Российское уголовное законодательство XI – XVII веков

1. Регламентация уголовно-правовых отношений по Русской Правде

   Частный характер древнего права проявился  в сфере уголовного права. Преступление по Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», т. е. причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Уголовное правонарушение не отграничивалось в законе от гражданско-правового. Объектами преступления были личность и имущество. Объективная сторона преступления распадалась на две стадии: покушение на преступление (например, наказывался человек, обнаживший меч, но не ударивший) и оконченное преступление. Закон намечал понятие соучастия (упомянут случай разбойного нападения «скопом»), но еще не разделял ролей соучастников (подстрекатель, исполнитель, укрыватель и т. д.). В Русской Правде уже существует представление о превышении пределов необходимой обороны (если вора убьют после его задержания, спустя некоторое время, когда непосредственная опасность от его действий уже не исходит). К смягчающим обстоятельствам закон относил состояние опьянения преступника, к отягчающим — корыстный умысел. Законодатель знал понятие рецидива, повторности преступления (в случае конокрадства)¹.

   Субъектами  преступления были все физические лица, включая рабов. О возрастном цензе  для субъектов преступления закон ничего не говорил. Субъективная сторона преступления включала умысел или неосторожность. Четкого разграничения мотивов преступления и понятия виновности еще не существовало, но они уже намечались в законе. Ст.6 ПП упоминает случай убийства «на пиру явлено», а ст.7 ПП — убийство «на разбое без всякой свады». В первом случае подразумевается неумышленное, открыто совершенное убийство (а «на пиру» — значит еще и в состоянии опьянения). Во втором случае — разбойное, корыстное, предумышленное убийство (хотя на практике умышленно можно убить и на пиру, а неумышленно — в разбое). Тяжелым преступлением против личности считалось нанесение увечий (усечение руки, ноги) и других телесных повреждений. От них следует отличать оскорбление действием (удар чашей, рогом, мечом в ножнах), которое наказывалось еще строже, чем легкие телесные повреждения, побои.

   Имущественные преступления по Русской Правде включали разбой (не отличимый еще от грабежа), кражу («татьбу»), уничтожение чужого имущества, угон, повреждение межевых знаков, поджог, конокрадство (как особый вид кражи), злостную неуплату долга и пр. Наиболее подробно регламентировалось понятие «татьба». Известны такие ее виды, как кража из закрытых помещений, конокрадство, кража холопа, сельскохозяйственных продуктов, и пр. Закон допускал безнаказанное убийство вора, что толковалось как необходимая оборона.²

   Система наказаний по Русской Правде достаточно проста. Смертная казнь не упоминается  в кодексе, хотя на практике она, несомненно, имела место. Умолчание можно  объяснить двумя обстоятельствами:

   законодатель  понимает смертную казнь как продолжение  кровной мести, которую он стремится  устранить;

   влияние христианской церкви, выступавшей против смертной казни в принципе.

   Высшей  мерой наказания по Русской Правде остается «поток и разграбление», назначаемое  только в трех случаях, — за убийство в разбое (ст.7 ПП), поджог (ст.83 ПП) и конокрадство (ст.35 ПП). Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) «головой», т. е. в рабство.

   Следующим по тяжести видом-наказания была «вира» — штраф, который назначался только за убийство. Вира поступала  в княжескую казну. Родственникам  потерпевшего уплачивалось «головничество», равное вире. Вира могла быть одинарная (40 гривен за убийство простого свободного человека) или двойная (80 гривен за убийство человека с привилегиями — ст.19, 22 КП, ст.З ПП). Существовал особый вид виры — «дикая» или «повальная», которая налагалась на всю общину. Наказание применялось при убийстве простом, не разбойном; при этом община либо не выдает своего подозреваемого в убийстве члена, либо не может «отвести от себя след», подозрения. Община платит за своего члена только в том случае, если он ранее участвовал в вирных платежах за своих соседей. За на несения увечий, тяжких телесных повреждений назначались «полувиры» (20 гривен — ст.27, 88 ПП). Все остальные преступления (как против личности, так и имущественные) наказывались штрафом — «продажей», размер которой дифференцировался в зависимости от тяжести преступления (1,3, 12 гривен). Продажа поступала в казну, потерпевший получал «урок» — денежное возмещение за причиненный ему ущерб.

