Теория государства и права

Можно подчеркнуть, что теоретическая конструкция  разделения труда по государственному управлению объясняет лишь наличие  законодательных, исполнительных и  судебных органов. Причём из этой конструкции  вовсе не вытекает разделение властей  на законодательную, исполнительную и  судебную ветви, не вытекает разграничение  законодательных, исполнительных и  судебных полномочий. Например, эта  конструкция допускает, что орган  исполнительный, управляющий в соответствии с общеобязательными нормами, одновременно сам может издавать общеобязательные нормативные акты. Эта конструкция  не отрицает и такое разделение труда  по государственному управлению, при  котором один и тот же орган  устанавливает и исполняет законы, например, может принять закон  по любому вопросу индивидуального  характера.

В любом более  или менее развитом государстве  в структуре государственного аппарата различаются законодательные, исполнительные и судебные органы. Но наличие этих органов ещё не говорит о разделении властей. Так, в абсолютной монархии есть законодатель (сам монарх, при  котором может быть законосовещательный  орган), исполнительные органы (правительство  или министры, административные органы) и суды. Но здесь нет разделения властей, все государственные органы замыкаются на фигуру монарха. Абсолютный монарх не только законодатель, но и  глава исполнительной власти и верховный  судья.

В структуре деспотической  организации власти тоже есть властные институты, порождённые разделением  труда по управлению. Например, в  советской тоталитарной системе были органы, реально принимавшие общеобязательные решения, и органы, ответственные за выполнение этих решений, был номинальный законодатель, были формально разделённые суд и прокуратура. Но, разумеется, власть тотальная исключает какое бы то ни было разделение властей или разграничение полномочий.

Разделение властей  – это не любое разделение труда  по государственному управлению, а  такое, которое обеспечивает свободу  субъектов государственно-правового  общения. Это такой принцип организационной  структуры государственного аппарата, который достигается в исторически  развитых государственных формах и  создаёт институциональные гарантии свободы, безопасности и собственности.

2.2.Конепция  единой государственной власти, отрицающая разделение властей

Для диктаторских режимов  Нового времени, особенно для тоталитарных диктатур XX в., характерна идеология, отрицающая саму возможность разделения властей. По этой идеологии власть принадлежит одному коллективному субъекту – нации, народу, политически господствующему классу, «трудящимся» и т.п., и этот субъект её ни с кем не делит (социальное единство власти). От имени этого субъекта, например народа, власть осуществляется иерархической системой органов, в рамках которой может быть только разделение труда, но не разграничение компетенции (организационное единство власти). Имеется в виду, что в единой иерархической системе есть высший властный орган, получающий свои полномочия как бы непосредственно от народа, а все остальные органы получают свои полномочия от этого высшего органа, подотчётны ему и подконтрольны. Следовательно, этот высший орган прямо или косвенно определяет деятельность всех остальных органов, может вмешиваться в их компетенцию1. По смыслу этой концепции власть является не только единой в её социальной сущности, но и неделимой в её организационной форме.

Концепция системы  Советов претендует на радикальный  демократизм. Она отвергает разделение властей как такую структурную  организацию государственной власти, при которой государственные  органы не могут вмешиваться в  компетенцию друг друга, следовательно, органы, избираемые народом, не всевластны и не могут контролировать другие государственные органы. В действительности это антидемократическая, авторитарная концепция, оправдывающая сосредоточение власти в одном органе, которая  прикрывает свою диктатуру видимостью демократических учреждений. Хорошо известно, что всевластные органы реально не избираются народом и  что диктаторская власть может  лишь имитировать выборы в такие органы. Система Советов в СССР и подобные системы сталинского типа служили псевдодемократическим фасадом тоталитарных режимов, при которых единство власти реально объясняется не «народовластием», а неограниченной деспотической властью диктатора, вождя.

Выше сказанное  отрицает ценность разделения властей  исходя из ложной посылки, что существует некая «власть народа», которая  сама по себе представляет абсолютное политическое благо. Здесь считается, что общество может застраховать себя от тиранической диктатуры лишь тогда, когда в государстве будет  верховный орган, получающий власть от народа, а все остальные органы будут подчиняться верховному органу, будут ему подконтрольны. Но, во-первых, сама «власть народа» может быть формальным источником диктатуры.

