2.
Изменение среды
безопасности и
новые глобальные
угрозы
В условиях распада
жесткой биполярной структуры, определявщей
степень и характер участия акторов
не только в «высокой» (касающейся вопросов
безопасности, войны и мира), но и «низкой»
политике (охватывающей вопросы культурных
обменов, научных и профессиональных контактов…),
вторжение новых действующих лиц в обе
и эти сферы приобрело поистине обвальный
характер1. Это касается традиционных
международных акторов- государств и межгосударственных
институтов, и в еще большей мере новых
участников, таких, как субнациональные
структуры, транснациональные корпорации,
неправительственные организации, различного
рода ассоциации, устойчивые группы (вплоть
до мафиозных структур) и выдающиеся личности.
Но пожалуй, еще более впечатляющими являются
те изменения, которые вносит сегодня
в характер и состояние международных
отношений участие в них различного рода
временных объединений и «неорганизованных»
частных лиц. Как уже было показано в главе
8, такое
участие становится
источником абсолютной случайности
в сфере международных отношений
и влечет за собой переход от ситуации
риска, свойственной периоду «холодной
войны», к ситуации сомнения и связанному
с ней парадоксу участия (Allan. 1994. P. 65).
Процессы взаимозависимости стирают
грань между внутренними и
внешними, между государственными
и общественными интересами. Внутренняя
и внешняя политика становятся тесно
связанными. Соответственно происходят
изменения и в сфере безопасности. Как
подчеркивается в Хартии Европейской
безопасности, принятой в Стамбуле в ноябре
1999г., «стало все более очевидным, что угрозы
нашей безопасности могут быть следствием
конфликтов как между государствами, так
и внутри государства» (Хартия Европейской
безопасности. 1999). Учитывать национальные
интересы становится все труднее. Традиционные
максимы международной политики, которые
используются государствами в их национальных
интересах или те, с помощью которых они
пытаются увеличить свою силу, становятся
сомнительными.
С другой стороны, свою неприспособле6нность
к новым реалиям обнаружили
фактически все международные
институты безопасности- ООН, ОБСЕ,
НАТО последняя была создана в целях противостояния
СССР, и с его распадом утратила противника,
а следовательно, и первоначальный основной
смысл своего существования).
Относительно ООН следует сказать
следующее. Дело не в том,
что она была создана с целью предотвращения
новой мировой войны и внезапного нападения
одного государства или группы государств
на другое, а сегодня столкнулась с ситуацией,
в которой «в настоящий момент нет опасности
мировой войны или даже большой войны
между государствами» (Ротфельд. 1997.
С. 38). Дело так же не в
1.Речь идет
как о появлении на политической карте
мира (после распада СССР и Югославии,
раздела Чехословакии, а также в результате
обретения независимости Науру, Тонга
и Кирибати) «национальных» акторов т.е.новых
независимых наций-государств, так и об
интенсификации международных контактов
и об усилении роли в мировой политике
субнациональных (провинций, штатов,
республик, земель и других субъектов
федеративных государств), транснациональных
(предприятий и фирм, банков и корпораций,
организованных групп и т.п.), наднациональных
(ЕС, НАФТА, МЕРКОСУР) и межнациональных
(НАТО) акторов.
том, что право
вето стало главным препятствием
для принятия решений, которые способны
быстро и эффективно помочь выйти из
кризисной ситуации или предотвратить
угрозы нетрадиционного характера (см.
там же). Обоснованность этих двух момент
вызывает определенные сомнения. В первом
случае сомнения вызваны, например, принятием
Конгрессом США решения о развертывании
новой системы ПРО (в отсутствие угрозы
войны это выглядит совершенно бессмысленным).
А во втором сомнения возникают относительно
того, что решение о военной операции в
Косово ( принятое без мандата ООН именно
с целью избежать вето со стороны РФ и
Китая) позволило радикально улучшить
ситуацию в Косово (см., например: Ramses 2000.
P. 347).
Право вето, действительно далеко
не идеальный инструмент для
выработки и принятия согласованных
решений. Но до тех пор пока
в системе ООН не удастся
выработать более совершенного механизма
сдержек и противовесов, именно право
вето выполняет эту роль в условиях, когда
большинство в составе постоянных членов
СБ принадлежит Западным странам и именно
у них есть возможность оказывать давление
на страны, избираемые в него лишь на двухлетний
срок1. Возможно, что как раз использование
данного инструмента будет стимулировать
интенсивные поиски легитимных путей
разрешения Косовской проблемы.
Несоответствие ООН новым требованиям
в области безопасности связано
с другим обстоятельством, а именно
противоречием между провозглашаемыми
в Уставе ООН правом наций на самоуправление
и ценностью неотъемлемых прав человека,
с одной стороны, и незыблемостью принципа
государственного суверенитета, сохранения
целостности государств и нерушимости
государственных границ- с другой. То же
можно сказать и о «Хельсинском декалоге».
