Биоэтика: предмет и содержание

Содержание 
 

1. Предмет биоэтики                                                 стр.2
2. Содержание биоэтики                                           стр. 9
3. Список литературы                                                 стр. 18

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1. Предмет биоэтики

 
 
 
 

Биоэ́тика (от др.-греч. βιός — жизнь и ἠθική — этика, наука о нравственности) — учение о нравственной стороне деятельности человека в медицине и биологии.

Предпосылки возникновения биоэтики.

Экологическое движение.

Научно-технический  прогресс представляет собой не только источник цивилизационных благ, но и зачастую угрожает существованию  человека, разрушая природную среду  его обитания. Исторически первой и наиболее существенной предпосылкой формирования биоэтики является идеология экологического движения, которое возникает как ответ на угрозу для физического (природного) благополучия человека. Влияние экологического мышления на сферу биомедицины особенно усилилось после талидамидовой катастрофы 1966 (рождение детей без конечностей у матерей, принимавших во время беременности лекарственное средство талидамид в качестве снотворного). Эта трагедия способствовала радикальному изменению структуры взаимоотношений между наукой и практической медициной. Целью биомедицинской науки стала не только разработка новых терапевтически эффективных лекарственных средств или медицинских технологий, но и предотвращение их побочных негативных воздействий. Достижению последней цели уделяется не меньше, а подчас и значительно больше времени и средств. В результате, резко возросло время между синтезом новой терапевтически активной субстанции и началом ее клинического использования. Если в начале 60-х оно составляло несколько недель, то в начале 80-х подскочило до 10 лет. Одновременно цена разработки увеличилась в 20 и более раз. Безопасность, т.е. предотвращение негативных эффектов действия лекарства, превратилась в одно из быстро развивающихся направлений развития медицинской науки.

Термин «биоэтика» был первоначально предложен  американским врачом Ван Ренсселером  Поттером (Van Rensselaer Potter) в книге  Биоэтика: мост в будущее (1971) именно для обозначения особого варианта экологической этики. Основная идея Поттера сводилась к необходимости объединения усилий гуманитарных и биологических наук для решения проблем сохранения жизни на земле, учета долгосрочных последствий научно-технического прогресса (особенно в области биомедицинских технологий).

Однако случилось  так, что термин «биоэтика» в научной  и учебной литературе стал чаще использоваться в значении, которое придал ему  примерно в то же время американский акушер и эмбриолог Андре Хеллегерс (Hellegers). Хеллегерс использовал термин «биоэтика» для обозначения междисциплинарных  исследований моральных проблем  биомедицины, прежде всего связанных  с необходимостью защиты достоинства  и прав пациентов. Это значение появляется неслучайно. Оно обусловлено влиянием на формирование биоэтики идеологии  правозащитного движения, получившей всеобщее признание в 60-х годах.

Правозащитное движение.

Правозащитное движение можно рассматривать как  вторую, весьма существенную культурную предпосылку формирования биоэтики. Если экологическое движение возникает  в ответ на угрозу для физического (природного) благополучия человека, то биоэтика начинает бурно развиваться  в результате открытия угрозы для  моральной идентичности человека со стороны технологического прогресса  в области биомедицины. Дело в  том, что человек в биомедицине  выступает и как главная цель, и как неизбежное «средство» научного изучения. Для ученого-врача каждый человек существует как бы в двух, не всегда связанных друг с другом, обличиях. С одной стороны, перед  ним человек как представитель  «человечества в целом», а с  другой – конкретный индивид со своими собственными интересами, которые  не всегда сопрягаются с общечеловеческими. До начала 60-х медицинское сообщество придерживалось той точки зрения, что во имя блага «человечества» можно почти всегда пожертвовать благом отдельного человека. Достаточно перечесть Записки врача В.В.Вересаева, чтобы понять как легко пациенты превращаются в «лабораторных животных» без всякого согласия и без всякой компенсации за ущерб, нанесенный их здоровью.

