Понятие и виды вещных прав

Что же касается нахождения прав в составе имущественных комплексов - объектов права собственности или других вещных прав, то следует иметь в виду условность такой квалификации. Прежде всего "имущество" обычно составляет единый комплекс лишь для целей оборота, т.е. в обязательственных отношениях (например, при совершении сделок по продаже или аренде предприятия), либо в случаях универсального правопреемства (при прекращении существования одного из субъектов в ситуации реорганизации юридических лиц или наследования после смерти гражданина) . Это особенно ясно видно на примере таких имущественных комплексов, как паевые инвестиционные фонды (ПИФы), находящиеся в доверительном управлении специально созданных для этого акционерных обществ (управляющих компаний) <**>. В соответствии с законом в закрытые ПИФы владельцы "паев" могут вносить не только денежные средства, но и иное имущество, благодаря чему эту разновидность ПИФов можно считать имущественными комплексами в строгом смысле слова. Как единый комплекс это имущество выступает только в виде объекта договора доверительного управления, заключаемого его совладельцами с управляющей компанией. При непосредственной эксплуатации (использовании) имущественного комплекса его собственником (субъектом иного вещного права), т.е. в статике имущественных отношений, сразу же выявляются особенности правового режима отдельных составляющих его объектов.

Часть 2 ст. 1 и абз. 1 п. 1 ст. 10 Федерального закона от 29 ноября 2001 г. N 156-ФЗ "Об инвестиционных фондах" (СЗ РФ. 2001. N 49. Ст. 4562). Необходимо подчеркнуть, что все юридические конструкции, связанные с паевыми инвестиционными фондами, полностью заимствованы нашим законодателем из американского права, чем и объясняются все особенности их правового режима.

Более того, даже при передаче таких комплексов (по одной единой сделке), например при продаже или аренде предприятия, переход прав на каждый из составляющих их объектов все равно осуществляется с соблюдением особенностей их правового режима, т.е. специфики вещных или обязательственных (а также исключительных и корпоративных) прав. Именно поэтому здесь требуется составление специальных актов инвентаризации и передачи имущества (ст. 561, 563, 659, 664 ГК), в которых перечисляются (т.е. индивидуализируются) все объекты.

Кондоминиумы  стали способом решения вопроса о принадлежности общих частей и оборудования многоквартирных жилых домов, в ходе приватизации которых отдельные квартиры и даже жилые комнаты стали рассматриваться законом в качестве самостоятельных объектов права собственности. Само по себе данное решение нельзя признать удачным, ибо такие квартиры и комнаты не предназначены для самостоятельной эксплуатации, будучи теснейшим образом связанными и друг с другом, и с другими частями дома. Игнорирование этой связи повлекло необходимость установления специального правового режима для общих частей и оборудования жилых домов (объявленных объектом общей долевой собственности всех собственников помещений) и создания для их эксплуатации специальных юридических лиц - товариществ собственников жилья.

Вместе  с тем сам дом (здание в целом) перестал быть единым объектом недвижимости. Более того, самостоятельными вещами, по сути, перестали быть и общие части дома, поскольку они лишены об ротоспособности вне связи с обслуживаемыми ими жилыми помещениями. При этом на практике собственники-жильцы не испытывают серьезного интереса в поддержании в хорошем состоянии мест общего пользования (лестниц и лестничных площадок, лифтов и т.п.), сосредоточивая все усилия на эксплуатации только "своей ячейки" (квартиры или комнаты). Между тем если кто-либо из них по какой-то причине не будет иметь доли в праве собственности на общее имущество дома (например, подъезда и лестниц), то просто не сможет нормально пользоваться принадлежащим ему жилым помещением. Уже сама возможность такой парадоксальной ситуации свидетельствует о недостатках конструкции кондоминиума.

Для нежилых (например, офисных) помещений, где требование обязательного создания кондоминиума и эксплуатирующего его товарищества собственников в законе отсутствует, такие ситуации в ряде случаев, к сожалению, стали реальностью. Так, по одному из рассматривавшихся арбитражными судами споров было установлено, что общество с ограниченной ответственностью приобрело нежилое помещение площадью 110 кв. м в принадлежавшем продавцу здании. Спустя некоторое время общество обратилось с иском к продавцу о признании права долевой собственности на общее имущество здания (коридоры, лестницы, туалетные комнаты, инженерные коммуникации и т.п.), без использования которых приобретенное им помещение невозможно нормально эксплуатировать. Арбитражный суд одной из инстанций удовлетворил его требования, применив по аналогии ст. 290 ГК, однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменил это решение, указав на недопустимость аналогии в данном случае, а также на то, что предметом договора купли-продажи было лишь офисное помещение, а "о продаже мест общего пользования и инженерных коммуникаций в договоре не упомянуто". 

