Человек в поисках смысла жизни

     Отсутствие  объективного смысла жизни вызывает у людей, и прежде всего у образованной части общества, потребность найти  субъективные смыслы, которые бы служили  мировоззренческой опорой для обеспечения достойной человеческой жизни, отличной от животного существования. Реализацией этой потребности традиционно занимается философия. Интенсивный поиск смысла жизни начинается в послекантовский период. Его осуществляют представители баденской школы неокантианства – Виндельбант и Риккерт. Отталкиваясь от Канта и Лотце, они создали новый раздел философии – аксиологию, как учение об общезначимых ценностях, имеющих непреходящее, вневременное значение. В XX веке появляются работы, специально посвящённые субъективному смыслу жизни (Е.Н.Трубецкой, С.Франк, В.Франкл и др.)

     В настоящее время под ценностью  понимается то, что чувства и разум  людей диктуют признать стоящим  над всем и к чему можно стремиться, созерцать, относиться с уважением, признанием, почтением. К ценностям высшего порядка относятся истина, добро, красота, свобода, мудрость (философия) и др., словом, все духовные идеалы и принципы интеллигибельного мира. К ценностям второго порядка относятся вещи и предметы, создаваемые для удовлетворения материальных потребностей.

     Духовные  ценности притягивают к себе внимание человека поднявшегося до уровня личности. Он относится к ним с уважением, признанием, почтением. Вещные ценности притягивают к себе внимание человека массы, и он относится к ним  с не меньшим почтением, чем личность к духовным. Оба ряда ценностей становятся двумя полюсами ценностного отношения к миру. Они, каждый по своему, определяют нравственные поступки людей по всему диапазону их взаимоотношений, по всем ключевым точкам, где расходятся их интересы.

     Духовные  ценности качественно отличаются от материальных.

     Во-первых - Человек отличается от любых других существ наличием абстрактных идеалов и принципов, создаваемых разумом, что делает его собственно человеком, а не просто живым существом. Материальная обеспеченность, даже самая высокая, сама по себе не делает человека духовным. Она создаёт лишь предпосылки для развития духа. Вещи, предметы выполняют в этом отношении только служебную роль.

     Во-вторых - Духовные ценности не содержат в себе корысти и следовательно не вызывают нравственных коллизий и не ведут к правовым нарушениям. Личность стремится к ним ради них самих, а не ради чисто материального интереса, выгоды или чувственного удовольствия.

     В-третьих - Духовные ценности являются источником и основой нравственных, правовых, эстетических и других норм, упорядочающих социальную жизнь общества. Вещные ценности не создают упорядочающих норм, а скорее подрывают их, поскольку вызывают корыстные побуждения.

     В-четвёртых - Духовные ценности облагораживают практическую деятельность человека. Без априорных идей практика становится деляческой, нацеленной на ежедневное выживание. То же самое можно сказать о нравственном поведении, вырастающим из чувственных позывов и эмпирических побуждений (мелочный расчёт на выгоду, страх перед наказанием, надежда на вознаграждение и пр.). Такое поведение, когда оно не защищено априорными идеалами свободы и долга, нестабильно, непредсказуемо, ущербно. Безнравственные поступки – проявление несвободы, в которой пребывает человек массы далекий от высших проявлений духовной культуры.

     Ограничимся этими различиями. Их достаточно, чтобы  сделать вывод по вопросу о  смысле жизни. Смысл жизни в своем высшем проявлении заключается в обретении внутренней свободы, которая открывает дорогу к освоению духовного богатства, создаваемого учёными, философами, художниками, композиторами, поэтами и писателями. Мировая духовная культура – это безбрежный океан мысли. Освоить всю культуру не под силу не только рядовой личности, но и незаурядной. Освоить какую-то часть или фрагмент большой культуры и наполнить ею собственное сознание, а если удастся, то и приумножить ее – вот задача, осуществить которую может каждая мыслящая личность.

     У молодого человека, вступающего в  пору социальной зрелости, может закрасться сомнение относительно целесообразности интеллектуальной жизни. Он задаст себе вопрос: «Что дает такой смысл жизни, ради чего нужно подниматься по крутой лестнице на верхние этажи высокой культуры, затрачивая огромные усилия, напрягая волю и лишая себя чувственных радостей? Тем более, что такой смысл не гарантирует высокой материальной обеспеченности, не продлевает жизнь, не избавляет от повседневных забот и разного рода невзгод, в том числе и практических». У него появляется искушение прожить жизнь полегче, не обременяя себя метафизическими раздумьями.

