Невменяемость

1. криминологический — на формирование личности преступника, восприятие им ситуации, мотивацию преступного поведения и соответственно на деятельность по профилактике преступлений;
2. криминалистический — на поведение преступника после совершения преступления и соответственно на деятельность по организации, тактике и методике раскрытия и расследования преступлений;
3. уголовно-правовой – и уголовно-процессуальный — на деятельность по применению уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм, их совершенствованию;
4. исправительно-трудовой — на поведение и образ жизни осужденных, их нравственное сознание и соответственно на деятельность по их исправлению и перевоспитанию.

    Разумеется, между этими аспектами нет абсолютно четких границ. Так, пресечение дальнейших преступных действий после начала совершения преступления — и криминологическая,  и   криминалистическая,   и   уголовно-процессуальная   проблема.

    Криминогенное значение психических  аномалий заключается в том, что они при главенствующей роли социально приобретенных особенностей личности, взаимодействуя с ними, облегчают совершение преступления, выступая не причиной, а внутренним условием. Если психическая аномалия является причиной общественно опасных действий, то нет преступления. Медико-биологическое   и   генетическое   неблагополучие   не являются, таким образом, сами по себе причинами преступного поведения.¹

    Криминогенная значимость психических аномалий не предполагает неизбежности совершения преступления лицами с такими аномалиями.  Даже  при  их наличие преступное  поведение  как разновидность человеческого поведения представляет собой лишь жесть, которая при определенных  условиях может стать действительностью, а может и не стать. Мы не считаем, что если у преступника имеется психическая аномалия, то она обязательно повлияла на совершение им преступления. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    2. КРИТЕРИИ НЕВМЕНЯЕМОСТИ. 

    Критерии  невменяемости закреплены в статье 21 УК РФ – это медицинский и  юридический. Медицинский критерий характеризует психическое состояние лица в сравнении с биологической нормой и устанавливается по данным психиатрии. Наличие же юридического критерия устанавливает суд, и им характеризуется состояние лица на момент совершения им общественно опасного деяния. Их наличие означает, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, нельзя рассматривать в качестве субъекта уголовной ответственности. Иначе говоря, невменяемость является обстоятельством, исключающим уголовную ответственность вследствие отсутствия субъекта преступления.

    В последнее время психиатрия стала  объектом пристального внимания и достаточно жесткой критики в печати. Так, авторы одной из публикаций считают: "Поползновение психиатров подменить  суд и определять судебную практику по уголовным делам невменяемых" выражается, в частности, в том, что эксперты дают "заключения о вменяемости или невменяемости, то есть по вопросам, не относящимся к их компетенции. Следствием этого являются низкое качество предварительного расследования и осуществления правосудия, упрощенческий подход к рассмотрению уголовных дел данной категории, нарушение процессуальных прав обвиняемого.¹

    Справедливо ли адресовать эту критику психиатрии? Ведь вполне правомерной представляется и другая постановка вопроса. Именно невзыскательный, непринципиальный подход следствия и суда к оценке заключений эксперта, невыполнение ими требований закона о необходимости тщательного и всестороннего исследования всех доказательств по делу, в том числе и заключения эксперта, порождают трудности в осуществлении правосудия.

    Однако  суть проблемы, видимо, не только в том, что в научных дискуссиях недопустима  подмена причины следствием, а  осмысление фактов, построенное на односторонних посылках, неизбежно  приводит к ложным выводам. Наивно полагать, что изъятие из заключения эксперта фразы о возможности признания лица вменяемым (невменяемым) существенно повысит качество ведения предварительного следствия и отправления правосудия. Корни проблемы глубже. Давно уже назрела необходимость в тщательной научной проработке принципов взаимодействия права и судебной психиатрии, в четком определении и однозначном понимании сторонами таких основополагающих категорий, как вменяемость — невменяемость и объем компетенции психиатра-эксперта, не только по форме, но и по сути.