Провозглашенные в нем принципы суверенитета,
нерушимости границ, территориальной
целостности государств и невмешательство
во внутренние дела вступают в конфликт
с такими принципами, также отраженными
в декалоге, как уважение прав человека
и основных свобод, равноправие и прав
народов на самоопределение. Что же касается
НАТО, то, во-первых, несмотря на проведенные
реформы, создание и начало осуществления
новых программ (ПРМ, ССАС и т.п.) и стремительное
расширение на восток, Альянс продолжает
испытывать проблемы, связанные со все
еще не найденной новой самоидентификацией.
Во- вторых, окончание холодной войны и
исчезновение советской угрозы вывели
на первый план различие интересов США
и их европейских союзников и обострили
проблемы доверия между ними. Кроме того,
судьба и жизненный опыт нового поколения
американской и европейской элиты, сменяющего
у власти старое поколение, уже не связаны
с прежней преданностью идеям Атлантического
сообщества. Усиление Европейского союза
усложняет связи с Соединенными Штатами.
Отмечая эти обстоятельства, С, Уолт не
исключает того, что «со временем американцы,
возможно, будут рассматривать такую Европейскую
супердержаву, как своего главного
глобального соперника» (Walt.
1998/99). Подчеркивая, что альянсы, рожденные
в дни войны, редко переживают разгром
врага и что в этом смысле НАТО уже является
аномалией, Уолт заключает: «Вместо
бессмысленной раздачи гарантий в каждой
потенциальной «горячей точке», вместо
того, чтобы основывать нашу внешнюю политику
на презумпции постоянного
партнерства, для
_____________________
1
В данной связи ситуацию не решит и механическое
расширение состава СБ за счет Германии
и Японии: при отмене права вето западные
страны просто получат большие (а фактически
ничем неограниченные) возможности проводить
через СБ ООН любое нужное им решение и
игнорировать мнение других стран-членов.
Соединенных Штатов
и Европы пришло время медленного
и постепенного процесса разъединения.
Этот процесс неизбежен, и мудрость управления
государством заключается в умении предвидеть
и использовать ход истории, а не ввязываться
в бесполезные попытки его остановить»
(там же. Р10). Подобные мысли возникают
и в Европе. Вот что пишет французский
исследователь А.Жокс: «Американский антиэтатизм
и европейский антиимпериализм объединялись
против СССР, но евро-американский союз
оказался почти лишенным общих политических
принципов после падения Советского Союза.
Европейские страны полностью поглощены
созданием чего-то вроде супергосударства,
ЕС, который для американцев имел смысл
только в антисоветской борьбе» (Joxe. 1997.P.335).
Возможно,
данные выводы слишком категоричны.
Вместе с тем вряд ли можно отрицать,
что в них обозначены действительные
проблемы, с которыми сегодня сталкиваются
сегодня Атлантический альянс. Кроме того,
несмотря на постоянные утверждения о
том, что НАТО не только и не столько военная,
сколько политическая организация, целью
которой является предупреждение и разрешение
кризисов, остается фактом то, что она
слабо приспособлена для участия в спасательных
и гуманитарных операциях в случае стихийных
бедствий и природных катостроф и не проявляет
заинтересованности в таком участии.
Между тем большая часть современных
вызовов и угроз международной безопасности
требует для своего решения новых, прежде
всего не военных подходов1. Это
относится не только к решению экономических
проблем и проблемы деградации окружающей
среды, но и совместному поиску правового
разрешения противоречия между стремлением
к самоуправлению и групповой самоидентификации
и сохранением целостности государств,
между ростом сепаратизма и нерушимостью
границ, между стремлением субнациональных
групп и регионов к суверенитету и суверенитетом
нации-государства, частью которого они
являются. В этом отношении нельзя не согласится
с выводом о том, что «война создает больше
проблем, чем она может решить. Спорный
триумф НАТО в Косово создает больше проблем,
чем решает их» (см. об этом: Цыганков. 2000).
Сегодня основные вызовы безопасности
связанны с глобальным кризисом систем
общественной и политической организации
и идеологических устоев. Обобщая выводы,
касающиеся данной проблемы и содержащиеся
в отечественной и зарубежной литературе,
можно выделить четыре группы вызовов.
Вызовы, относящиеся к первой
группе, касаются меняющегося место
государства в составе акторов
международных отношений. Особую
тревогу вызывают некомпетентность
и не эффективность государства
во взаимодействии с новыми
акторами. Как мы уже видели, в условиях
глобализации всюду
_________
1Подчеркнем
еще раз: данное положение не означает,
что угрозы межгосударственных вооруженных
конфликтов исчезли или настолько ослабли,
что их не стоит принимать во внимание
(об этом свидетельствуют, в частности,
вооруженные конфликты между Индией и
Пакистаном, Арменией и
Азербаджаном).