     Такой настрой мысли не делает чести  образованному волевому человеку. Легкая жизнь - дорога заканчивающаяся тупиком. Она не даёт возможности выбраться из трясины повседневности, анонимного, неодушевлённого существования, в рамках которого воспроизводятся день ото дня одни и те же чувства и действия. Даже если он чуточку прозреет и попытается прервать убогость своего существования, то, будучи лишенный высоких идеалов, делать это будет на чувственном уровне (пьянки, гулянки, любовные приключения и пр.). Но рано или поздно, скорее на старости лет, вынужден будет признать, что жизнь прошла впустую, за зря. Ничего не сделано существенного, ни для себя, ни для близких.

     Миллионы  людей, вереницей отверженных проходят по жизни, не поняв, зачем жили и на что надеялись. Кто они? Это те, кто живёт материальными надеждами и заботами. Эту популяцию образует не только малообеспеченные (их стремление к достатку вполне оправдано, но не знает предела), но и «люди успеха», которые превращают бизнес в самоцель, в средство умножения своих миллионов и миллиардов.

       Что же выгадает человек, обретая несметные богатства, если он при этом жертвует лучшей частью себя, благородными чертами своей личности?

     Человек, который считает, что счёт в банке гарантирует ему счастливую жизнь, пожнёт разочарование… 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Глава 3. Смысл жизни в контексте временного и вечного 

     Задумываясь над своим существованием, бытием в мире, человек ставит вопрос о  ценности, наполненности, смысле жизни, о своем предназначении, призвании, цели. Эти очень близкие по своей  сути вопросы в индивидуальной жизни приобретают оторванное друг от друга звучание, а ответы на них нередко рассматриваются как взаимозаменяемые.

     Наиболее  часто задают первые два вопроса. Как бы оценивая прожитое, человек делает свое заключение: «Жить стоит, жизнь интересна, она насыщена разными событиями, которые удивляют, огорчают, радуют – в этом ее ценность. Вокруг происходит нечто новое, необыкновенное, я могу быть и участником и творцом событий, свидетелем творческих успехов других; я выполняю различные роли, получаю удовольствие от общения с людьми, испытываю взлеты и падения, переживаю успех и неудачу, я живу, моя жизнь наполнена и она значима для меня». Подчас именно эти рассуждения и принимаются на обыденном уровне, как ответ на вопрос о смысле жизни. Обыденный уровень мировоззрения тем и значим, что он призван анализировать конкретные житейские ситуации. И житейская мудрость подсказывает, что рассуждать о смысле жизни, как это делают философы, пытаясь найти ответ на вечные, неразрешимые проблемы, – значит обрекать себя на духовные страдания, сомнения в своей благополучности, благоустроенности. В этом отношении житейская мудрость защищает человека от терзаний совести, от всевозможных духовных метаний, деликатно подготавливая к ответу на еще один ряд животрепещущих вопросов: «Каково мое предназначение? Оправдано ли отсутствие в моей жизни высокой цели? Отведенное мне жизнью место соответствует ли моим задаткам?» Ответ в данном случае тривиален: «Неважно, каким видом деятельности ты занимаешься, твое положение в обществе, семье абсолютно ничего не значат, важно лишь то, как справляешься ты с кругом своих обязанностей. Ты не хуже и не лучше других, и не имеет значения, сам ли ты выбрал это место или тебя вынудили обстоятельства?» Здравый рассудок подсказывает: «Главное не останавливаться, не задумываться над смыслом всего происходящего. Осмыслить сиюминутный модус жизни вполне достаточно, чтобы выполнить очерченный тебе круг обязанностей».

     Для человека, порабощенного суетой повседневности, найти смысл своего существования – задача нелегкая, почти невозможная, т.к. каждая попытка соотнести временные модусы жизни убеждает в бессмысленности последней. В прошлом – молодость и тщеславные устремления, благие порывы к самореализации и благородные цели; в будущем – наиболее определенным является факт смерти; смысл имеет только настоящее с его повседневными заботами и маленькими радостями выходного дня. Именно в настоящем земные человеческие желания и удовольствия.

     На  вопрос о смысле жизни обычно отвечают: «Смысл в том, чтобы стать счастливым».  И для «сиюминутного» человека данный ответ всему, чтобы он ни делал, придает глобальный смысл: «Я хочу быть счастливым и чтобы дети мои были счастливы, чтобы мы ни в чем не нуждались и все наши желания были удовлетворены, ради этого можно снести и любую нелепость повседневного, лишь бы был праздник выходного дня».  В философской среде такая установка на счастье была неоднократно раскритикована, в том числе и самим инициатором этих идей, Эпикуром. Он, чтобы счастье сделать более достижимым, советовал планку желаемого опустить до минимума необходимого.