⁷Все это свидетельствует в пользу признания объектом недвижимости дома (здания) в целом, а не находящихся в нем отдельных жилых и (или) нежилых помещений. Более эффективным поэтому, как показывает опыт некоторых развитых правопорядков, было бы признание многоквартирного жилого дома юридически неделимой вещью и тем самым - объектом долевой собственности жильцов. Последние в этом случае получают в пользование (или на ограниченном вещном праве) приходящиеся на их доли квартиры и в этих же долях несут все необходимые расходы по содержанию дома <*>. Тогда ситуация упрощается и исчезает надобность в создании и кондоминиумов, и товариществ собственников жилья, а жильцы получают прямой интерес в должном содержании всего дома, а не только "своей" квартиры.

⁸Иногда выдвигается также идея о признании "единым объектом" (имущественным комплексом) земельного участка и находящегося на нем здания (строения, сооружения и т.п.) с тем, чтобы обеспечить единство их юридической судьбы. Такой подход основан на ошибочном понимании классического принципа (все, находящееся на земельном участке, принадлежит собственнику этого участка), который в римском праве обеспечивал единство прав собственника на различные объекты, хотя и тесно связанные друг с другом в качестве главной вещи (земельного участка) и ее принадлежности (дома). Кроме того, его признание безосновательно препятствовало бы возведению и использованию строений, находящихся на чужой земле (предоставленной на ограниченном вещном праве, арендованной и т.п.)

Наконец, необходимо отметить, что в российском гражданском праве в отличие  от некоторых зарубежных правопорядков  в качестве самостоятельного вещного или иного имущественного права не выделяется право владения вещью (имуществом). В нашем праве оно традиционно рассматривается только в качестве правомочия (составной части) определенных вещных и обязательственных прав, не имеющего самостоятельного значения.

В российском гражданском праве, как до революции, так и в настоящее время действуют правила о защите фактического владения (п. 2 ст. 234 ГК РФ), но как таковое оно не признается особым вещным правом. Вместе с тем защита факта владения с помощью права придает ему известное юридическое значение, хотя владение и не превращается в самостоятельное вещное право . Речь идет лишь об особой владельческой защите, с помощью которой охраняется самый факт принадлежности вещи определенному лицу в принципе безотносительно к наличию у него какого-либо права на нее.

Данное  обстоятельство, по словам В.И. Синайского, и породило многолетнюю дискуссию  о том, есть ли владение факт или  право. Однако этот более чем вековой спор, по сути затеянный крупнейшим германским цивилистом XIX в. Р. Иерингом в полемике с другим корифеем европейской цивилистики - Ф.К. Свинякин (см. подробнее: Хвостов В.М. Система римского права:

⁹Следует напомнить, что в римском праве самостоятельный институт владения также служил прежде всего для предоставления владельческой защиты как законным собственникам, так и добросовестным и фактическим владельцам вещей. "Держателям" же чужих вещей, например арендаторам или хранителям, вещно-правовая (владельческая) защита не предоставлялась. Между тем в отечественном гражданском праве признание владения правомочием ряда имущественных (гражданских) прав, в том числе обязательственных (например, прав арендатора или хранителя вещи), привело к признанию субъектов этих прав законными владельцами соответствующего имущества (вещей) с предоставлением им владельческой (вещно-правовой) защиты

В результате этого владельцами вещей считаются  субъекты не только вещных, но и многих обязательственных прав. В связи  с этим они получают и вещно-правовую защиту своих прав против всех третьих лиц, включая собственника вещи (как, например, арендатор). Следствием этого стали известное "смешение" гражданско-правовых способов защиты различных имущественных прав и вызванная им фактическая утрата значения гражданско-правовых особенностей защиты права в качестве его квалифицирующего признака (позволяющего разграничивать вещные и обязательственные права).

