеализм. Он отнимает у мироздания все приписываемые  ему мифологией человеческие черты за исключением  одной  –  мышления,  сознания. Бог Ксенофана – это чистый ум. Он не физичен. У него нет телесной силы.  Его сила в мудрости. Критикуя  эллинское  обыденное  сознание  и  его  ценности, Ксенофан говорил,  что  «мудрость  гораздо  лучше  силы  людей  и  лошадей». Поэтому  философ, с точки зрения Ксенофана, более полезен для  общества,  чем какой-нибудь олимпийский чемпион. Бог Ксенофана  и  есть  такой  космический философ. Он неподвижен. Переходить с места на места, метаться по  миру,  как это делают обычные  боги, ему не приличествует. Этот богофилософ  всем  правит одной лишь силой  своей мысли, без  всякого  физического  усилия.  Такой  бог один и  един.  Вот  все,  что  мы  узнаем  из  тех  шести  строчек,  которые  сохранились и в которых Ксенофан говорит о своем боге.

В этих строках сказано, что бог  не  подобен  человеку.  Но  то,  чему  он

подобен, сводится там лишь к всемогуществу  мысли. Он не подобен человеку  не потому, что он не мыслит. Напротив, кто мыслит,  так  это  именно  бог.  Его мысль всемогуща. Она  движет миром так же,  как  мысль  человека  движет  его телом.  Но  чему  же  тогда  подобно  тело  бога?  Об  этом  мы  узнаем   из доксографии. Об этом было сказано уже у Аристотеля: единый бог  Ксенофана  – это небо в его целости. От других доксографов мы узнаем, что  бог  Ксенофана подобен шару и  тождественен  космосу.  Богокосмос  Ксенофана  един,  вечен, однороден,  неизменен,  невредим  и  шарообразен.  Таким  образом,  Ксенофан оказывается  пантеистом:  бог  есть  все,  но  это  «все»   берется   не   в многообразии, а в высшем единстве. В основе этого единства – мысль.  Поэтому в той мере, в какой это можно говорить  о  протофилософии  (а  мировоззрение Ксенофана  остается  еще   на протофилософской ступени), мировоззрение Ксенофана   идеалистично,   а   поскольку он подчеркивает неизменность мироздания, то и метафизично.  Это  поразительным  образом  уживается  со стихийным материализмом и наивной диалектикой физической картины  мироздания у Ксенофана. Но и  в  рамках  онтологии  идеализм  Ксенофана  ограничен  его пантеизмом. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3 Парменид 
 

Учение  Парменида стало основой философии  элеатов. Именно Парменид  развил понятие  единого миробога  Ксенофана  в  понятии  единого  бытия  и  поставил вопрос  о  соотношении  бытия  и  мышления.  Вместе  с  тем   Парменид   был  метафизиком: он учил о неизменности бытия.  Если  Гераклит  думал,  что  все течет, то Парменид утверждал, что в сущности все неизменно. 

3.1 Учение о бытие 
 

От сочинений  Ксенофана сохранилось совсем немного  фрагментов. От его же ученика Парменида (родился в 515 г., по утверждению Платона  или в 544, по утверждению Аполлодора) сохранились большие фрагменты  поэмы "О природе". В этой поэме  повествуется о том, как богиня Истина сообщает "путь истины", по которому можно следовать благодаря разуму. Главное положение, открывающееся  разуму на этом пути: существует только сущее, бытие, а несущего, небытия, не существует. Также мы можем помыслить только бытие, а небытие помыслить не можем, поэтому "мыслить и быть -одно и то же".

Парменид  приписывает этому умопостигаемому  бытию следующие свойства: 
1) Бытие не рождено, ведь родиться оно могло только из небытия, а небытия нет;                                                                                                                           

2) Оно существует в настоящем, ведь прошлое то, чего нет, а будущее то, чего еще нет;

3) Оно неделимо, поскольку не включает в себя иного, небытия, и, таким образом, однородно;

4) Оно имеет границу, поскольку то, что не имеет границ, завершения -несовершенно, а бытие не может быть несовершенным, иначе ему чего-то недоставало бы, а недостающее - это небытие;

5) Оно имеет форму шара, поскольку везде равно себе, и нигде его ни больше, ни меньше.

