В то же время осуществление права  на защиту ограничивается запретами  использовать права для достижения социально вредных целей. Закон устанавливает обязанность добросовестного осуществления процессуальных прав, принадлежащих лицам, участвующим в деле (ст. 35 ГПК РФ). В этой связи актуальным является следующее. Действующее законодательство, как уже указывалось, исходит из того, что судебный представитель стороны по делу не является участником процесса. На мой взгляд, это не совсем точно, и с указанными доводами трудно согласиться. Договорные представители (адвокаты, юрисконсульты и др.) имеют в процессе целый ряд самостоятельных процессуальных прав. Конечно, для вступления в процесс они должны представить соответствующую доверенность на право ведения дела. Предъявив такую доверенность в суд, они самостоятельно решают вопрос об истребовании и представлении судебных доказательств, о заявлении самых различных ходатайств, о правовом обосновании предъявленных от имени истца или ответчика требований. На наш взгляд, более обоснованной является точка зрения, согласно которой судебные представители относятся к числу лиц, участвующих в деле, потому что судебный представитель является субъектом гражданских процессуальных отношений, имеет процессуальный интерес в процессе, своими действиями оказывает влияние на развитие процесса. Он имеет процессуальные права и обязанности. За невыполнение своих процессуальных обязанностей он может быть привлечен к процессуальной ответственности. В то же время в соответствии с выполняемыми функциями представитель является самостоятельной фигурой судопроизводства. Так, ст. 167 ГПК РФ, определяя последствия неявки в судебное заседание лиц, участвующих в деле, и их представителей, устанавливает, что по ходатайству лица, участвующего в деле, в связи с неявкой его представителя суд может отложить разбирательство дела.

      Граждане  могут вести свои дела в суде лично и через представителей. Личное участие гражданина не лишает его права иметь по делу представителя. Кроме того, ст. 50 ГПК РФ устанавливает обязанность суда назначить адвоката в качестве представителя в случае отсутствия представителя у ответчика, место жительства которого неизвестно, а также в других предусмотренных федеральным законом случаях. Место жительства гражданина определяется в соответствии с правилами, установленными ст. 20 ГК РФ и ст. 28 ГПК РФ, что отражает общее правило гражданского процесса - территориальная подсудность определяется местом нахождения ответчика. В данном правиле закреплен известный в римском праве принцип - «Истец следует суду ответчика». Иначе говоря, в законе установлен приоритет интересов ответчика, который поставлен в более предпочтительное положение по сравнению с истцом. Дело в том, что гражданское право и гражданское судопроизводство исходит из того, что предъявление иска еще не означает, что требования (претензии) истца, который является заинтересованным лицом, всегда обоснованны, и, кроме того, их необходимо доказать в ходе судебного разбирательства¹⁰.

      Таким образом, в качестве профессиональных представителей по гражданским делам обычно выступают адвокаты, которые оказывают юридическую помощь заинтересованным лицам в защите прав и охраняемых законом интересов и одновременно помогают суду в осуществлении правосудия и соблюдении законности, тем самым являясь, в сущности, самостоятельным процессуальным субъектом. Приняв поручение на ведение дела, судебный представитель становится самостоятельным участником гражданского процесса и наделяется процессуальными правами. Так, представитель вправе знакомиться с материалами дела, делать из них выписки, заявлять отводы, участвовать в судебном заседании, предъявлять доказательства и участвовать в их исследовании, заявлять ходатайства, выступать в прениях и тому подобное. При этом в судебном заседании представитель действует в пределах полномочий, предоставленных ему доверителем. Поскольку в гражданском процессе полномочия адвоката как представителя оговорены в доверенности, постольку его позиция не может противоречить позиции доверителя. И для суда должен действовать приоритет процессуальных действий доверителя. Если судебный представитель выходит за пределы предоставленных ему прав, его действия не влекут юридических последствий для доверителя, а основанные на них судебные постановления (решения, определения) должны подлежать отмене вышестоящими судами.

       Глава 2. Полномочия адвоката - представителя  в гражданском процессе и их оформление

      2.1. Понятие и сущность  полномочий адвоката-представителя

      Представитель в гражданском и арбитражном  судопроизводстве осуществляет свою деятельность в пределах предоставленных ему полномочий, в связи с чем вопросы о понятии полномочий, их оформлении и объеме имеют важное практическое значение и требуют тщательного изучения.