    Предпосылками успешного решения этой задачи является строгое следование методологическому  принципу всесторонности рассмотрения и учета взаимоперехода противоположностей друг в друга, предполагающему изучение парных категорий в единстве, что применимо к любым частно-научным понятиям, и непременное соблюдение при этом законов  традиционной   логики   тождества,  противоречия,  исключенного  третьего  и достаточного основания. С данных позиций попытаемся разобраться в существе вопроса. Невменяемость, как и любое другое понятие, имеет формальную (знаковую) и содержательную (смысловую) стороны. К первой относится ее принадлежность к семантическому аппарату юриспруденции. Использование в законе и тесная смысловая взаимосвязь с такими уголовно-правовыми понятиями, как преступление, вина, ответственность и т.д., исключает сомнения в юридической природе понятия невменяемости. Оно порождено потребностями правосудия и теряет смысл вне решения задач, стоящих перед следствием и судом. Уже поэтому есть основания воспринимать его присутствие в выводах эксперта как выход последнего за пределы своей компетенции и известное давление на следствие и суд.

    Смысловая сторона понятия отражена в ст. 21 УК РФ: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время общественного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики»¹. Традиционно уголовно-правовая теория и судебная психиатрия указывают на необходимость сочетания юридического и медицинского критериев при решении вопроса о невменяемости. Под юридическим критерием однозначно понимается неспособность субъекта отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими, под медицинским — наличие одного из видов психических расстройств, перечисленных в законе. В различных источниках используется понятие психологического критерия, который идентифицируется с критерием юридическим, а не медицинским.

    На  уровне обыденной логики такая трактовка  критериев невменяемости как  будто удовлетворяет запросы  практики. Юридический (психологический) и медицинский критерии, несмотря на их единство, представляются достаточно самостоятельными. Это следует из утверждения о необходимости их сочетания (т.е. одновременного наличия) для решения вопроса о невменяемости. Противоречие, состоящее в том, что неспособность отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими, одновременно именуется и юридическим и психологическим критериями, т.е. обозначается понятиями, отражающими разные уровни бытия, как будто разрешается, во-первых, утверждением о его необходимости для взаимного понимания юристов и психиатров-экспертов (отсюда двойное наименование), во-вторых, отождествлением невменяемости с неспособностью отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими в силу болезни, в связи с чем, по принципу аналогии, юридическая квалификация первого понятия переносится на второе. При этом каждая из взаимодействующих сторон (юридическая и медицинская) получает свой критерий. Если есть двойное наименование юридического (психологического) критерия, становится понятной попытка провести через него границу, разделяющую компетенции психиатра-эксперта и юриста, выделив в нем медицинский и правовой аспекты. Справедливо подвергнутый критике, такой подход не решает главного вопроса: кто все же должен определять этот критерий и как он соотносится с невменяемостью.¹

      Одни психиатры считают, Решая  вопрос о вменяемости, эксперт  должен определить возможность  обвиняемого отдавать себе отчет  в своих действиях и руководить  ими в момент совершения правонарушения". Эта позиция в свое время  подробно обоснована Д.Р. Лунцем, полагавшим, что заключение экспертов о вменяемости—невменяемости не является вторжением в права судьи, так как необходимые для этого обстоятельства и факты познаны наукой с помощью психиатрических приемов.

    Вторые  утверждают, что роль психиатра-эксперта ограничивается дачей заключения о психическом состоянии лица, способности его в определенное время руководить своими действиями или отдавать себе в них отчет. И далее уточняют, что функции психиатра-эксперта ограничиваются здесь дачей заключения, соответствующего его профессиональным знаниям, — о состоянии психики лица во время совершения деяния, вопрос же о виновности и ответственности решает только суд! Сопоставление данных позиций с формулой невменяемости показывает, что в первой не упоминается общественно опасное деяние, а во второй опущен юридический (психологический) критерий. Если же оба определения совместить, то они, взаимно дополняя друг друга, полностью совпадают с тем, которым руководствуются психиатры, и с формулой невменяемости, данной законодателем. Не оставляет сомнений в этом и утверждение С.Н. Шишкова о том, что эксперты, пользующиеся как медицинским, так и юридическим критериями невменяемости, имеют право применять сами термины "вменяемость" и "невменяемость", пока они отождествляются с психическим состоянием субъекта во время совершения им общественно опасного деяния.

