Ф. Вольтер: история жизни и творчества

 Иными словами, в мировоззрении Просвещения вырисовывается цепочка равенств:  естественное = разумное = полезное = благое = законное = познаваемое = осуществимое. Эта цепочка выражает исторический и гносеологический оптимизм просветителей, их натуралистическую ориентацию. Данную схему не разрушили ни деистические оговорки Вольтера  и Руссо, ни стремление последнего возвысить нравственное просвещение над чисто умственным, теоретическим.  По своей критической направленности она соответствовала задачам времени и в применении к современной  действительности она означала, что положение во Франции середины ХVIII в. «неразумно», но «разум» должен  победить и восстановить свои права во всех областях  жизни. Просветительская философия в своих приложениях была философией сугубо «политической»: критика  существующих порядков составляла ее главный нерв.  Но с этим в ней было связано и противопоставление  существующему того «естественного идеала», реализация которого утвердила бы в жизни «царство разума». 

    Вольтер  сыграл главную  роль в том, чтобы просветительское движение развилось, окрепло и приобрело многих сторонников. Имя «Вольтер» было одним из 137 различных  псевдонимов Франсуа Мари Аруэ, обладавшего многосторонними талантами философа, историка, драматурга,  романиста, поэта и публициста. Как идеолог предреволюционной буржуазии, он открыл дорогу ее союзу с другими слоями «третьего сословия», но его дворянский  камзол и привязанность к кругам просвещенной знати  обусловили немало компромиссных черт в его мировоззрении. Понятие «вольтерьянства» стало многоликим:  приверженцами его идей объявляли себя и аристократы, падкие на все модное и в силу этого кокетничавшие  антиклерикализмом, и действительные его последователи-просветители, увидевшие в нем признанного вождя  антиклерикальной партии. Враг деспотизма и насилия,  он защищал в то же время теорию просвещенного абсолютизма и недоверчиво отнесся к буржуазной олигархии. Призыв Вольтера, патриарха свободомыслия, «раздавите гадину!» гремел по всей стране, но сам он опасался широких, массовых движений и  избегал участвовать в них.

Вольтер развивал философские воззрения в духе «деизма разума». В рамках этих воззрений он набросал  представление о боге как о «философе на троне неба»,  «великом геометре» и «бесконечно искусном работнике», законодателе правил природы и морали и судье  над людьми. Бог повелел один раз, и «вселенная повинуется постоянно». Правда, функции наказания и вознаграждения выходили за пределы «классических» деистических взглядов, согласно которым,– как остроумно  заметил В. Гюго,– бог задремал в вольтеровском кресле, но не это было главным в учении Вольтера, ибо он  отрицал всякую пользу обрядов и молений. Главным  было то, что Вольтер противопоставил свое учение христианству с его сказками о грехопадении и спасении и  бичевал моральные доктрины всех существующих «мировых» религий. В то же время с помощью социальных  аргументов он отвергал атеизм, полагая, что религия,  хотя бы и в самой абстрактной, деистической ее форме,  призвана быть плотиной для чувств разбушевавшейся  «черни». Впрочем, в 60-х годах Вольтер писал уже только о «вероятности» деизма, но в отношении атеизма остался при прежнем убеждении.

В письме г-же де Сен-Кюльен от 15 декабря 1766 г.  Вольтер замечает, что атеизм представляет собой «самое  большое заблуждение разума», не понимающего, что вселенная нуждается в своем «часовщике», а в  другом из своих писем два года спустя провозгласил:  «Да сохранит нас бог от этаких (ученых.– И. Н.) атеистов!». Вольтер пытался доказать ошибочность атеизма в первой главе своих «Основ философии  Ньютона» (1738) и в других сочинениях; но характерно, что в статье «Атеизм» сам же обращает внимание на  социальные причины этого явления: своим жестоким  правлением тираны невольно заставляют угнетенных утратить всякую веру в бога и в божественный промысел.

     В истории философии ХVIII в. Вольтер завоевал  себе место как пропагандист сенсуализма Локка среди французских просветителей и как мыслитель, который остро сформулировал и поставил ряд проблем, хотя их и не  решил.

В виде дилемм им были выдвинуты следующие три  основные проблемы: (а) существует ли в мире зло и если  да, то каков его источник?                 (б) материальный или же духовный источник присущ движению, жизни и сознанию?

(в) Имеет ли или же  не имеет исключений в своем  действии фатализм?

Первая из этих трех проблем приобрела характер апории для Вольтера потому, что он с самого начала на пути  к ее разрешению возвел препятствие в виде понятия мудрого и справедливого божества, от которого невозможно  ожидать зла. В повести Вольтера «Задиг, или судьба» спор  все же остался нерешенным, и Вольтер сам не очень был  уверен в предположении, согласно которому теперешнее  зло дает побеги грядущего добра.