Во-вторых, демократически избранный орган является относительно независимым от избравшего его народа. И если власть этого органа не ограничена компетенцией других органов, если все  остальные органы ему подчинены, то, ссылаясь на волю народа, он легко  может превратиться в коллективного  тирана или выдвинуть из своей  среды диктатора и даже начать террор против собственного народа, о  чём красноречиво свидетельствует  практика Национального конвента в 1793г. во Франции. Наконец, история свидетельствует, что при отсутствии разделения властей  верховный представительный орган  становится псевдодемократическим  прикрытием для диктатуры политического  лидера, победившего в борьбе за власть внутри этого органа. Напротив, теория разделения властей признаёт высшей политической ценностью не «власть  народа», а свободу. Свобода обеспечивается такой структурой аппарата государственной  власти, в которой нет верховного органа, и никакой государственный  орган не может сосредоточить  в своих руках власть, достаточную  для установления диктатуры    

2.3. Легальность  и легитимность государственной  власти

Законы, иные нормативные  акты, издаваемые от имени государственной  власти, легализуют, т.е. делают законными  или, напротив, незаконными, нелегальными, противоправными те или иные отношения (институты, организации) в обществе, допуская или запрещая их. В свою очередь, сама государственная власть тоже нуждается в легализации.

Легализация государственной  власти – это юридической провозглашение правомерности её возникновения (установления), организации и деятельности, её органов, порядка деятельности, осуществления  конституции.

Легализация осуществляется различными способами, в том числе  путём референдума (например, Конституция  России 1993г., легализовавшая ту государственную  власть, которая сложилась после  фактического роспуска Съезда народных депутатов и Верховного Совета и создания Государственной Думы и Совета Федерации), а также иными правовыми актами, например законами о выборах парламента, президента, о судебной системе.

После государственных  и военных переворотов, революционных  событий новая власть, её чрезвычайные органы, стремясь создать легальную  основу своей деятельности, принимают  временные основные правовые акты (декреты  советского правительства 1917 – 1918гг.)

Правовые акты, легализующие государственную власть, должны соответствовать  не только интересам народа страны, выражать его волю, но и общечеловеческим ценностям и гуманистическим  принципам права, в том числе  международного права. Сосредоточение, захват государственной власти, присвоение властных полномочий (в том числе  какой-либо партией) незаконны. Как  устанавливает Конституция России 1993г., такие действия наказуемы (ст.3 п.4).

Нарушение принципа легализации государственной власти предполагает юридическую ответственность. Эта ответственность распространяется как на лиц, посягающих «со стороны» на государственную власть, так и  на носителей самой государственной  власти (например, ответственность  за превышение полномочий).

Термин «легитимация»  происходит от того же латинского слова (от лат. lex – закон), но отражает состояние фактическое.

Легитимная государственная  власть – это власть, соответствующая  представлениям народа, общества данной страны о её справедливости, правильности, обоснованности, моральной законности.

Степень легитимности государственной власти находит  своё выражение в поддержке этой власти населением. О поддержке или  её отсутствии могут свидетельствовать  выборы парламента и президента, опрос  населения, анкетирование, проведение различных встреч с населением и  публичных мероприятий (например, организация  общегосударственного обсуждения проекта  новой конституции). Следствием легитимности является авторитет государственной  власти у населения, признание права  управлять и добровольное согласие подчиняться. Легитимность повышает эффективность  государственной власти, поскольку  её мероприятия опираются на поддержку  большинства населения.

Различают экстраординарные (чрезвычайные) и обычные, традиционные способы легитимации новой государственной  власти. К экстраординарным относятся  социальные и политические революции, выражающие подлинные интересы народа, свергающие угнетающую государственную  власть и утверждающие власть новую, которая, правда, далеко не всегда оправдывает  чаяния народа.

Немецкий политолог, юрист и социолог М. Вебер (1864 – 1920) ввёл различие трёх основных форм легитимации  государственной власти: традиционную, харизматическую и рациональную.

Традиционная связана  с обычаями, традициями населения, с  личной сословной, племенной зависимостью, нередко с особой ролью религии, как это имеет место, например в странах мусульманского фундаментализма (Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ и  др.).