   В Русской Правде еще сохраняются  древнейшие элементы обычая, связанные  с принципом талиона («око за око, зуб за зуб»), в случаях с кровной  местью. Но главной целью наказания становится возмещение ущерба (материального и морального).

2. Сфера уголовного права по Псковской судной грамоте.

   Этот  памятник - один из замечательнейших после  Русской Правды, но, к сожалению, он дошел до нас только в одном  списке и то с большими пропусками, так что цельного представления  о нем мы не можем составить. Псковская  грамота представляет последующую  за Русской Правдой ступень в  развитии русского законодательства. Хотя в ней есть много узаконений, указывающих на сходство ее с Русской  Правдой, но тем не менее между  этими двумя памятниками видна  уже значительная разница. Время  появления Псковской грамоты  определить с точностью невозможно. В заглавии ее сказано, что она  была написана на псковском общем  вече в 1397 году "по благословению  попов всех пяти соборов и священноиноков и дьяконов и всего божьего  священства". Но здесь год появления  грамоты, очевидно, показан неверно. Известно, что в 1397 году в Пскове было не пять, а только четыре собора. Псковские соборы имели значение церковно-политическое; в Пскове не было архиерея, а только его наместник, не пользовавшийся никаким значением, - поэтому псковское духовенство  нуждалось в единении, для чего и явились соборы. Несколько церквей  составляли собор - церковную общину, имевшую свое управление и своих  представителей в лице старост, избираемых как из духовных, так и из светских лиц; так до XV века было утверждено четыре собора. Появление же пятого псковского собора относится уже к XV веку, именно к 1462 году; поэтому и время появления  Псковской грамоты никак нельзя отнести к 1397 году, как сказано  в ее заглавии, а необходимо предположить, что она появилась не раньше 1462 г. или 1463 г. Из самой Псковской грамоты  видно, что она есть не что иное, как только окончательная редакция узаконений, изданных в разное время  псковскими князьями; так в заглавии ее сказано: "Сия грамота выписана из великаго князя Александровы грамоты, из княж Костянтиновы грамоты, и из всех приписков псковских пошлин (обычаев)". Псковская грамота  делится на две части, которые подразделяются на несколько отделов.³

   Уголовное право

         В отличие от Русской Правды  нет специального термина   для  обозначения преступления. Преступление - это все то,  что   запрещало  уголовной  нормой, независимо от того, причинен  ли материальный ущерб конкретному  лицу.

       ПСГ считает преступлениями не  только  посягательства  на  личность  и имущество, но и преступления против  государства,  его  органов  (перевет  -измена; в ст. 7 (кримской тать - церковный вор; возможно, вор  имущества  из Кремля; переветник - изменник,  перешедший  на  сторону)  церковь  хранилище вещей (не обязательно церковного  имущества) - кража из помещения.

   Преступления  против государства.

         В Псковской Судной Грамоте  известен новый род преступлений, которых не было в Русской  Правде - государственная измена.  За  государственную  измену  полагалась высшая мера наказания  - смертная казнь (статья 7 ПСГ).

   Преступления  против судебных органов.

         Псковская  Судная   Грамота   также   предусматривает   наказания   за преступления против судебных органов. За вход в зал суда насильно  или  удар "подверника" полагался штраф: 1 рубль князю и 10  денег  подвернику  (статья 58). Запрещалось избивать истца или ответчика: "111.  А  кто  пред  господою ударит на суде своего истьца, ино его в рубли выдать тому человеку, а  князю продажа."

   Имущественные преступления.