Аналогичным образом  дело обстояло во всем мире. Во Франции  проституток в исследовательских  целях умышленно заражали венерическими  болезнями, в США создавались  «контрольные» группы для изучения естественного (без лечения) течения  сифилиса. В 50-х годах американские военные медики у себя в стране рассеивали над небольшими городками  радиоактивные аэрозоли для исследования динамики накопления радионуклидов  в окружающей среде, почве, организме  человека и домашних животных (Jay Katz The Regulation of Human Experimentation in the United States – A Personal Odyssey // IRB: A Review of Human Subject Research vol. 9, Number 1, pp.1–6). Можно привести десятки примеров подобного рода. Национальные интересы или интересы человечества в получении научных знаний всегда превалировали над интересом к сохранению здоровья конкретных отдельных лиц. Отнюдь не безгрешны в этом отношении и советские ученые. Рутиной отечественной биомедицинской науки являются ненужные с клинической точки зрения для данного пациента, но полезные с научной – заборы крови, пункции, биопсии, рентгеноконтрастные исследования, функциональные пробы и т.д. Все это традиционно делалось и подчас делается сейчас без осознанного согласия пациентов и испытуемых. Интересы индивида приносятся в жертву интересам науки и «человечества». Этот болезненный парадокс невозможно решить механически. Наука приносит пользу человечеству, но при этом требует принести в жертву отдельных людей.

В результате бурных общественных дебатов 60-х годов 20 века, захвативших США и Западную Европу, произошло осознание того, что  человеческое тело не только «объект» научного исследования или терапевтического действия, но также «плоть» конкретного  человека – ее собственника. Поэтому  никто не имеет права совершать  научные исследования или осуществлять терапевтические действия без разрешения самого испытуемого или самого пациента. Именно в этих дебатах был сформулирован  центральный для биоэтики принцип «автономии личности» пациента, обосновывающий право каждого человека участвовать в качестве самостоятельного субъекта в принятии касающихся лично его жизненно важных медицинских решений. Одновременно было выработано важнейшее биоэтическое правило «добровольного информированного согласия», которое на практике призвано обеспечить реализацию принципа автономии личности пациента. Оно гласит: ни научное исследование, ни терапевтическое вмешательство не могут производиться без добровольного согласия пациента или испытуемого, которое им дается на основе адекватной информации о диагнозе и прогнозе заболевания, целях и методах предполагаемого вмешательства или исследования, возможных неблагоприятных побочных последствиях и т.д.

Хельсинкская  декларация Всемирной медицинской  ассоциации (ВМА) 1964 года дала первый международный  этический стандарт проведения научных  исследований на человеке, в основе которого лежал принцип автономии  личности пациентов и испытуемых. Публикация Хельсинкской декларации стимулировала  интенсивное теоретическое исследование этических проблем экспериментирования  на человеке, которое представляет собой одно из важнейших направлений  современной биоэтики. Результаты этой работы аккумулирует Хельсинкская декларация ВМА 2000 года, являющаяся современным  международно признанным стандартом проведения научных исследований на человеке. Существенное значение в этом стандарте  занимает требование независимой этической  экспертизы научных проектов специально создаваемыми исследовательскими этическими комитетами, которые работают на основе междисциплинарного подхода.

Понимание необходимости  междисциплинарного подхода в осмыслении и практическом решении проблем, порождаемых научно техническим прогрессом, можно рассматривать в качестве третьей идеологической предпосылки формирования биоэтики. 
 
 
 
 
 

Возникновение биоэтики.

Достижения научно-технического прогресса в биомедицине не только практически расширили возможности в области биомедицины, но и повлияли на традиционные представления о добре и зле, благе пациента, представления о начале и конце жизни человека, и соответственно, дали еще один дополнительный стимул развитию биоэтики.

По мнению американского  философа А.Джонсена (A.Jonsen) рождение биоэтики можно датировать 1961 – началом  публичных дискуссий вокруг деятельности этического комитета при Центре «Искусственная почка» в г.Сиетл, который занимался  отбором первых пациентов для  искусственного гемодиализа. Комитет  был прозван в прессе – «божественный», поскольку доступ к только что  появившимся (и поэтому бывшим в  ограниченном количестве) аппаратам искусственной почки означал для пациентов шанс выжить, тогда как те, кому комитетом было отказано в лечении, были фактически обречены на скорую смерть.

Создатели первого  этического комитета по сути совершили  фундаментальное «открытие». Традиционно  врачи решали вопросы жизни и  смерти у постели больного, считая себя единственно компетентными  в этом деле. В Сиетле возникло понимание, что распределение дефицитного  ресурса (доступа к аппарату искусственной  почки) – это не только медицинская, но и моральная проблема (в данном случае – проблема справедливости). Для ее корректного разрешения недостаточно только врачебных знаний и опыта. Однако в современном обществе, где  люди поклоняются разным богам, отдают предпочтение разным, постоянно спорящим друг с другом философским системам, нет общепризнанных «экспертов»  по разрешению моральных проблем.

