Даосизм и алхимия в традиционном Китае

Сам подход Вэй Бо-яна вполне рационален, однако "сродствовидов" определялось на основе традиционного классификационизмаи  нумерологии. К тому же, функционально  заменяя представлениео причинности, учение о "тун лэй" никоим образом  не могло способствовать ее формированию.

Здесь же следует указать на концепцию  гомоморфности(подобия) микро- и макрокосма, особенно важную для "внутренней"алхимии и связанное с ней представление о возможности моделирования универсума и управлении созданной моделью. В этом отношении китайская алхимия типологически близка таким явлениям китайской культуры как садово-парковое искусство и создание миниатюрных пейзажей в особенности, и пейзажная живопись: все эти культурные феномены объединяет стремление к конструированию микрокосма, причем микрокосма совершенного.

Казалось  бы, что в алхимии, в отличие  от искусства, господствует прагматическое и утилитарное отношение к  созданной модели универсума. Однако это не совсем так, поскольку, как будет показано ниже, в алхимии получило достаточно широкое распространение представление о том, что уже само созерцание космического процесса в алхимическом рукотворном космосе поднимает адепта по ступеням совершенства и ведет к одухотворению и обретению бессмертия (о китайской концепции гомоморфности макро- и микрокосма см.: 13, с.189-190).

К специфически алхимическим представлениям относится и признание тезиса о возможности искусствено ускорять процесс трансмутации (совершающийся согласно алхимии и в природе) через нагревание. Отсюда значительное внимание к огню и его роли в ходе сжимания временных циклов алхимического микрокосма. Во "внутренней" алхимии учение о "периоде нагревания огнем" (хо хоу) превратилось в теорию применения дыхательных упражнений (по аналогии с кузнечными мехами) в ходе психофизиологического тренинга "нэй дань".

Обращаясь к общеметодологическим основаниям алхимии как части традиционной китайской науки, следует сразу  же сказать, что роль таковых играла нумерология. А следовательно, алхимия как часть традиционного природознания оказывалась основанной на комплексе представлений и связанных с ними операций по классификациям, упорядочиванию материала и т.д., восходящих исходно к логико-ритуальной деятельности (см.14), что способствовало дополнительной идеологизации алхимии.

Интересно, что нумерологическая методология  достаточно рано стала в алхимии  объектом теоретической рефлексии  и фактом самосознания самой традиции. Об этом свидетельствует появление  таких текстов, как "Цань тун ци" (II или Х в. - подробнее ниже), "У  чжэнь пянь" ("Главы о прозрении  истины") Чжан Бо-дуаня (XI в.) и др.

Нумерологическая  методология алхимии представлена в этих текстах в своем концентрированном  выражении - как теории "Канона Перемен" (Чжоу и", "И цзин"). Весь алхимический процесс описывался через определенные операции с триграммами (гуа), гексаграммами  и их чертами (яо). Так, например, согласно даосскому учению тело бессмертного состоит из чистой пневмы Ян. Ее создание поэтому может быть описано через операции с триграммами "кань" (вода) и "ли" (огонь), символизирующими "апостериорные" (хоу тянь) пневмы Инь и Ян: триграмма "кань" соответствовала "Ян" первостихии "дерево" (средняя черта - Ян появившееся в глубинах Инь), а триграмма "ли" - Инь "металла" (аналогичная символика). Создание "бессмертного зародыша" (сянь тай) описывалось через "обмен" этих триграмм средними чертами. В результате триграмма "кань", получив недостающую ей среднюю прерывистую черту становилась триграммой "кунь" ( земля), состоящей из одного инь, и отбрасывалась, а триграмма "ли" обогащалась третьей непрерывной линией, превращаясь в триграмму "нянь" ( небо), символизирующую чистое "априорное" Ян первостихии огня нового бессмертного тела адепта.

Подобного рода ицзиновский инструментарий, возникнув  в традиции "внешней" алхимии, получил особое развитие во "внутренней"; возможно, это связано с тем, что  расцвет "нэй дань" пришелся на Х1-Х11 в., когда шла интенсивная  осознанная разработка нумерологическрй проблематики в неоконфуцианстве.

Важным  представляется тот факт, что нумерология  в алхимии выступала методологией в чистом виде, минимально связанной  с алхимической эмпирией: например, "Цань тун ци" выступал как описание инструментария и методологии как "внутренней", так и "внешней" алхимии, что иногда ставило в  затруднение комментаторов (см. 1, с.12, комментарий: "Здесь говорится о "внутренней" алхимии, но, вместе с тем, утверждается, что эликсир кладут в рот. Непонятно, каков смысл этого"). Эта же асбтрагированность трактата от алхимической практики, методологию которой он представлял, позволила даже Чжу Си (1130- 1200 гг.) издать и отчасти прокомментировать этот текст как сочинение по доктрине "Чжоу и".