      В процессуальной теории во многом под  влиянием цивилистической науки сложился взгляд, согласно которому полномочия представителя есть не что иное, как субъективные права¹¹. Однако при этом недостаточно учитывается специфика данного понятия, которая привела к возникновению и выделению в юридическом языке термина «полномочие» наряду с термином «право». Полномочия отличаются от субъективных прав тремя существенными признаками:

      1) они представляют собой правовые  возможности совершения процессуальных действий не от своего собственного имени, а от имени другого лица;

      2) полномочия производны от субъективных  прав;

      3) возникновение и дальнейшее существование  полномочий у представителя по общему правилу зависят от воли представляемого лица. С учетом указанных признаков следовало бы отграничивать полномочия представителя от субъективных прав¹², не смешивая их, в частности, с общими правами лиц, участвующих в деле, представляющих собой правовые возможности совершения процессуальных действий от своего собственного имени.

      Не  соответствует обычному пониманию  и употреблению термина «полномочие», обозначающего правовую возможность, которой представляемый наделяет представителя, определение полномочия как субъективной обязанности представителя перед представляемым совершить определенные юридические действия от его имени, выраженной в установленной законом форме, доступной восприятию третьими лицами¹³. В данном случае полномочие смешивается с правовым явлением иного порядка - юридической обязанностью представителя, составляющей основной элемент его правоотношений с представляемым. Называть же юридическую обязанность полномочием, говорить о возложении на представителя полномочия, именовать лицо, несущее обязанность, уполномоченным лицом - значит вносить путаницу в юридическую терминологию. То, что уполномоченное лицо одновременно является и обязанным лицом, вовсе не говорит о том, что нужно отождествлять понятия «полномочие» и «обязанность». Особенно хорошо видно, что полномочие не является обязанностью, применительно к полномочиям процессуальных представителей. Так, например, в силу ст. 54 ГПК РФ представитель в гражданском процессе наделяется полномочием заявить отвод судье. Но является ли данное полномочие одновременно и обязанностью представителя? Разумеется, нет, потому что заявление отвода судье вовсе не является обязательным действием, которое должен совершить представитель.

      Следует также отметить, что, вопреки ранее  изложенному К.И. Скловским, при его оформлении в установленном законом порядке полномочие доводится до сознания третьих лиц не как правовое долженствование, а как правовая возможность, которой представитель наделен представляемым по отношению к этим лицам.

      Соответственно, нельзя согласиться и с мнением, что полномочие процессуального представителя является одновременно и его правом по отношению к суду, и его обязанностью по отношению к представляемому¹⁴. Обосновывая такое определение полномочия представителя, С.А. Халатов ссылается на дореволюционное законодательство, которое, по его утверждению, рассматривало полномочие представителя как право применительно к суду (ст. 250 Устава гражданского судопроизводства указывала, что предоставление поверенному права принести апелляционную жалобу должно быть положительно выражено в доверенности), а также как обязанность применительно к представляемому (ст. 254 Устава предусматривала, что председатель суда при отказе представителя от представительства определяет срок, по истечении которого поверенный признается свободным от своей обязанности, а до этого срока обязан ходатайствовать по делу в пределах своих полномочий). Однако во втором случае применительно к правовому долженствованию представителя по отношению к представляемому законодатель употреблял именно термин «обязанность», а не «полномочие», и из приведенных норм вовсе не видно, чтобы он отождествлял эти понятия.

      Согласно  части 5 ст. 53 ГПК РФ право адвоката на выступление в суде в качестве представителя удостоверяется ордером, выданным соответствующим адвокатским образованием. Форма ордера утверждается федеральным органом юстиции (п. 2 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»). В настоящее время действует форма ордера, утвержденная Министерством юстиции Российской Федерации. Ордер должен быть подписан руководителем адвокатского образования (его филиала), в том числе управляющим партнером адвокатского бюро.