Ответом на эту  сложную ситуацию стало создание этического комитета – совещательного органа при медицинском центре, на заседаниях которого медики, богословы, юристы, психологи, представители общественности совместно искали наиболее морально обоснованный подход к разрешению конкретных ситуаций. Кого подключить к аппарату – стареющую голливудскую звезду или подростка? Успешного бизнесмена или добропорядочную домохозяйку? Местного политика или богатого иностранца? На подобные вопросы не может быть дано универсального ответа. Каждый случай уникален, и, чтобы разобраться в  нем, необходимо принять в расчет и медицинские, и этические, и  психологические, и правовые, и финансовые и многие другие аспекты возникшей  ситуации, которые можно учесть только в совместном обсуждении.

В основе биоэтики лежат представления о недостаточности  одностороннего медицинского истолкования телесного благополучия как цели врачевания. Насущной необходимостью является междисциплинарный диалог медиков с представителями широкого круга гуманитарных наук и диалог с пациентами и представителями  общественности. Только так может  быть адекватно выражена и понята многоплановая природа человеческого  страдания и на этом основании  выработана современная регулятивная идея блага и как цели врачевания для отдельного индивида, и как  цели общественного здравоохранения  в целом. Первой исследовательской  организацией, начавшей систематическое  междисциплинарное обсуждение моральных  проблем современной медицины, стал созданный в 1969 врачем-психиатром Виллардом  Гейлином и философом Дэниэлом Кэллахеном «Хейстингский центр» (Institue of Society, Ethics and the Life Sciences). В 1971 был создан Институт этики Кеннеди (с 1979 года – часть  Джорджтаунского университета), который  создал первые образовательные курсы  для врачей, философов и представителей других специальностей.

Сложные биоэтические проблемы затрагивают многие стороны  развития современных сообществ. Поэтому  для их решения создан особого  рода социальный институт этических  комитетов, который представляет собой  многоуровневую сеть общественных, государственных  и международных организаций. Этические  комитеты существуют при научно-исследовательских  организациях и больницах, профессиональных объединениях (врачебных, сестринских, фармацевтических), государственных  органах, международных организациях (ЮНЕСКО, ВОЗ, Совет Европы и др.).

Существенную  роль в деятельности этих комитетов  играют представители общественности, связанные с правозащитным движением  различных групп пациентов. Роль общественности в развитии биоэтики отражена во многих законодательных  актах. Примером может служить Конвенция  Совета Европы О защите прав и достоинства человека в связи с использованием достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине (1996), первоначально называвшаяся Конвенция по биоэтике. 28 статья Конвенции формулирует требование, выражающее специфику биоэтического стиля мышления: «Стороны должны позаботиться о том, чтобы фундаментальные проблемы, связанные с прогрессом в области биологии и медицины (в особенности социально-экономические, этические и юридические аспекты) были подвергнуты широкому общественному обсуждению и стали предметом надлежащих консультаций...». Экспертное знание не отвергается (в этом смысл требования «надлежащих консультаций»), но уравнивается в правах с суждением «общественности».

Биоэтика дает интеллектуальное обоснование и  социальное оформление публичному процессу, в котором вырабатываются социально  признанные границы человеческого  существования. Вопрос о том, что  значит быть человеком, неслучайно является одним из центральных в академических  исследованиях. От его решения зависит  содержание моральной позиции в  конкретных ситуациях. К примеру, в  основе моральных конфликтов по проблеме аборта лежит не вопрос о праве  нарушать заповедь «Не убий!», но вопрос о том – признается или не признается оплодотворенная яйцеклетка, зародыш  или нерожденный плод в качестве «человека». Если признается, то право  на жизнь принадлежит ему в  полном объеме; если – нет, то он являются частью тела матери, которую можно  столь же просто изъять, как хирургически изымается из организма опухоль  или воспалившейся червеобразный  отросток. В ожесточенной интеллектуальной и политической публичной конфронтации вокруг признания или непризнания  нерожденных человеческих существ  в качестве «людей» формируется  социально признанная граница начала собственно человеческого существования, того момента, с которого нерожденное  существо, рассматривается уже не как часть женского тела, с которой  женщина вправе поступить по своему усмотрению, но как социально признанный субъект моральных отношений.