Биография Аристотеля

Все наши душевные способности и ощущения – воспоминание, желание, любовь – связаны с телом; разум свободен от всякого сообщения с ним и как бы снаружи, извне привходит в человека и сообщается ему. Все душевные способности постепенно развиваются друг из друга. Разум же не есть ступень развития душевной жизни, но совершенно самобытное, самостоятельное начало. Будучи в человеке или вне его, он везде тожествен себе, отличен от телесного (ἀπαθὴς); он есть чистая энергия (ἐνέργεια), чистая мысль – νόησις τοῦ νοουμένου, νόησις τῆς νοήσεως. Умопостигаемый мир есть единственное содержание разума, познающего начала всего сущего. Обладая этой способностью, человек приближается к Богу – в этом его богоподобие, соединение с Богом; наряду с животной душою в нем живет разум – начало общее, божественное.

Тем не менее Аристотель сознает, что человеческий разум хотя и способен к познанию истины, но развивается постепенно, в зависимости от чувственного опыта и от практической жизни, от желания и воли. Он ограничен, он развивается и в этом своем развитии переходит из потенциального состояния (δύναμις) в актуальное (ἐνέργεια). Как простая потенция или способность, человеческий разум отличается от деятельного, актуального разума (νοῦς ποιητικός); Аристотель определяет его как страдательный, пассивный разум (νοῦς παθητιχός), подверженный внешнему воздействию наших чувственных впечатлений и восприятий. Но из страдательного состояния наш ум переходит в деятельное состояние в самом акте познания: там, где я познаю действительно, там разум превращается в актуальный или действующий разум и как бы отожествляется с тем высшим, всеобщим и вечным разумом, который от века мыслит все мыслимое, обнимает все мыслимые формы вещей.Таким образом, с одной стороны, Аристотель признает восходящую лестницу развивающихся душевных способностей, по которой человек поднимается выше всего, с другой стороны, над этой лестницей стоит чистый разум – как вечная энергия, цель и вместе причина нашего развития и познания.

8. Анатомия Аристотеля

Когда Гиппократ умер, Аристотелю было примерно семь лет. Его имя заслуживает быть упомянутым непосредственно вслед за именем Гиппократа, ибо Аристотель и его учение об идеях, основанное на точном наблюдении природы, оказали большое влияние на развитие медицины. Из множества оставленных им трудов, — а их насчитывают по меньшей мере 400,—только малая часть касается медицины, но и они имеют большое значение. Уже его утверждение, что человеку свойственно питаться, размножаться, воспринимать окружающий мир, двигаться и мыслить, показывает, что Гиппократ исходил из данных наблюдения, из деятельности органов и, конечно, из их строения. Анатомия (учение о строении тела) и физиология (учение о деятельности органов тела) были для Аристотеля — первого составителя систематической зоологии и ботаники — исходными пунктами его описаний и классификации.

Самым главным, говорится в его трудах, является сердце. Поэтому-то оно возникает первым и кончается последним. Рождение есть переход из небытия в бытие, смерть же — переход из бытия в небытие. Поэтому в нарождающемся человеке, точно так же как и в животном, сначала образуется сердце как средоточие всего, затем верхняя часть тела с большой головой и большими глазами, а потом все остальное. Грудобрюшная преграда, говорит он, есть нечто вроде защитной стенки, которая задерживает притекающее снизу тепло. Ввиду выполнения такой важной задачи ее полагали центром мышления, но Аристотель выступает против этого взгляда и задает вопрос, какое отношение имеет грудобрюшная преграда к мышлению. Весьма часто в произведениях древних писателей  мы встречаем мнение, что центром мышления служит сердце. Так, например, Гомер говорит в «Илиаде» об Ахилле, что «сердце в косматой груди его два обсуждало решения».

Аристотель приписывает человеку собственную «мыслящую душу», отличающую его от всех прочих живых существ, однако не указывает определенного места в теле, где она находится. .Правильное представление Аристотель имел о функциях оболочек: по его мнению, назначение их — предохранять внутренности от внешних повреждений. Поэтому важнейшие органы — сердце и головной мозг — окружены самой плотной оболочкой, ибо они нуждаются в особо надежном охранении, так как должны поддерживать жизнь. Органы, видимые извне, говорит он, известны, но внутренние органы неизвестны. Можно, однако, предположить, что они сходны с органами животных. Сердце варит из питательных веществ кровь. Пульс, считает он, есть вздрагивание сердца; когда через большие кровеносные сосуды к сердцу подается питание, то это питание вскипает в сердце, и оно от этого резко вздрагивает. Несомненно, Аристотель видел и головной мозг человека, так как у него сказано, что этот мозг большей величины, чем у животных, и более влажный. Вместе с тем он утверждает, что мозг человека лишен крови, холоден и не обладает чувствительностью. Почки человека он сравнивает с почками быка и находит, что они выглядят как бы состоящими из многих маленьких почек, — верное замечание о почках новорожденных. Как этот, так и некоторые другие его выводы свидетельствуют о том, что в древней Греции, где вскрытия, как правило, были запрещены, анатомические познания все же могли быть почерпнуты путем вскрытия трупов младенцев, повидимому, трупов детей с врожденными дефектами.