         Псковская Судная Грамота по  сравнению с Русской Правдой   устанавливает более  развитую  систему  наказаний  за  имущественные   преступления.  Кража делилась  на  простую  (кража  из  кладовой,  с  возу,   лодки,   скота)   и квалифицированную (поджог, конокрадство,  кража  церковного  имущества).  За простую кражу полагался  штраф в размере от 4 денег до 70 гривен (статья  1 «Се суд княжей, ож клеть покрадут за зомком или сани под полстью или воз под титягою или лодью под полубы, или вь яме или скота украдают или сено сверху стога имать, то все суд княжой, а продажи 9 денег, а разбой, наход, грабеж 70 гривен, а княжая продажа 19 денег, да 4 денги князю и посаднику»⁴).

   За  квалифицированную кражу полагалась смертная казнь (статья 7 «А крим (с) кому татю и коневому и переветнику и зажигалнику тем живота не дати.»⁵).  Если  вора трижды ловили за кражу, то его казнили (статья 8  «Что бы и на посад(е) но крадется ино двожды е пожаловати, а изличив казнити по его вине, и в третий ряд изли(чи)в, живота ему не дати, крам кромъскому татю.»⁶).  Если  человек увидит  у кого-нибудь свою краденную вещь, то он имел права потребовать возврата  ее. Если ответчик присягал, что он купил ее на рынке,  то  истец получал часть краденного имущества, в случае же, если истец не верил присяге ответчика и не мог доказать, что ответчик украл эту вещь, то истец терял свое  имущество (статья 46 «А которой человек у человека знает свое што изгибшее, а тому молвит то слово: купил есми на торгу, а тогож есми не знаю, у кого купил, ино ему правда дать на том, что чисто будет на торгу купил, а с татем не поделился, а не поставит его, а сам не украл, ни пословицы не было будеть, ино тот не доискался».⁷). Если  краденная вещь  перешла по  наследству  к человеку,  у которого ее обнаружили, то он имел право,  выставив  четырех свидетелей  не присягать по  требованию  истца,  а истец терял свой  иск (статья  55 «А у кого поимаются за отморшину отца его, или приказной, а и суседом будет ведомо, или сторонным людем, а став человек 4 или 5, а молвят как право пред Богом, что чисто у него, отморшина отца его ли приказное, ино у кого поимался, и целованьа ему нет, а тот не доискался; а толко будет человек 4 или 5 скажут, как право пред Богом, ино ему правда дать, как чисто отморшина.»⁸). Псковские чиновники,  превысившие свои  полномочия  и силой отнявшие   у осужденного имущество, судились по ПСГ как за грабеж (статья 48 «А кто почнет на волостелях посула сачить, да и портище соймет, или конь сведеть, а молвить так: в посуле есми снял, или конь свел, ино быти ему в грабежи, хто в посули снял, или коня свел.»⁹).  Показания вора не принимались сведению, если он обвинял кого-нибудь  в соучастии.  У обговоренного человека на дому производился обыск, и только  в том случае, если  там что-нибудь  находили,  относящееся к делу,  то  этого человека обвиняли: "60. А татю веры не нять,  а на  кого  возклеплет,  ино дом его обыскать и знайдуть в дому его что полишное, и он тот же тать, а не  найдут в дому его, и он свободен."

     Преступления против личности.

         К преступлениям против личности  по Псковской Судной Грамоте  относились убийство, нанесение  побоев и оскорбления  действием.  В  случае  убийства  с преступника  взыскивался штраф в размере  1 рубля  в  пользу  князя   и  особое вознаграждение семье  убитого. Нанесение побоев  (статья  27 «А где учинитса бой у торгу или на улицы во Пскове, или на пригороде, или в селе на волости в пиру, а грабежу не будет, а тот бой многы люди видели в торгу или на улицы, или в пиру, а ставши перед нами человеки 4 или 5, а ркучи слово- того бих, ино кто бился, того человека их душа выдати ... битому человеку, а княжая про(дажа). Той же бит учнет клепать грабежом, ино ему ходит исца послухом одным человеком того деля, занеже и поле присужати»)¹⁰  или вырывание бороды квалифицировалось как оскорбление действием.  Нанесение побоев  в общественном месте наказывалось штрафом в пользу  князя,  а за  вырывание бороды полагался штраф в 2 рубля.  Статья  58( «А на суд помочю не ходити, лести в судебницу двема сутяжникома, пособников бы не было ни с одной стороны, опричь жонки, или за детину, или за черньца или за черницу, или которой человек стар велми или глух, ино тех пособнику быти; а хто опрочнеимет помогать или силою в судебню поле зет, или подверника ударит, ино всадити его в дыбу да взять на нем князк рубль, а подверником 10 денег.»¹¹)   наказывала  избившего своего истца перед судом штрафом в размере 1 рубля в пользу князя.