    Но во второй половине 40-х  годов  обстановка  во  Франции стала более мрачной. Людовик ХV, отбросил  свои заигрывания с общественным мнением, и вновь начались преследования всякого вольномыслия, от которых  пришлось спасаться и Вольтеру. В 1757 г. был издан  указ о смертной казни за всякое сочинение против религии и властей. Кроме того, Вольтер был потрясен известием из Португалии, где в 1755 г. произошла катастрофа, – океанская волна, высотой в 10м, вызванная  подводным землетрясением, обрушилась на Лиссабон и  погубила 35 тыс. человек.

В следующем году Вольтер выпускает в свет поэму  «О разрушении Лиссабона, или проверка аксиомы «все  хорошо», а в 1759 г.– философскую повесть «Кандид, или  оптимизм». В этих сочинениях Вольтер порвал с былым  наивным прекраснодушием: мир – это великая бойня, а  тот, кто верит во всеобщую гармонию, подобен каторжнику, развлекающемуся собственными цепями». Получается, что либо бог не всемогущ, либо он полон зла,  если только в этом зле не виноваты исключительно сами  невежественные люди. В остроумной повести «Кандид»  героя преследуют всяческие беды, его наставника, поучавшего, что лиссабонский вулкан находится в «наилучшем месте», вешают иезуиты, а французы и прусаки «во славу божию» режут и грабят друг друга...

Свои сомнения и колебания Вольтер подытожил в  статье «Все хорошо» для «Философского словаря». Этот словарь стал  важным дополнением к статьям, которые Вольтер писал  для «Энциклопедии» Дидро: в так называемый Фернейский период (1757 – 1778) своей жизни он был наиболее  близок к французским материалистам и сотрудничал с  ними. Видимо, Вольтер хорошо понимал, что отрицание  всеобщего оптимизма подрывает не только теодицею, но  и просветительскую веру в «разумность природы» в том  смысле, что следование естественным законам гарантирует человеку счастье. Отсюда можно было уже идти  дальше, выводя человеческую историю из-под власти  протежирующих людей законов природы. На этот путь  невольно вступили сами классики французского материализма, исключившие общество из-под юрисдикции этих  законов, по крайней мере, на десять веков, которые составляли феодальный период в западноевропейской истории.

    В проблеме источника движения, жизни и сознании  Вольтер остановился в бессилии перед сформулированной им дилеммой. Либо всюду действуют законы механики Ньютона и тогда жизнь и сознание являются необъяснимым чудом, либо существуют и иные законы бытия, но  они непостижимы для разума. Впрочем, некоторый выход намечается, если признать, что у материи имеются  многие такие свойства, о которых мы и не подозреваем.

    Проблема преодоления фатализма была самой острой  и актуальной в связи с необходимостью обосновать активную  борьбу просветителей против церкви. В статье  «Судьба» Вольтер рассуждает:  активность страстей человека обусловлена фатально не  в меньшей степени, чем пассивное поведение флегматичных и покорных созданий. Но в других сочинениях он  склонился к допущению в поведении и решениях людей  некоторого частичного фрагмента, в котором действует  свобода воли, дарованная им богом. Если Декарт провел границу между детерминизмом и телеологией так,  что она совпала с границей между животными и людьми,  то Вольтер попытался провести ее внутри самого человеческого сознания. Но где она именно проходит и как  осуществляется переход от одной формы поведения к  другой, для него осталось совершенно загадочным.

Приняв ошибочную цепочку рассуждений «для активности нужна свобода воли, а для обеспечения последней нужен бог», Вольтер  пришел к выводу: «если б бога не было, его надо было  бы выдумать!» Но сам Вольтер меньше всего думал заниматься пропагандой религиозных убеждений, и потому разрешая третью  и две предшествующие проблемы, он сохранил оговорки,  оставляющие их нерешенными до конца. Он не раз заявляет, что  практическая деятельность людей важнее всех метафизических мудрствований. «Будем возделывать свой  сад!» – восклицает он в «Кандиде», имея в виду, что следует трудиться и бороться. В труде счастье, а потому рабочий и купец счастливее своего  монарха.

    Будучи представителем предреволюционного классицизма, Вольтер сыграл определенную роль в истории французской эстетики. Он создал тот яркий и энергичный ораторский стиль, которым пользовались деятели  1789 г., а его трагедии «Брут» и «Смерть Цезаря» не сходили со сцены молодой Французской республики. Чувствуя ограниченность условных классицистских канонов,  Вольтер в «Храме вкуса» апеллирует не к ним, но к природе – матери истинного художественного вкуса. Впрочем, он не создал единой эстетической системы.

      Сила Вольтера как философа была не в разработке  положительного учения, а в критике прежней метафизики. Своим метким пером он поражал старое, отжившее свой век, его сатира и насмешка были убийственны для феодальной камарильи, смех Вольтера разрушил  больше, чем плач Руссо.

