Атомисты: Демокрит и Левкипп

Министерство  Образования и Науки Российской Федерации

Федеральное агентство по образованию

Оренбургский  Государственный Университет

Архитектурно-строительный факультет

Кафедра философии 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Доклад  по теме

Гераклит  и Эллиаты.

Атомисты: Демокрит и Левкипп 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Руководитель:

_____________Мантров А.В.

«___»_______________2010 г.

Исполнитель:

Студентка группы 09 ЭУН

_____________Лагода  А.В. 

2010 год 
 

         Гераклит  Эфесский 

         Великим диалектиком  античного мира является Гераклит из Эфеса (ок. 530—470 до н.э.). Он принадлежал  к царскому роду. Гордый, сумрачный, нелюдимый, он отказался от предложенного ему высшего сана в государстве в пользу своего брата (афинского царя Кодра), но ходил в пурпуре со знаками царской власти¹.

         Все существующее, по Гераклиту, постоянно переходит  из одного состояния в другое. Ему  принадлежат знаменитые слова: “Все течет!” (можно ли переоценить эту гениальную максиму?!), “В одну и ту же реку нельзя войти дважды”, “В мире нет ничего неподвижного: холодное теплеет, теплое холодеет, влажное высыхает, сухое увлажняется”. Возникновение и исчезновение, жизнь и смерть, рождение и гибель — бытие и небытие — связаны между собой, обусловливая и переходя друг в друга.

         Получается, что ничего нет, все лишь становится. Нельзя даже вообразить себе, чтобы в сущем что-то, вдруг оцепенев, застыло бы напрочь в абсолютной немоте. В ощущении остается лишь одна текучая волна, за которую трудно ухватиться щупальцами разума: она все время ускользает. Это ведет к крайнему скептицизму Кратила: ни о чем ничего нельзя утверждать, ибо все течет; скажешь о человеке что-то хорошее, а он уже утек в грязь дурного².

         Согласно воззрениям Гераклита, переход явления из одного состояния в другое совершается  через борьбу противоположностей, которую  он называл вечным всеобщим Логосом, т.е. единым, общим для всего существования  законом: не мне, но Логосу внимая, мудро признать, что все — едино. По Гераклиту, огонь и Логос “эквивалентны”: “огонь разумен и является причиной управления всем”, а то, что “всем управляет через все”, он считает разумом. Гераклит учит, что мир, единый из всего, не создан никем из богов и никем из людей, а был, есть и будет вечно живым огнем, закономерно воспламеняющимся и закономерно угасающим. Огонь — образ вечного движения. Огонь как видимая форма процесса горения является наиболее подходящим определением для стихии, понимаемой как субстанция, для которой характерно, что она есть вечный процесс, “пылающая” динамика сущего. Но это совсем не значит, что Гераклит на место воды и воздуха поставил огонь. Дело гораздо тоньше. Правда, у Гераклита Космос — это вечно полыхающий огонь, но это живой огонь. Он тождествен божеству. Гилозоистический пантеизм³ обретает у него наиболее совершенное выражение.

         Огонь как душа Космоса  предполагает разумность и божественность. А ведь разум обладает властной силой  управления всем сущим: он все направляет и всему дает форму. Разум, т.е. Логос, правит всем через все. При этом объективная ценность человеческого разума определяется степенью его адекватности Логосу, т.е. общему миропорядку. Гераклита считают ярким представителем религиозного движения своего века. Он разделял идею бессмертия души, считая смерть рождением души для новой жизни. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

         Элейская  школа: Ксенофан, Парменид, Зенон 

         Гераклит подчеркнул одну сторону противоречия бытия  — изменение вещей, текучесть  сущего. Подвергая критике гераклитовское учение, Ксенофан, а особенно Парменид и Зенон обратили внимание на другую сторону — на устойчивость, сохранение вещей. Принято считать, что греки  вообще не были склонны к умеренности  ни в своих теориях, ни в своей  жизни. Если Гераклит утверждал, что  все изменяется, то Парменид — прямо  противоположное: ничто не изменяется. Замечательно по силе обобщения утверждение  Парменида: “Ничто не может стать  чем-нибудь и нечто не может превратиться в ничто”.