Жизнь, говорит Аристотель, отличается влажностью и теплотой, старость же, напротив, холодом и сухостью. Человек живет дольше, чем многие крупные животные, потому, что его тело содержит больше влаги и теплоты. Все выделения исходят из негодной или же годной пищи. «Негодной я называю такую пищу, которая ничем не способствует росту и жизни и, будучи введенной в больших количествах, причиняет организму вред; годной я называю пищу, обладающую противоположными свойствами». Далее он утверждает, что все органы состоят из одной и той же субстанции, одинакового первоначального вещества, но у каждой части организма есть своя особая материя, например, особая материя слизи — сладость, желчи — горечь; однако и эти материи образовались из того же первоначального вещества. Организм растет, питается, а потом опять уменьшается, — это мы и называем жизнью.

О сне Аристотель говорит следующее. Сон связан с питанием, так как воздействие питания на рост происходит более в состоянии сна, чем в состоянии бодрствования. Еда приходит извне в предназначенные для нее помещения — желудок и кишки. Это первое правильное указание на путь, который проходит пища. Там происходят изменения — хорошее попадает в кровь, плохое изгоняется, но также определенного рода субстанции путем испарения переходят в кровь. Эти вещества поступают в центр тела — к сердцу, первоисточнику жизни. От испарений, происходящих из пищи, и возникает, по мнению Аристотеля, сон. Испаряемое вещество есть теплота, поэтому оно стремится вверх, точно так же как теплый воздух всегда поднимается кверху, затем поворачивает и попадает вниз. Поэтому еда и питье, особенно же употребление вина, содержащего много теплых веществ, действует усыпляюще. Аристотель признает, что в этой области еще много неясного, и ставит вопрос, не наступает ли сон оттого, что пространства и ходы внутри головы охлаждаются вследствие движения, когда туда попадают испарения; он утверждает, что движение вызывает охлаждение, что желудок и кишечник, если они пусты, находятся в теплом состоянии, в то время как наполнение пищей приводит их в движение и поэтому охлаждает.

Аристотель приписывает питанию, наверное, справедливо, гораздо большее значение, чем это мы делаем теперь В то же время он, конечно многого не понимает. Так, например, он говорит, что недостаточное питание служит причиной того, что дети вначале имеют светлые редкие и короткие волосы, которые впоследствии темнеют потому, что поступает больше пищи, откуда они и приобретают свою окраску.

Дети пребывают в хорошем расположении духа, старцы же в дурном, так как одни горячи, другие же холодны. Старческий возраст есть своего рода охлаждение. Далее Аристотель говорит, что человек, а также лошадь и мул живут долго, потому что у них мало желчи. Это, конечно, неверно, так как все эти существа производят желчь в очень большом количестве. Верно только то, что у лошади нет желчного пузыря, нет резервуара для желчи, но печень и у лошади производит это столь важное для пищеварения вещество. Аристотелем установлено, что человек по развитию своих чувств остается позади многих животных, но человек, добавляет он, обладает более тонкой чувствительностью и потому является самым разумным из всех живых существ. По этой причине, и только по этой, имеются люди с хорошими способностями и люди с плохими способностями, ибо твердокожие менее сообразительны, тогда как люди с мягкой кожей отличаются хорошими умственными способностями. Очевидно, он подразумевает физически крепких и физически слабых людей, но это не соответствует действительности.

Человек состоит из материи и формы. Материя производится стихиями — огнем и землей. Форму определяет отец и, кроме того, все внешние причины, например, солнце, проходящее через небосвод по косой линии. Так думал Аристотель, который усиленно интересовался возникновением и развитием человеческого зародыша. «Семя есть начало», говорил он. Это в какой-то степени правильно, но в других его замечаниях о размножении человека очень много неверного. И ценны только те его сообщения, в которых он приводит данные непосредственного наблюдения. Человек становится зрелым по истечении двух семилетий. Дети, родившиеся до седьмого месяца беременности, выжить не могут. В большинстве случаев женщина рожает за один раз только одного ребенка; в некоторых странах, например, в Египте, на свет появляются и двойни, а есть места, где родятся трое и четверо детей; самое большее одновременно родятся пятеро детей. Вероятно, это наиболее раннее свидетельство, которым мы располагаем, о рождении одной матерью пяти младенцев. Безусловно, такие случаи в те времена производили не меньшую сенсацию, как и два тысячелетия спустя. У человеческого зародыша, полагал Аристотель, сначала образуется сердце, так как оно, как уже указывалось, считалось начатком организма и поэтому первообразующейся в развитии живого организма частью. Аристотель также придерживался ошибочного мнения, что сердце состоит из трех камер (на самом деле оно состоит из двух камер и двух предкамер).