Пути  истины противоположен путь мнения, основанного  на чувственном восприятии, которого придерживаются большинство людей. Они наблюдают в природе возникновение, уничтожение, движение и множественность  вещей (что является, по Пармениду, только иллюзией), и стремятся объяснить  возможность этого. Поэтому они принимают два начала - сущее и несущее (свет и тьму, добро и зло и т.д.). Все предметы кажутся им различными, поскольку они по-разному наполнены этими двумя началами. Парменид не отвергает этого пути, но замечает, что на нем можно найти не истину, а лишь правдоподобное мнение.

Учение  Гераклита о том, что бытие и небытие - одно и то же, Парменид вовсе отвергает, называя последователей Гераклита слепыми и глухими людьми о двух головах.

Учение  Парменида вступающее в противоречие с очевидностью существования движения и множественности, вызывало критику, зачастую сводящуюся к указанию на существование движения в реальности. 
 
 
 

3.2 Метафизика Парменида 
 
 

В вопросе же о развитии  Парменид  уже  входит  в  сферу  метафизики  как

антидиалектики.  Парменид  делает  вполне  логичный,  но  в  то   же   время

метафизический  вывод из того, казалось бы, несомненного тезиса, что  небытие не существует. Если небытие не существует, то бытие  едино  и  неподвижно.  В  самом  деле, разделить бытие на части  могло бы  лишь  небытие,  но  его  нет.

Всякое  изменение предполагает, что нечто  исчезает и  что-то  появляется,  но

на  уровне бытия нечто может исчезнуть  лишь в небытии  и  появиться  лишь  из небытия. Поэтому бытие  и едино, и неизменно, и Парменид говорит, что  «бытие неподвижно лежит  в пределах оков величайших».  Оно  замкнуто,  самодовлеюще, неуязвимо, «подобно массе хорошо закругленного  шара, повсюду  равноотстоящей от центра».  Для  этого  бытия  не  существует  ни  прошлого,  ни  будущего. Парменид,  таким  образом,  метафизически  оторвал  бытие  от   становления, единство – от множества. Правда делал  он  это  лишь  на  самом  абстрактном  уровне – на уровне бытия.  Но  именно  этот  уровень  объявлялся  Парменидом истинным.  В  диалектике  Гераклита  была  заключена  крайность,   ибо   она граничила с релятивизмом. Но в крайность впадал и  Парменид.  Его  бытие  не поток, как у Гераклита, а как бы лед. Настоящая диалектика  не  противостоит

метафизике  как другая крайность. Она «золотая середина»  между  релятивизмом и  метафизикой как антидиалектикой. Эту «золотую середину» античность  так  и не нашла. 
 

4 Мелисс 
 

Учеником  Парменида был Мелисс из города Самосы, живший в пятом веке (точные даты рождения и смерти неизвестны, рамки приходится на 84 Олимпиаду, 444 г.), прославился также как военноначальник. Его сограждане избрали его командующим флотом. Мелисс, несмотря на малочисленность флота и необученность стратегов убедил самосцев сразится с более сильным флотом Афин (руководимым знаменитым трагиком Софоклом) и выиграл сражение. Однако затем афиняне под предводительством Перикла окружили город и девять месяцев продержали в осаде, пока самосцы не сдались. Перикл приказал срыть стены и запретил самосцам иметь флот.

Мелисс  выступил на защиту учения о неподвижном  бытии. В своем трактате "О природе" он изложил свое учение в виде тезисам  с доказательствами. Mелисс попытался  обосновать концепцию неподвижного бытия, противоречащую очевидности  движения, исходя из другой очевидности: из ничего не может возникнуть ничего. А если это так, то: 
сущее существует вечно, ведь оно могло возникнуть только из сущего; 
раз сущее вечно, то оно и бесконечно, ведь у него нет начала, из которого оно возникло, и нет конца; раз оно бесконечно, только одно, поскольку если бы существовало нечто другое, то оно ограничивало бы сущее; 
коль скоро оно одно, то оно всюду одинаково, поскольку если бы оно в различных частях было разным, то его можно было бы счесть за множество разных вещей; коль скоро оно вечно, бесконечно и всюду одинаково, то оно должно быть неподвижным, поскольку двигаться можно лишь куда-то, а куда такое сущее не может двигаться ни в какое-либо заполненное пространство, потому что ничего кроме этого сущего не существует, ни в пустоту, поскольку пустоты также не существует; такое сущее не ведает страданий, болезней и не терпит какого-либо ущерба, иначе, если бы оно утратило хоть волосок, то за бесконечное количество времени исчезло полностью.Учение Мелисса отличается от учения Парменида: в то время как Парменид считал бытие имеющим пределы, Мелисс считал его безграничным. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