В действительности владение как элемент (правомочие) договорного (обязательственного) права вполне может и должно быть защищено обязательственно-правовыми, а не вещно-правовыми способами (прежде всего иском о возмещении убытков, причиненных нарушением условий соответствующего договора). Ведь владение вещью в рамках обязательственного правоотношения само по себе не может породить никаких вещных прав. Иное дело - фактическое (беститульное) владение, которое, по меткому выражению Г. Дернбурга, "время возводит в право" и которое поэтому нельзя смешивать с владением вещью ("держанием") в рамках обязательственных отношений: лишь для него необходима особая вещно-правовая защита.

Особого упоминания заслуживают попытки  объявить вещным правом право арендатора вещи. Они свидетельствуют лишь о полном пренебрежении основами учения о вещном праве, согласно которым их перечень, содержание должны быть урегулированы непосредственно законом, причем исчерпывающим образом говора. Очевидно, что содержание конкретного договора аренды определяется его сторонами, от согласованной воли которых зависит, например, наличие в нем права распоряжения арендованным имуществом со стороны арендатора (путем сдачи его в субаренду или перенайма) и т.д., что просто немыслимо для ограниченных

 Для  определения перехода явления  естественного в явление правовое  предложено следующие понятие  – правовая объективация, которая представляет собой закрепление явления естественного посредством, не только включения его в перечень объектов гражданских прав, закрепленный в Гражданском Кодексе РФ (далее – ГК РФ), но и разработку для него определенной юридической конструкции, которая должна обеспечить его участие в гражданском обороте. Но, возникнув явление правовое, посредством определенной «проекции» естественных свойств и характеристик явления объективной действительностью (базисного явления) на явление правовое, в дальнейшем не может не оказывать воздействия на «обслуживаемое» им базисное явление. Проекция уже совершилась, дальнейшее использование объекта базисного происходит уже посредством явления надстроечного – правового. Применительно к области предмета правового регулирования,¹⁰«Авторы отрицающие регулирование правом экономических отношений, сбрасывают со счета одно из основных положений теории исторического материализма – об активном обратном воздействии идеологической (в первую очередь политической и правовой) надстройки общества на породивший ее экономический базис»1. Несомненная верность данного тезиса, применимого и в нашем случае, подтверждает, что, во-первых, вещи как объекты экономических и производственных отношений, объективируясь в праве, посредством юридических конструкций, сосуществуют и оказывают взаимное влияние, и, во-вторых, познание объекта вещных прав, возможно лишь посредством «развертывание» юридической конструкции данного объекта, которая представляет собой ничто иное как взаимосвязанную совокупность прав и обязанностей направленных на объект, или возникающих по поводу последнего, при этом юридическую конструкцию, сформировавшуюся под воздействием таких детерминант как естественно-природные, экономические, социальные и т.п. Как мы определяем то, что явление объективной действительности посредством правовой объективации является объектом гражданских прав первоначально и объектом вещных прав при дальнейшей детализации? Основываясь на сказанном ранее, необходимо сделать следующие уточнения. Правовая объективация представляет собой ничто иное, как подведение определенного явления объективной действительности под ту или иную юридическую конструкцию уже существующую либо создание новой юридической конструкции для объекта, отличающегося особыми характеристиками. Последовательность этого может быть определена следующим образом. Изначально, когда возникает необходимость ввести тот или иной объект в гражданский оборот, к этому объекту «примеряются» уже существующие юридические конструкции. Если же таких юридических конструкций найти не удается, создается новая, ранее не существующая юридическая конструкция (видимо, именно этот факт дал основание Е.А. Суханову утверждать, что объектом гражданского правоотношения является ничто иное, как правовой режим того или иного объекта). Для определения степени влияния структурных особенностей вещного правоотношения на объект вещных прав необходимо, прежде всего, дать характеристику первых. Но прежде нужно остановиться на следующем. В настоящее время аксиоматичной считается концепция, согласно которой содержание, либо структура правоотношения представляет собой суммативную целостность2 субъективных прав и обязанностей сторон конкретной социальной связи преобразованной в результате правового регулирования в правоотношение. Следующим важным аспектом является то, что структурные элементы воздействуют на свой объект, которым, по мнению О.С. Иоффе, являются действия участников правоотношение (юридический объект в трактовке автора)3. Действия же субъектов, являясь в свою очередь объектом юридическим конкретного гражданского правоотношения, оказывают непосредственное воздействие на объект материальный, в качестве которого выступают конкретные материальные блага, прежде всего, вещи. Исторически, право, представляя собой, явление надстроечное, служебное, создавало определенные юридические конструкции для обеспечения нормального функционирования отношений экономических. При этом, та или иная юридическая конструкция выбиралась не произвольно, а создавалась вследствие проекции явления объективной действительности в правовую сферу. Только такой способ мог привести к адекватному отражению естественного явления в правовой сфере. Именно процесс правовой объективации позволял вводить те или иные объекты в гражданский оборот, закрепляя их в правовой сфере, предусматривая для них определенный правовой режим. Изложенные тезисы, подтверждают в порядке, пока лишь, гипотезы, утверждение о том, что правовой режим одного объекта не может стать правовым режимом иного объекта, для которого он первоначально не предназначался. В частности не могут юридические конструкции вещного права определять правовой режим результатов интеллектуальной деятельности. Мы можем утверждать, что процесс взаимодействия объективной действительности и действительности правовой проходит в следующем порядке. Первоначально объективная действительность оказывает определенное воздействие на правовые конструкции. Но в дальнейшем, когда правовые конструкции уже сформированы, они начинают осуществлять обратное воздействие на объективную действительность. Вещь как предмет материального мира, способный быть в обладании человека4 оказала прямое воздействие на формирование конструкции вещи как объекта гражданских прав, а также конструкции вещного права на данный объект.