      Иногда  в публикациях, посвященных вопросам адвокатуры, предпринимаются попытки определить значение ордера в гражданском процессе, но они не отличаются точностью. Так, Р. Лисицин видит это значение в следующем: с момента присвоения статуса адвоката он наделяется общей правосубъектностью, т.е. получает потенциальную возможность использовать общие полномочия адвоката. Для того чтобы данная возможность стала реальной, адвокат должен получить специальную правосубъектность, означающую его способность осуществлять адвокатскую деятельность. По мнению указанного автора, она наступает с момента допуска адвоката в гражданский процесс в качестве соответствующего субъекта. Следовательно, с момента предъявления ордера должностному лицу, в чьем производстве находится гражданское дело, адвокат приобретает специальную правосубъектность представителя и может использовать специальные полномочия определенных процессуальных субъектов (истца, ответчика, третьего лица)¹⁵.

      Очевидно, однако, что в этом случае в значительной мере произвольно толкуется понятие  правосубъектности, которая фактически отождествляется с наличием у лица статуса субъекта определенных правоотношений. Между тем обладать правосубъектностью и быть субъектом отношений, урегулированных той или иной отраслью права, - не одно и то же, поскольку правосубъектность - это лишь способность быть субъектом правоотношений, необходимая предпосылка участия в них. С момента же присвоения статуса адвоката (а точнее, с момента избрания адвокатом конкретного адвокатского образования, в котором он будет осуществлять свою деятельность) лицо, приобретшее такой статус, получает не «потенциальную возможность использовать общие полномочия адвоката», а все общие права адвоката, закрепленные в Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (п. 3 ст. 6) и, следовательно, становится субъектом отношений, регулируемых законодательством об адвокатуре, а не приобретает лишь способность быть их субъектом, т.е. правосубъектность.

      Аналогичным образом с момента предъявления ордера судье, в производстве которого находится гражданское дело (точнее, с момента его допуска данным лицом к участию в процессе), адвокат приобретает не специальную правосубъектность представителя, т.е. способность быть представителем, а процессуальный статус последнего, и с этого момента у него возникают особые правовые возможности - полномочия. Действительное же значение ордера состоит в том, что он подтверждает право адвоката на участие в качестве представителя в процессе по конкретному делу, о чем и говорится в ч. 5 ст. 53 ГПК РФ.

      Для совершения так называемых распорядительных действий (действий по распоряжению предусмотренными законом процессуальными средствами защиты, в частности, иском) адвокат-представитель должен иметь доверенность с указанием в ней на соответствующие специальные полномочия. Доверенности, выдаваемые адвокату гражданами, могут быть удостоверены в нотариальном порядке (что чаще всего и имеет место) либо организациями, администрацией некоторых учреждений и должностными лицами, названными в ч. 2 ст. 53 ГПК РФ (применительно к представительству, осуществляемому адвокатами, например, администрацией стационарного лечебного учреждения, в котором доверитель находится на излечении, начальником соответствующего места лишения свободы, если лицо находится в таком учреждении).

      Доверенность  от имени организации выдается за подписью ее руководителя или иного уполномоченного на это ее учредительными документами лица, скрепленная печатью этой организации (ч. 3 ст. 53 ГПК РФ).

      Если  вопрос о порядке оформления полномочий адвоката - представителя в гражданском процессе решен законом достаточно ясно и четко, то иное положение существует в арбитражном процессе. Согласно ч. 3 ст. 61 АПК РФ полномочия адвоката на ведение дела в арбитражном суде удостоверяются в соответствии с федеральным законом. В связи с отсутствием конкретной регламентации в арбитражном процессуальном законодательстве порядка оформления полномочий адвоката в современной юридической литературе высказываются различные мнения по поводу того, как должны быть оформлены данные полномочия. Так, ряд ученых, занимающихся проблемами адвокатуры, полагают, что полномочия адвоката на ведение дела в арбитражном суде оформляются ордером или доверенностью. При этом адвокат как представитель по ордеру имеет право на совершение от имени клиента всех процессуальных действий, кроме распорядительных. Полномочия же адвоката на совершение действий, перечисленных в ч. 2 ст. 62 АПК РФ, должны быть специально предусмотрены в доверенности. Соответственно, более правильным для адвоката признается оформление взаимоотношений с клиентом путем получения доверенности с полным объемом полномочий. В основе приведенных взглядов лежит отождествление порядка оформления полномочий адвоката - представителя в арбитражном процессе с порядком оформления его полномочий в гражданском процессе¹⁶.