В
данном контексте было бы ошибкой
не видеть, что НАТО играет
положительную роль сдерживания
и предупреждения подобных конфликтов
в рамках Альянса и вынуждает
страны, которые хотят к нему присоединится,
искать мирные и политические способы
разрешения имеющихся между ними споров.
Точно также противостояние таким угрозам,
отмечены приняты в ноябре 1999г. в Стамбуле
Хартии Европейской безопасности, как
международный терроризм наркотиков,
не исключает, а в ряде в случаев, напротив,
предполагают проведении военных и полицейских
операций наблюдается снижение значимости
роли государства. Но особенно это относится
к государствам, применительно к которым
французский социолог Б.Бади использовал
термин «импортированные государства»
(Badie. 1995). Примеры таких государств-Заир,
Афганистан, Сомали, Бурунди……..Б.Бади
доказывает, что государство-это исторический
продукт социокультурного развития. Оно
должно формироваться постепенно и органично.
Насаждение европейских по своему происхождению
государственных институтов на иную культурную
почту не приносит положительных плодов.
А, например, Р.Каплан пишет: «Не будем
забывать, что государство-чисто западное
понятие, которое до двадцатого века относилось
к странам, покрывающим только три процента
земной суши. Не существует достаточно
убедительных свидетельств того, что государство
как идеал правления может привиться в
регионах, находящихся за пределами индустриального
мира. Даже Соединенные Штаты Америки,
по словам одного из лучших ныне живущий
поэтов Генри Снайдера, состоят из произвольных
и не точных конструкций, наложенных на
объективно существующие реальности»
(Kaplan. 1994 Р.68). Функции государства связаны
с накоплением общественно богатства
путем создания эффективной экономической
системы; с содействием созданию в обществе
единство интересов, ситуации компромисса
и согласия, личной ответственности за
всеобщее благо. Только монополии на насилие
сегодня уже не достаточно, к тому же ее
значительно труднее обеспечить.
Ситуация
обострятся в ее следствии роста
антигосударственных тенденций. Воздействия
СМИ ведет к разрыву между
ожиданиями граждан и возможностями
государств. Сегодня возможности
масс – медиа выходят далеко за
рамки государственных границ. Предлагая
людям своего рода новый «опиум для народа»,
нечто вроде «лучшего из миров», новейшие
и все более соблазнительны развлечения,
частные и транснациональные электронные
СМИ объективно, а иногда и целеноправлены
отвлекают людей от негативных последствий
глобализации от национальных гражданских
задач, противопоставляя « подавляющие
воздействия государства на личность»
«освободительным» процессом «планетарной
культуры», разрушая лояльность людей
по отношению к «своему» государству (см.
об этом: Ramonet. 1999).
Дестабилизирующее
влияние на государство оказывает
трансграничные переливы краткосрочных
капиталов, действия международных
финансовых спекулянтов. Теневая экономика
подрывает хозяйственную деятельность
государства как на внутри общественном,
так и на международном уровне (преступники
договариваются быстрее и эффективнее,
чем государственные деятели, а договариваются
они против государства). Все чаще наблюдается
симбиоз преступных групп с государственными
структурами, в которые эти группы
проникают. Возникают взаимопереплетающиеся
структуры, которые, подобно государству,
осуществляют социальный контроль, распределение
благ и так же, государство ( а по сути,
за его счет), требует лояльность к себе.
География таких структур редко совпадает
с государственными границами. Это сопровождается
распространением финансовых преступлений
среди деловых транснациональных кругов,
работников крупнейших банков с ежегодным
оборотом, превышающие в сумму млрд. долларов,
т.е. больше, чем национальный доход стран,
представляющих треть человечества (Ramonet.
2000).
Формируется
архаические общности на основе племенной,
этнической, религиозной идентификации.
Это несет в себе угрозы с сепаратизмом,
религиозного этнического экстремизма.
Не редко такие общности сращиваются
с терроризмом, используют террористические
достижения своих целей. С этим связанна
угроза локальных войн и выхода вооруженных
конфликтов на региональный уровень.
Вторая
группа вызовов международной безопасности
связана с нарастанием экономического
разрыва и социальной разобщенности между
странами, народами и социальными группами.
Завоевание с транснациональными компаниями
все новых рынков сопровождается разрушениями
целых отраслей промышленности во всех
регионах мира с такими социальными последствиями,
как безработица, неполная занятость,
которые охватывают сегодня около 1млрд.
человек. Большинство из них проживают
в беднейших странах мира. В 1960 г. 20% самых
богатых людей мира обладали доходом,
который превышал доход 20% самых бедных
в 30 раз. Сегодня эта цифра увеличилась
до 82. Из 6 млрд. населения мира только 500
млн. людей живут в достатке, в то время
как остальные 5,5 млрд. испытывают потребности
в самом необходимом (см. там же). «Золотой
миллиард», в свете этих цифр, выглядит
преувеличенным ровно вдвое.