     Но  в данном случае речь идет об индивиде, для которого философия является мудростью, оторванной от реальной жизни и скорее, создающая надуманные проблемы, нежели помогающая разрешить насущные. Поэтому он вряд ли согласится с мыслью В. Франкла, что «человек, который отчаянно рвется к ощущению счастья, таким образом, отрезает себе к нему дорогу. Поэтому и мы вслед за этим индивидом вернемся к его повседневным проблемам. А суть их такова, что, напряженно работая в течение недели, всей своей энергией стремясь к ощущению радости выходного дня, маленького счастья в кругу семьи или друзей, к обретению материального благополучия или весомого общественного положения в тот момент, когда все это становится действительным, человек оказывается охваченным ощущением пустоты и бессодержательности собственной жизни. День свободный от дел заставляет осознать ужас внутреннего опустошения. Ситуация вдвойне трагична, потому что наиболее остро опустошение переживается, когда «успех» в делах отодвигает иллюзию счастья в бесконечно удаленную перспективу. И чтобы спастись от этой внутренней драмы, человек стремится либо переориентировать свой ужас во вне, видя в других причину своей неудовлетворенности жизнью, либо забыться, т.е. на время уйти от проблем в мир грез телевизионных, наркотических, алкогольных, каких-либо чувственных или зрелищных наслаждений.

     В. Франкл предлагает целый ряд конструктивных идей, помогающих человеку преодолеть так называемый «психоз выходного дня» и обрести смысл жизни. На наш взгляд, В. Франкл не столько отвечает на вопрос о смысле жизни, сколько помогает осмыслить процесс индивидуального существования во времени. С помощью логотерапии он заставляет своих пациентов осознать, что необходимо совершить определенные интеллектуальные и нравственные усилия, чтобы в бессмысленный, порабощающий человека поток времени внести те или иные смыслы. Несомненно, что эти смыслы всегда индивидуальны, ситуативны, будут зависеть от духовных запросов, наличия совести и меры ответственности размышляющего индивида. Их вариативный ряд столь разнообразен, что они могут удовлетворить запросы как интеллектуально одаренной, творческой личности, так и среднестатистического индивида, чья «маленькая жизнь» по значимости не уступает жизни «выдающегося» человека, который может плохо справляться со своими обязанностями. Логотерапия, несомненно, помогает личности преодолеть кризисные ситуации, не разочароваться в жизни и до последнего вздоха сохранить желание жить, не забивая себе голову поиском возвышенных целей и смыслов. Возможно, что современному человеку действительно нет необходимости искать эти трансцедентные смыслы и руководствоваться здравым, повседневным смыслом вполне достаточно.

     Человечество  всегда располагало конкретным набором трансцедентных целей и смыслов предопределенных либо божественным промыслом, либо общественно-историческим развитием. Эти традиционные смыслы были раскритикованы в философии жизни и в экзистенциализме еще на границе XIX-XX веков, а к середине нашего столетия эта критика получила массовое признание. Сегодня мы повсеместно сталкиваемся с тем, что символы откровения потеряли свое прежнее значение, также как и не оправдала себя вера в общественно-исторический прогресс и социализм. Разрушения, насилие, гибель людей во время гражданских и мировых войн убедительно показали, что исторические цели не стоят того, чтобы ради них отдавать жизнь на заклание. Поэтому вполне закономерно, что осознание смысла жизни современным человеком всецело зависит от его умения прислушаться к своему восприятию окружающего, от способности действовать в соответствии с подлинным складом своего духа и от умения отвечать за совершаемые им поступки. Согласно экзистенциализму, каждая личность неповторима, она сама свободно конструирует свою судьбу, согласно своей воли, в соответствие со своим порывом к самореализации и тем самым берет на себя и всю меру ответственности за все программы, в которых принимает участие. Но ответственность – это как раз то, что человека больше всего пугает. Ф.М. Достоевский в «Легенде о Великом инквизиторе» убедительно показал, что именно страх персональной ответственности заставляет человека отказаться от свободы самостоятельно конструировать свою судьбу, не руководствуясь общим сценарием толпы или авторитетом всеведающего лидера. Такому индивиду только и остается в бессмысленный временной поток своей жизни вносить те или иные бытийные смыслы, подгоняемые под конкретные жизненные ситуации. Такой человек не является хозяином отпущенного ему жизнью времени. Он как бы живет в двух измерениях: одно – временность его существования, последовательность конкретных событий, второе – это реальное историческое время, в которое он имел несчастье родиться. При этом время жизнедеятельности конкретного индивида всецело подчинено времени историческому или времени сакральному и только в этом случае наделяется определенным смыслом и обретает значимость.