         Рассмотрим воззрения  Ксенофана именно в этом контексте  потому, что Парменид — центральная  фигура этой школы — ученик Ксенофана. Его учение и по времени, и по существу предшествует учению Гераклита, а учение последнего предшествует учению Парменида.

         Ксенофан из Колофона (ок. 565—473 до н.э.) — столь же философ, сколь и поэт — изложил свое учение стихами⁴. Всю жизнь (а прожил он почти сто лет) был очень бедным, скитался по различным городам Греции в качестве рапсода, чем и добывал пропитание. Он и не стремился к богатству, находя в самом себе неистощимые сокровища: его дух был постоянно и фанатично погружен в созерцание великих идей и в поиски их наилучшего поэтического выражения, окрыленный рвением к знанию и мудрости. Он был безжалостен к праздным, требовал от людей трезвой деятельности согласно разуму и на пользу себе и людям. Ксенофан не был равнодушен к поэтическим красотам гомеровских творений, но его возмущала их религиозная неправда (в этом с ним единодушен Платон). Ксенофан писал:

         Всем  Гесиод и Гомер  бессмертных богов  наделили,

         Что у люден укор вызывает и порицание;

         Кражей, блудом, взаимным обманом  их наделили.  

         Он выступал против антропоморфических элементов в  религии: он высмеивал богов в  человеческом виде и жестоко бичевал  поэтов, которые приписывают небожителям  желания и грехи человека. Он считал, что бог ни телом, ни духом не походит  на смертных. Высказывая свою мысль  в одной из сатир, он ссылался на эфиопов, изображающих своих богов плосконосыми, и на фракиян, которые дают богам своим голубые глаза и грубые очертания⁵.

         Ксенофан высказал ряд оригинальных для своего времени  мыслей, например о происхождении  Земли, полагая, что она появилась  из моря. В качестве аргументов он ссылался на то, что в отдалении от моря (в горах) находят раковины, а на камнях — отпечатки рыб и растений. (Это уже не мифология, а строгая  логика научного порядка.)

         Философские воззрения  Ксенофана особо значимы для  нас потому, что он стоял во главе  монотеистов и во главе скептиков. Именно из его уст вырвался крик отчаяния: ничего нельзя знать достоверно! Секст Эмпирик приводит такие  слова Ксенофана: “Ясно никто  не постиг ничего и никто не постигнет!”  Нерешительность его тонкого  ума посеяла семена скептицизма, которые прорастают на ниве всей последующей  истории философии. Состояние его  ума метко описано неким Тимоном, который вкладывает в уста Ксенофана  такие слова: “О, если бы я имел ум глубокий, осторожный и в обе стороны  глядящий! Увы! Долго блуждал я, обольщенный, по дороге заблуждений! Теперь убелен я годами, но подвержен сомнению и разнообразному томительному колебанию, ибо, куда ни обращусь, я теряюсь в едином и всем”⁶.

         Впервые именно Ксенофан осуществил разделение видов знания, сформулировав проблему соотношения  “знания по мнению” и “знания  по истине”. Показания чувств дают не истинное знание, а лишь мнение, видимость: “над всем царит мнение”, “людям не истина, а лишь мнение доступно”, утверждает мыслитель.

         Ксенофан, обуреваемый  сомнениями, не был удовлетворен взглядами  Фалеса и Пифагора на бытие. Состояние  его души выражено фразой Аристотеля: “Вперив свой взор в беспредельное  небо, он объявил, что единое Бог”. Солнце и месяц неслись по этому небу, звезды мерцали в его необъятном пространстве; Земля беспрестанно рвалась  к нему в виде шара; души людей  стремились к нему каким-то неясным  влечением. Это — центр бытия, это само бытие, оно есть Единое, недвижимое, в лоне его движения Многое. (Трактовку Бога в виде небосвода  и шара следует понимать как метафору, памятуя, что автор склонен к  образному мышлению.) Под Единым Богом Ксенофан вовсе не разумел  личного Бога, отдельного от мира: Бог  неотделим от мира, который суть лишь его проявление. Ксенофан полагал, что есть лишь одно Бытие во многих видах и это одно — Бог. Ксенофана  можно назвать монотеистом пантеистического толка.