5 Зенон 
 

На защиту учения Парменида, о том, что существует только неподвижное единое бытие, а  множества и движения не существует, встал также Зенон.

Зенон из Элеи (ок. 490 - ок. 430 до н.э.) - о его жизни в памяти людей сохранилась его борьба с тираном, имя которого называют по-разному Неарх или Диомедонт.

Зенон использовал доказательство от противного. Зенон показывает, что принятие существования  движения и множества наталкивается  на неразрешимые трудности - апории. Такой  способ рассуждения был очень  необычен для его современников, и он потому прозвали Зенона "двуязычным". Зенон придумал более сорока апорий, из которых наиболее известны:

"Ахиллес  и черепаха":

Если  быстроногий Ахиллес, соревнуясь в  беге с черепахой, даст ей фору, то он не сможет ее догнать: в то время  как он пробежит расстояние, изначально отделявшее его от черепахи, она  уже успеет пройти некоторый путь, и так будет повторяться до бесконечности.

"Стадион": 
Если движение существует, то два тела, движущиеся с одинаковой скоростью за одно и тоже время проходят различное расстояние, что абсурдно. Следовательно, движения не существует. Возьмем такой случай. На стадионе построились три шеренги спортсменов по восемь человек, причем шеренга Б заканчивается в середине шеренги А, а шеренга В в этом месте начинается. По команде шеренги Б и В начинают двигаться навстречу друг другу с одинаковой скоростью, пока они все не сравняются. 
Итак, спортсмен 8 из команды Б прошел за это время всю шеренгу В, от первого до восьмого номера, а спортсмен 1 из команды В прошел только мимо 4 человек из команды. Следовательно, два человека, двигаясь с одной скоростью, прошили разное расстояние - один всю шеренгу, другой - половину. Следовательно, половина = целому, что абсурдно.

"Летящая  стрела":

Мы видим, что стрела летит. Но когда она  летит? В любой момент времени, "теперь" стрела оказывается в некотором  месте, равном ей самой, то есть покоится. Но как из множества моментов покоя  может составиться движение? 
Также Зенону принадлежат апории направленные, против допущения, против множества. Предположим мы можем разделить единое на несколько частей. Но в таком случае, мы можем разделить и каждую часть на еще более мелкие части и так можно продолжать до бесконечности. Но таким образом мы получим бесконечное множество бесконечно малых частей. Но из бесконечного множества бесконечно малых частей не может получиться определенная конечная величина. Следовательно, допущение делимости приводит к абсурду.

Или еще. Мы видим, что существует множество, состоящее из единиц, например, множество  людей, в которое входят Зенон, Парменид, Сократ и прочие. Но ведь Сократ не только человек, но и "лысый", "пузатый" и пр. Следовательно, Сократ одновременно и единица, и множество, состоящее  из "человека", "лысого", "пузатого" и пр. Следовательно, единица = множеству, что абсурдно.

Все учение элеатов было направлено на разделение чувственного познания изменяющихся вещей  и интеллектуального познания, имеющего особый неизменный предмет (именуемый  им бытием). Открытие этого предмета создает возможность для существования  философского и вообще точного, доказательного знания. Элеаты ввели в философию  наиболее общие понятия, такие как  бытие, небытие, движение и т.д. Логические парадоксы Зенона выявляют противоречивость, свойственную самому человеческому  познанию, и привлекают к себе внимание логиков и философов по сей  день. Вместе с тем уже Платон подверг критике элеатское понимание  бытия, обнаружив в самом понятии  бытия не только единство, но и необходимую  связь со множественностью.