Проиллюстрируем нумерологичность алхимической методологии  еще одним примером из "У чжэнь пянь" Чжан Бодуаня: "Три, пять и один - всего три знака. Просветленные древности и современности редко понимали их сущность. Три на востоке, на юге два - всего будет пять. Соединились три семьи, и зачато дитя. Дитя - это Одно, объемлющее истинную пневму. За десять месяцев зародыш созреет и вступит в совершенную основу" (5, 1 часть, стих 14).

Три, пять и один здесь - "творящая триада" (сан цай), "пять первостихий" и "единая пневма" (и ци), впоследствии образующая и пятерицу, и триаду. Три, кроме того, символическое число  стихии дерева, за два - число стихии огня, соответственно незрелое ян "хоу  тянь" и зрелое "априорное" ян (сянь тянь). Их сумма (сила ян-ци вообще) равна пяти. Но пять - число стихии "почва" (земля; единение инь и  ян, центр). Дереву же и огню соответствуют  восток и юг.

Один - число стихии воды (зрелое инь, север), четыре - стихии металла (зарождающееся  инь "хоу тянь", запад). Их сумма  опять-таки дает число "почвы" - пять. Таким образом получаются "три семьи" (саньцзя), "три пятерки" (сань у; см.: 10): сумма ян-ци, сумма инь-ци и их гармония - "почва". Знаки "у цзи" - еще одно название "почвы" как центральные циклические знаки десятеричного и двенадцатеричного набора; ими же обозначаются те восемнадцать дней в году, когда по традиционному китайскому календарю господствует стихия "почва".

В процессе "внутренней" алхимии эти "три  семьи" соединяются, став триединой  пневмой бессмертного зародыша ("истинная пневма, чжэнь ци). Создевание зародыша уподобляется Чжан Бо-дуанем созреванию плода в материнском лоне - отсюда и упоминание о десяти лунных месяцах "беременности".

В результате соотношение 3:5 стало рассматриваться  в алхимии как ключ к "тайным" методам обретения бессмертия: оно  определяет ритм дыхания при упражнении "тай хэ" ("великая гармония") и цикл увеличения или уменьшения огня в процессе нагревания эликсира.

Интересно, что нумерологический подход отразился  и в самой структуре текстов  по методологии алхимии: они часто  содержат нумерологически значимое число стихов, строк; отдельные иероглифы  употребляются в определенной позиции  и т.д. (подробнее см.: 18; 19, с.241).

С проблемой  нумерологии как методологии  алхимии тесно связано и использование  календарной символики: поскольку  алхимический цикл соотносился (моделировал) с природными циклами, то - естественно  его уподобление году, а его  отдельных фаз - месяцам и сезонам, в свою очередь соотносимым с  графическими символами "Канона перемен". Рассмотрим, например, происхождение  числа 4320 - количество лет, необходимых  для "естественного" созревания эликсира, которому в химическом процессе приравнивается редуцированный год - 360 дней. В качестве источника используем алхимический раздел "Юнь цзи ци цянь" (цзяюнь 70). Логика текста такова: в году 360 дней в месяце 360 часов (китайский час, "стража", равен двум европейским); вместе с тем, в каждом месяце, состоящем  из 30-ти дней и 360 часов,можно каждый день разделить надвое: на дневное и ночное время. Это дает число 60, соответствующее числу гексаграмм (за вычетом четырех фундаментальных и порождающих - субстанциальных, ти: цянь и кунь, и функциональных, юн: ли и кань), 360 черт этих гексаграмм (60х6).

Далее, в пяти днях 60 часов, что уподобляет эту "пятидневку" месяцу с его 60-тыо днями и ночами. Месяцу же по тем же причинам подобны и два  с половиной дня с их 30-тью  часами (по числу дней в месяце). Каждый день и каждая ночь соответствуют  одной гексаграмме, 360 совокупных черт которых являют образ года, представляющего собой, таким образом, полный цикл гексаграмм. И наконец, 15 дней месяца (от новолуния до полнолуния и наоборот) соответствуют половине часов в двух с половиной сутках (т.е. 15-ти). Эта цепь соответствий переносится далее на циклические знаки. В результате получается, что год начинается с гексаграммы "фу" (первая, нижняя, черта ян, остальные - инь), его середина соответствует - "янь" (все черты - ян), вторая половина (с солнцестояния летом) начинается с гексаграммы "гоу" (первая черта инь, остальные - ян) и заканчивается перед зимним солнцестоянием гексаграммой "кунь" (все черты - инь). Остальные гексаграммы располагаются в промежутках между этими. За время года солнце проходит через двенадцать зодиакальных созвездий, соотносимых с циклическими знаками, гексаграммами, их чертами и т.д. С 360-тью чертами гексаграмм соотносятся и 360 градусов небосвода. И это число (360) объявляется "числом превращений Неба и Земли, рождения и формирования всего сущего" (тянь ди бянь хуа, вань у шэн чэн чжи шу). Но в 360-ти днях года содержится 4320 часов. При уподоблении каждого часа году получается 4320 лет - полный круговорот пневмы ци в универсуме. В алхимической же модели мира процесс сжимается до 4320 часов, т.е. до года. Но и этот год может интерпретироваться символически как один алхимический цикл (реально занимаемое им при этом время может игнорироваться), различные фазы которого будут приравниваться к месяцам, двум с половиной суткам, пятнадцати дням до и после полнолуния (в свою очередь истолковываемому алхимически) и т.д., а все это в свою очередь описывается в терминах гексаграмм и их черт.