Харизматическая легитимация  обусловлена особыми качествами выдающихся личностей (реже – групп  лиц), которым приписываются качества, способные определять поведение  людей. Харизмой обладали великие полководцы-завоеватели (Александр Македонский, Чингисхан, Наполеон и др.), Гитлер, Сталин, де Голль, до определенного времени и Б.Н. Ельцин.

Рациональная легитимация  основана на разуме: население поддерживает или отвергает государственную  власть, руководствуясь рассудочной  оценкой этой власти. Основой рациональной легитимации являются не лозунги  и обещания, не создание имиджа удачливого и мудрого правителя, часто даже не справедливые законы (они иногда не выполняются, например, в России), а практическая работа органов государства  на благо населения страны.

Утрата государственной  властью легитимности не влечёт за собой непосредственно юридической  ответственности. Низкий рейтинг парламента, президента, правительства ещё не вызывает сам по себе его смену. Падение  легитимности проявляется на выборах, когда та или иная партия теряет власть, президент терпит поражение, те или иные депутаты не бывают избраны. Оно проявляется в массовых волнениях  населения, коллективных акциях протеста, направленных против государственной  власти (например, поход 10 тысяч шахтёров Румынии на Бухарест в 1999г.). В наиболее острых случаях утрата властью легитимности приводит к революции.   
 

ГЛАВА 3. СОЕДИНЕНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ВЛАСТЕЙ

3.1.Разделение  властей в контексте философии

Государственная власть состоит из трёх относительно самостоятельных  ветвей, каждая из которых имеет  своё юридическое обоснование. Эти  ветви – законодательная, исполнительная и судебная – обособились как  три основополагающие институционально-правовые формы публично-властной деятельности.

Законодательная ветвь  государственной власти в официальной  форме устанавливает правовые нормы, общие правила, определяющие меру свободы  человека в обществе и государстве. В частности, законодатель устанавливает  правила применения политической силы, необходимого и допустимого с  точки зрения обеспечения свободы, безопасности, собственности.

Исполнительная власть воплощает в себе принудительную силу государства. Это система органов, обладающих, в частности, полицейскими полномочиями, способных осуществлять организованное принуждение вплоть до насилия. Эти полномочия должны быть правомочиями, т.е. должны быть установлены  законом для обеспечения свободы, безопасности, собственности.

Судебная власть разрешает споры о праве, устанавливает  право (права и обязанности) в  конкретных ситуациях, для конкретных субъектов. В частности, судебные решения  дозволяют или предписывают правовые меры государственного принуждения  в отношении конкретных субъектов.

Разделение властей  означает, что органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны в пределах своей компетенции  и не могут вмешиваться в компетенцию  друг друга. В то же время компетенция  этих органов такова, что они не могут действовать изолированно, и государственная власть осуществляется в процессе кооперации трёх её самостоятельных  ветвей: деятельность законодателя не принесёт желаемого результата без  соответствующей деятельности исполнительной и судебной власти, осуществление  правосудия невозможно без власти законодательной  и судебной и т.д. Кроме того, во взаимоотношениях ветвей власти должны быть сдержки и противовесы, не позволяющие  каждой из ветвей власти выходить за пределы  её компетенции и, наоборот, позволяющие  одним ветвям власти удерживать другие в рамках компетенции.

Юридический смысл  разделения властей выражен в  следующем рассуждении великого французского просветителя Ш.Л. Монтескье  в его основном сочинении «О духе законов»: «Если власть законодательная  и исполнительная будут соединены  в одном лице или учреждении, то свободы не будет, так как можно  опасаться, что этот  монарх или сенат станет создавать тиранические законы для того, чтобы так же тиранически применять их. Не будет свободы и в том случае, если судебная власть не будет отделена от власти законодательной и исполнительной. Если она соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода граждан окажутся во власти произвола, ибо судья будет законодателем. Если судебная власть соединена с исполнительной, то судья получает возможность стать угнетателем»1 Следует пояснить, что Монтескье отводит роль главы исполнительной власти монарху не потому, что он сторонник монархии и противник республики (в этом контексте его теорию рассматривать не уместно), а потому, что исполнительная более эффективна, когда она осуществляется единоличным органом власти.