    В таком же объеме компетенцию психиатра-эксперта определяет Р.И. Михеев, полагая, что  эксперты в своем заключении должны не только указать диагноз, но и разъяснить, могло ли лицо по своему психическому состоянию во время совершения общественно опасного деяния отдавать себе отчет в своих действиях и (или) руководить ими. А это означает не что иное, как фактическое решение экспертом вопроса о вменяемости — невменяемости, ибо к его компетенции в таком случае относится определение и медицинского, и юридического (психологического) критериев, отнесенных ко времени совершения данным лицом общественно опасного деяния и тем самым исчерпывающих смысловую сторону обсуждаемого понятия. Дискуссионный вопрос о разграничении компетенции юриста и психиатра в силу сказанного необоснованно упрощается и низводится до спора о том, вправе психиатр применять в своем заключении юридические понятия вменяемости — невменяемости или нет. И какие бы при этом сторонами ни использовались в защиту своей позиции аргументы, они не меняют существа дела. Ведь совершенно очевидно, что решение одного и того же вопроса представителями различных наук не может быть идентичным по всем параметрам.

    Поэтому, если смысловая сторона понятия невменяемости во всех ее компонентах определяется экспертом, то для следствия и суда не остается иной возможности, как согласиться с его заключением или отвергнуть его. Причем как первое, так и второе решение принимается по формальным мотивам. В результате на практике разрешение сомнений во вменяемости лица производится не теми, у кого они возникли, а возлагается на эксперта. Отсюда понятно, почему функции следствия и суда по установлению невменяемости фактически перешли к судебно-психиатрической экспертизе.

    Слабость  толкования формулы невменяемости, основанного на принятом содержании юридического (психологического) и  медицинского критериев, и заключается  в том, что оно не дает однозначного ответа на вопрос о границе, разделяющей компетенции юриста и психиатра при разрешении сомнений во вменяемости лица. Это, естественно, порождало попытки выйти за пределы традиционного толкования, в первую очередь путем поиска истинного содержания юридического критерия невменяемости. Наиболее полно данная позиция изложена Ю.С. Богомягковым, предлагающим два признака юридического критерия: факт совершения лицом общественно опасного деяния и совпадение его по времени с болезненным состоянием его психики, исключающим возможность сознательного поведения. Что касается понимания невменяемости как невиновного совершения деяния психически больным лицом, то это по существу отождествление ее с казусом и включение невменяемости в субъективную сторону преступления. Как виновными, так и невиновными могут быть признаны только лица вменяемые. Общественно опасное деяние невменяемого отличается от преступления вменяемого лица тем, что в первом случае отсутствует субъект преступления, вследствие чего вопрос о виновности или невиновности деятеля вообще не возникает¹.

    Относительно  второго признака, нетрудно увидеть, что это не критерий невменяемости, а ее определение, поскольку включает медицинский, психологический критерии и факт совершения деяния данным лицом, т.е. все признаки невменяемости. Выделение же в качестве юридического критерия невменяемости факта совершения деяния данным лицом, на мой взгляд единственно правильно. Во-первых, обеспечивается единый подход к анализу формул невменяемости и вменяемости как понятий сопряженных, находящихся в контрадикторных (взаимоисключающих) отношениях. Во-вторых, это полностью согласуется с устоявшимися в логике представлениями об отличительных признаках понятий и правилами их анализа. Поясним данный тезис более подробно.

    Известно, что понятием именуется мысль, представляющая собой обобщение (и мысленное выделение) предметов некоторого класса по их специфическим (в совокупности отличительным) признакам. Понятие имеет тем большую научную значимость, чем более существенны признаки (составляющие содержание), по которым обобщаются предметы. В логике понятие - целостная совокупность суждений, т.е. мыслей, в которых что-либо утверждается об отличительных признаках исследуемого объекта, ядром которой являются суждения о наиболее общих и в то же время существенных признаках этого объекта. Каждое понятие имеет объем – это множество предметов, имеющих признаки, зафиксированные в понятии и содержание - это отличительные, существенные свойства, признаки, отношения. Они находятся в обратных отношениях: чем больше объем понятия (количество предметов), тем меньше содержание (количество общих для этих предметов признаков),