Во "внутренней" алхимии та же самая календарная  символика переносится на циркуляцию ци в микрокосме организма в процессе практики "нэй дань". Обратимся  вновь к "У чжэнь пянь" (стих 18-й второй части или 34 при сквозной нумерации): "Только лишь половина диска  луны озарила весь горизонт, сразу  же слышен отчетливо стал стон дракона  и тигра свист. Как прекрасно  в этот чудесный час усердно свершать два к восьми". Тогда в одночасье  в стражу "чэнь" созданье внутреннего  эликсира завершится".

Согласно  традиционному китайскому календарю, в каждом месяце выделялось два периода  по восемь дней в каждом, так называемые "сянь" (доел. "тетива лука", имеется в виду форма лунного серпа). Это первые и последние восемь дней месяца. Первый имеет природу ян (луна растет), второй - инь. Между двумя "сянь" находится промежуток, когда луна имеет вид половины полного диска (или близкий к нему)Он соотносится с временем равновесия, гармонии инь и ян (ср. там же, стих 29/45: "В пятнадцатый день восьмого месяца жаба (т.е. луна - Е.Т.) вверху ярко сияет"). 

Следовательно, в первой строке четверостишия Чжан Бодуань указывает, что эликсир  следует выплавлять только при полном равновесии инь и ян: самка - тигр (инь-ци) зовет самца - дракона (ян-ци) и он тоже отвечает ей призывным  криком. Третья строка конкретизирует эту тему, говоря о соотношении 2:8 (количество лянов, унций, в китайском  фунте, цзине; важный алхимико-нумерологический символ). Здесь это и дважды взятые по восемь "унции" (8 частей ян и 8 частей инь), составляющие "фунт" (целую  единицу) эликсира и два "сянь" (8 дней ян и 8 дней инь). Общий смысл строки: пневмы инь и ян, необходимые для рождения "бессмертного зародыша" должны быть взяты в равной пропорции, они равно важны для алхимика. Последняя строка завершает тему, заверяя адепта в успехе. Срок, указанный здесь - стража "чэнь" (7-9 часов утра), равно как и пятый месяц года,имеет также символический смысл: это время роста ян, его возмужание. Поэтому оно и выбрано Чжан Бо-дуанем для обозначения родившегося от соединения пневм зародыша будущего бессмертного тела, состоящего однако только из ян-ци. Образ двух "сянь" присутствовал, впрочем, уже у Вэй Бо-яна (1, с.16).

Рассмотрим  еще более красноречивый стих 29/45. Он гласит: "В пятнадцатый  день восьмой луны жаба вверху сияет. Это поистине время расцвета и  полноты семени металла. Когда возникает  одна линия ян, вновь к жизни  придет "возвращение". Тогда не медли и не тяни: время огня наступило".

Данное  четверостишие, как и большинство  стихов "Глав о прозрении истины" может (и должно) восприниматься на двух отличных, но связанных между  собой уровнях. Казалось бы, четверостишие  описывает определенные изменения  в природе и полностью связано  с внешним миром. Но последняя  строка показывает, что предшествовавшие три строки следует понимать аллегорически.

Проанализируем  первый, аллегорический уровень стиха. В 15-й день 8-го месяца по лунному  календарю происходит традиционный китайский праздник "чжун цю" - "середина осени". Понятно, что  этот праздник, приходящийся на полнолуние, связан с луной, о чем и говорится  в стихе (жаба - традиционный эпитет луны). Стихия, соответствующая осени, - металл.

В 15-й  день 8-го месяца стихия металла обретает максимальное развитие. Но праздник "середина осени" - преддверие 9-го месяца, который  обозначается гексаграммой с единственной сильной чертой. Т.е. это время  угасания ян, его минимального присутствия  в природе и одновременного залога того, что в день зимнего солнцестояния  ситуация полностью изменится: вновь  гексаграмма этого момента будет  состоять из пяти слабых и одной  сильной черты, но это уже будет  нижняя, первая черта, признак начала роста ян.