   3. Система преступлений  и наказаний по  Судебникам 1497, 1550 годов.

   Судебник 1497 года

   Если  гражданские правоотношения развивались  сравнительно медленно, то уголовное право в данный период претерпело существенные изменения, отражая обострение противоречий феодального общества и усиление классовой борьбы.

   Преступление  понимается Судебником не как "обида", то есть нанесение материального, физического или морального вреда, а как "лихое дело", то есть совершение такого деяния, которое нарушает интересы господствующего класса и государства.

     По Судебнику ответственности  подлежали все лица, совершившие преступления, в том числе и холопы.

   Судебник  признаёт холопов субъектами преступления, распространяя на них уголовную ответственность за совершённые преступления.

   Судебник  ничего не говорит о моментах, исключающих  вменение, то есть об условиях, освобождающих лицо от ответственности за совершённое преступление в силу малолетства или преклонного возраста, тяжёлой болезни, увечья и т.д.

   В случаях, когда человек не мог  сам вести дело, ему предоставлялось право нанять наймита, то есть человека ведущего процесс за него. "

   В Судебнике не указывается, освобождается  ли от наказания собственник, убивший вора в своём дворе, собственник имущества, поймавший вора на месте преступления, мог "безнаказанно убить его, однако под тем условием, что он принесёт убитого во дворец князя и расскажет, как было дело"¹².

   Статьи Судебника не устанавливали ответственности за неоконченное преступление или покушение, в действительности лица, покушавшиеся на государственный строй или особу царя, подлежали такой же ответственности, как и за совершённое преступление. Можно предположить, что в этих случаях наказывали даже за голый умысел.

   Так, в 1456 г. за прежние деяния и подозрения в умыслах "крамолы" был

   "пойман" на Москве и сослан в Углич Серпуховской князь Василий Ярославич.

   Судебник 1497 г. ярко проводит основной принцип  феодального права -права-привилегии. Одно и то же преступление влекло за собой различную степень ответственности в зависимости от того, кем и по отношению к кому оно было совершено.

   В соответствии с этим в статьях  Судебника подчёркивается социальная принадлежность виновного или пострадавшего.

   Судебник  вводит понятие "добрых" и "лихих" людей.

   К людям добрым Судебник относит наиболее зажиточных, благонамеренных представителей господствующего класса или чёрного  крестьянства, зарекомендовавших себя рачительными хозяевами или особо  ревностно проявлявших себя на службе. Им предоставлялось право "облиховать", то есть признать "ведомым лихим человеком" любого. Доказывать виновность оговорённого не требовалось.

   Человек, признанный добрыми людьми "ведомым  лихим человеком", подлежал при обвинении его в совершении "лихого дела" смертной казни, а в остальных случаях был обязан удовлетворить требования истца вне зависимости от того, совершил он преступление или нет.

   Судебник 1497 г. устанавливал следующие виды преступлений:

   Политические  преступления

   К их числу Судебник относил "крамолу". Под крамолой понималась измена, заговор, призыв к восстанию или поднятие восстания и другие действия, совершаемые преимущественно представителями господствующего класса и направленные против правительства. Именно как крамолу стали рассматривать великие князья отъезд бояр к другому князю. Тверской летописец, например, называет крамольниками князей и бояр, отъехавших в 1485 г. из Твери к московскому великому князю.