Из того, что Аристотель изложил в области медицины, многое, конечно, только продукт его фантазии или же заимствовано у других. Дело в том, что не хватало непосредственных наблюдений, констатаций на трупе. Это изменилось в дальнейшем в период нового подъема греческой науки, особенно когда Александрия — основанный Александром Великим портовый город в Египте — превратилась в научный центр, не имевший себе равных. Там в знаменитой библиотеке исследователи могли пользоваться сотнями тысяч книг, там собирались величайшие ученые всех отраслей, там были разрешены и вскрытия человеческих трупов, что хотя бы на время открыло, наконец, путь к исследованию человеческого тела. Лучшие врачи того времени сосредоточили свое внимание на изучении анатомии и, конечно, физиологии, которая вплоть до XIX века являлась областью медицины, общей с анатомией.

9. Этика Аристотеля

Обратимся к нравственной философии Аристотеля. Наряду с теоретической частью души философ признает и желательную часть (ἧθος), которая вмещает в себе совокупность аффектов, волнений, желаний. Чувства делятся на приятные и неприятные (ἡδοναὶ καὶ λύπαι). Всякая деятельность может испытывать препятствия, сопротивление, или же, наоборот, она может развиваться успешно и беспрепятственно: удовольствие возникает из успешного, беспрепятственного развития естественной нормальной энергии, удовлетворяющейся своим собственным действием.

Из удовольствия и страдания рождаются частью аффекты, страсти, частью желания и похоти. К аффектам относятся прежде всего те, которые деятельно направляются против зла (κακὸν). Совокупность их есть Φυμος, как и у Платона – лучшая часть желательной части души; совокупность похотей – ἔπιθυμία.

Как каждое отдельное человеческое действие, так и человеческая деятельность в своем целом должна иметь цель, и притом высшую цель, которая должна быть преследуема не ввиду каких-либо других целей, но ради себя самой – τέλος... οὗ χάριν τὰ λοιπὰ πράττεται ...τὸ καὶ αὐτὸ διωκτὸν, τὸ μηδέποτε δι’ ἄλλο αίρετόν. Она не есть благо между благами, но полнота блага. Без такой конечной цели все наше действие, вся наша воля не имели бы подлинного предмета, все желания были бы тщетны, бесцельны в своем основании; наша воля имела бы лишь бесконечный ряд призрачных целей, каждая из которых, в свою очередь, являлась бы средством для других столь же призрачных, недействительных целей и т.д. (εἰς ἄπειρον). Эту конечную цель называют благом или высшим благом (bonum, τ’αγαθὸν, τὸ ἄριστον).

По учению Платона и мегариков, это благо лежит вне мира, оно отрешено (χωριστὸν) от мира; но поэтому оно отделено и от человека и постольку недостижимо для него. Сообразно духу всей своей философии Аристотель ищет такое высшее благо, которое может быть действительным благом. Одни люди стремятся к наслаждению, к жизни, исполненной удовольствий (βίος ἀπολαυστικός); другие стремятся к приобретению внешних благ или почестей и власти, посвящая свою жизнь общественной деятельности; третьи предаются теоретической, научной или философской деятельности. Все хотят быть счастливыми: стремясь к наслаждениям, богатству, почестям, познанию, люди стремятся достигнуть этих благ ради них самих и вместе ради счастья. Но в чем же заключается истинное человеческое счастье? Очевидно, оно не может и не должно зависеть от случая, от слепого каприза судьбы, а от самого человека, от человеческой деятельности. Жизнь, исполненная чувственных удовольствий, не есть достойная цель стремлений разумного человека: это – скорее скотская, чем человеческая жизнь. Внешние блага сами по себе не могут быть конечною целью, а только средствами для целей нашего счастья. По-видимому, добродетель является целью, которую мы можем желать и ради нее самой, и ради нашего счастья; но и она еще не доставляет счастья человеку, поверженному в бедствия и страдания. Аристотель старается ответить на вопрос о том, в чем же состоит счастье. По его мнению, счастье состоит не в чем ином, как в успешной деятельности человека, в осуществлении тех энергий, тех деятельностей, которые свойственны ему по природе. Человек – не пассивное, а деятельное существо, поэтому и счастье его заключается в успешной, беспрепятственной деятельности; и самое счастье – не вещь (κτῆμα), но действие (πρᾶξις, εὐπραξία). Недостаточно быть красивым, добродетельным и сильным, чтобы приобрести победу, – нужно действовать, подвизаться.