Поскольку, как мы определили объект вещных прав есть понятие, существующее в правовой реальности, необходимо сказать несколько  слов о структуре вещного правоотношения, поскольку именно она предопределяет юридическую конструкцию в отношении вещи как объекта вещных прав.

¹¹«к сожалению, в отечественной цивилистике до сих пор отсутствуют единые продуманные и обоснованные подходы к определению вещных прав, поскольку многие предшествующие десятилетия сама эта категория отсутствовала в гражданском законодательстве, а гражданско-правовая наука не занималась ее до тех пор, пока она не была восстановлена в начале 90-х гг. прошлого века»5.

Рассматривая  истоки формирования вещных отношений, некоторые авторы приводят в качестве примера зарождения аналогичных отношений у животных6. Вещное правоотношение предполагает определенную структуру, элементами которой являются субъективное вещное право и субъективная вещная обязанность. Л.В. Щенникова вслед за Е. В. Васьковским и Д.М. Генкиным критикует подход о существовании некоторого абсолютного правоотношения между собственником и всякими третьими лицами. В частности она пишет:¹² «Представляется, что такая конструкция абсолютного правоотношения – плод искусственного теоретизирования, причем пустого. В нем нет смысловой нагрузки, как нет и не может быть реальной правовой связи собственника с любым и каждым, живущим в данный момент на земле»7. А почему не может? Разве правовая связь в обязательственных отношениях не является той же самой теоретической конструкцией, существующей только в правовой реальности? Почему являясь собственником, я не могу находиться в правовой связи с неопределенным кругом лиц на планете Земля? Чему это мешает? И разве это не так? Полагаю, что концепция абсолютного правоотношения помогает объяснить механизм защиты субъективного вещного права при его нарушении. В противном случае перед нами не защита субъективного вещного права, а некое воздействие за нарушение объективного права – действующего гражданского законодательства о праве собственности и других вещных правах. Т.е. посягнул на чужую вещь, значит посягнул на государство, на закон, на общественный порядок. Но, как известно посягательство на общественный порядок и ответственность за это является прерогативой уголовного и административного права и чужда цивилистике. Поэтому нам не остается ничего другого как признать объективность существования абсолютного вещного правоотношения, структурой которого является субъективное вещное право собственника и субъективная вещная обязанность всякого и каждого живущего на Земле. Однако, несомненно, характеристикой субъективного вещного права является и такая его особенность, что оно, прежде всего, предполагает свою реализацию через самостоятельные действия собственника направленные на вещь. При этом, достаточно правильным на мой взгляд является указание Л.В. Щенниковой на то, что «нельзя устанавливать жесткую связь между качеством объекта и содержанием вещного права»8. Действительно, с точки зрения вещного права назначение вещи не играет в большинстве случаев решающую роль. Например, я приобретаю книгу Владимира Набокова «Защита Лужина». Я, становясь собственником, могу использовать ее как по прямому назначению – для прочтения, так и для иных целей по моему усмотрению. Для заполнения интерьера квартиры, например, или могу и сжечь.