         Парменид (конец VII—VI в. до н.э.) — философ и политический деятель, центральная фигура Элейской школы⁷. Он родился в знатной семье и провел молодость в забавах и роскоши, а когда пресыщение удовольствиями подсказало ему о ничтожестве наслаждений, он стал созерцать “ясный лик истины в тишине сладкого учения”. Он принимал активное участие в политических делах родного города. Парменид был признан своими согражданами одним из мудрых политических руководителей Элеи. По утверждению Плутарха, “Парменид же свое собственное отечество привел в порядок отличнейшими законами, так что власти ежегодно заставляли граждан давать клятву оставаться верными законам Парменида”⁸.

         Как было принято  тогда, Парменид написал поэму “О природе”, где образно представлен  путь познания в виде аллегорического  описания путешествия юноши к  богине, открывающей ему истину. В первых же стихах поэмы Парменид провозглашает главенствующую роль разума в познании и подсобную  роль чувств. Он разграничивает (вслед  за Ксенофаном) истину, основанную на рациональном познании, и мнение, основанное на чувственных  восприятиях, которые знакомят нас  лишь с видимостью вещей, но не дают знания их истинной сущности. Философию  он разделил на философию истины и  философию мнения, назвав критерием  истины разум, в чувствах, говорил  он, точности нет: недоверните чувственным  восприятиям, не вращайте бесцельно  глазами, не слушайте ушами, в которых  раздается только шум, и не болтайте праздно языком, но разумом исследуйте высказанные доказательства.

         Центральной идеей  Парменида является бытие, соотношение  мышления и бытия. Мышление всегда относится  к чему-то, ибо без сущего, о  котором оно высказывается, мы не найдем мысли. Попробуйте помыслить  ни о чем! И вы убедитесь, что это  невозможно. Ничего нет и ничего не будет, кроме сущего, да и нет  сущего, где было бы пусто от сущего. Бытие не возникло: оно непреходяще. Гениальна идея Парменида о том, что нет и не может быть пустого  пространства и времени вне изменяющегося  бытия. Сущее Парменид считал лишенным изменчивости и многообразия. Парменид тем самым создал непроходимую пропасть между миром, как он дан нам  в восприятии, полным движения, и  миром единого и неподвижного бытия, открывающегося мышлению. Возникла драматическая ситуация в развитии познания: одни расплавляли мир в  потоке воды и полыхании огня, а  другие как бы кристаллизовали его  в неподвижном камне. Ценна такая  идея Парменида: только бытие есть, небытия нет. Лишь у “пустоголового племени” бытие и небытие признаются тождественными. Небытие невозможно ни познать, ни высказать: мыслимо только сущее. Нельзя отыскать мысль без бытия: мысль без бытия — ничто.

         Нужно отметить глубокую мудрость этой идеи. И в самом  деле: попробуйте помыслить то, чего нет, т.е. небытие. У вас ничего не получится. Ваша мысль будет метаться в поисках небытия, при этом каждый раз как бы “хватая” нечто сущее. Небытие недоступно ни чувствам, ни мыслям. Тут у Парменида выявляется исключительно глубокая идея о предметной отнесенности мысли; эта фундаментальная  идея остается непоколебимой в веках. Любопытна мысль Парменида, считавшего, что Вселенная не имеет недостатков. Характеризуя сущее в его цельности, он говорит: сущее не может быть “ни  чуточку больше, ни чуточку меньше”. Стало быть, нет и пустого пространства: все наполняется бытием. Эта мысль  полностью верна — в духе А. Эйнштейна.

         Особо подчеркнем, что  Парменид увязывал духовный мир человека с такими детерминантами, как положение  человека и уровень его телесной организации: высшая степень организации  дает и высшую степень мышления. А телесность и духовность совпадают  в мироздании в Боге.

         Зенон Элейский (ок. 490—430 до н.э.) — философ и политический деятель, любимый ученик и последователь  Парменида⁹. “Акме” Зенона относят к 460 г. до н.э. Зенон пользовался славой как талантливый учитель и оратор. Молодость прожил в тихом уединенном учении, высоко ценил превосходство умственных наслаждений — единственных удовольствий, никогда не