  Последние дни биографии Вольтера были наполнены физической болью – он умирал от рака. Скончался писатель и философ 30 мая 1778 года.

   3. Проблематика философии Просвещения в воззрениях Ф. Вольтера и  Ж.-Ж. Руссо.

   Несомненно, виднейшим мыслителем французского Просвещения является Франсуа Мари Аруэ Вольтер. Он был типичным представителем высших слоев «третьего сословия» — рождающейся буржуазии. Как мыслитель и идеолог этого класса, он резко - критически выступал против надстройки феодального общества — феодальной идеологии, интегральным элементом которой была религия. Вольтер не приходит к идее о необходимости ликвидации религии, он требует лишь религиозной свободы. И в этом отношении он был последовательным представителем своего класса.

     Источниками религии являются, по его представлениям, невежество, фанатизм и обман. Весьма популярной в свое время была идея Вольтера о том, что религия возникла тогда, когда встретились мошенник и глупец. Вольтер не вскрыл, и не мог полностью вскрыть, гносеологических и социальных корней возникновения религии. Однако его критика клерикализма и религии сыграла выдающуюся роль.

      Вольтер находился под сильным влиянием идей Локка, Ньютона. Органическую часть его философских воззрений образует и критическая переоценка философии Декарта и Лейбница. Философия представляется ему не только собранием поучений, догм, взглядов или логически строгой системой, она является, прежде всего, великим орудием разума в борьбе против неразумного, отживающего устройства общества.    Никто до него — не выступает в философии так открыто и партийно.

         Вольтер весьма высоко оценивает заслуги английских философов, в частности Бэкона и Гоббса. «Новый Органон» Бэкона он определяет как труд, который можно использовать в качестве лесов при строительстве новой философии. Эмпиризм английской философии настолько повлиял на Вольтера, что на переломе 20—30-х годов (в то время, когда он пишет первую серию философских работ: «Философские письма»  и «Основы философии Ньютона») считает его единственным методом познания, при помощи которого можно достичь истины. С этих позиций он некоторое время недооценивает декартовский рационализм, отвергает, в частности, Декартову теорию врожденных идей, противопоставляя ей тезис Локка о том, что человеческая душа — это неисписанный лист.

    Однако критическое отрицание спекулятивного характера философии Лейбница и Декарта не было исходным пунктом собственного философского мышления Вольтера. Он отвергал также и субъективно-идеалистическую интерпретацию английского сенсуализма. Вольтер стремится к разрешению проблемы познавательного значения опыта и его отношения к теоретическому мышлению на более или менее материалистических основах.

     В философии Вольтера большую роль играет вопрос активности субъекта. Подчеркивание Вольтером динамичности и активности поведения субъекта значительно обогатило философию Нового времени.     Вольтер понимал человека как существо общественное, общественность которого состоит в том, что он живет среди других общественных людей.

       В философских трудах Вольтер выражает и одно из основных требований восходящей буржуазии — равенство людей. Однако в отличие, например, от Руссо он понимает равенство людей лишь как равенство политическое, равенство перед законом и правом. Социальное и имущественное неравенство он считал предпосылкой сохранения общественного равновесия и нормального развития общества. Если Руссо в работе «О причинах неравенства» выступил против частной собственности и требовал ее уничтожения, то Вольтер это требование с присущей ему иронией высмеял.

    Свободу человека Вольтер также понимал лишь в чисто абстрактном правовом и политическом смысле. Свобода является, по его представлениям, прежде всего свободой воли, и эту свободу воли он понимает чисто индетерминистски. В позднейших философских трудах («Философском словаре») Вольтер, однако, видимо под влиянием ньютоновского понятия детерминизма, отходит от индетерминистских взглядов. Вопрос о понимании Вольтером детерминизма решительно нельзя отождествлять с детерминизмом механистических материалистов. Человек, отвергающий всеобщую закономерность, индетерминистски понимающий свободу воли, слишком бы отклонился от порядка целесообразно устроенного мира, и поэтому Вольтер ограничивает свободу человеческой воли определяющим принципом этого мирового порядка. Тем самым, однако, он весьма близко подходит к теологии, против которой в стихотворении «О гибели Лиссабона» он так решительно выступает.

  Человек, его свобода, свобода человеческой воли, устройство общества — это те вопросы, которые в то время обсуждались не только в философских дискуссиях, но и в практической каждодневной политике. И Вольтер в своих заметках о реформе общества склоняется к иллюзии об «образованном правителе». Однако в более позднее время он от этого идеала отходит.

     Если Вольтер был представителем высших слоев «третьего сословия», то Жан Жал Руссо (1712— 1778) — представителем самых низших слоев.