Проблемы правопонимания

     Продолжая размышлять по поводу интегрированной  юриспруденции, Г. Дж. Берман замечает, что можно дать определение праву более широкое, чем все три вместе взятые – как тип социального действия, процесс, в котором нормы, ценности и факты — и то, и другое, и третье — срастаются и актуализируются. Именно актуализация права, по словам ученого, является его наиболее существенным признаком. Если определить право как деятельность, как процесс законотворчества, судебного рассмотрения, правоприменения и других форм придания правового порядка общественным отношениям через официальные и неофициальные модели поведения, то его политический, моральный и исторический аспекты могут быть сведены воедино¹⁵.

     Онтологическим основанием такой юриспруденции может стать коммуникация. 

2.2 Коммуникация и коммуникативное правопонимание

     В современной, не только юридической, литературе отмечается повышенный интерес к социальным, межчеловеческим коммуникациям у философов и социологов (К. Ясперс, Э. Фромм, Ю. Хабермас, постмодернистов и др.). По мнению Хабермаса, — это ощутимая тенденция современной духовной жизни, с которой связано обсуждение «приоритетнейших интересов» и обоснование принципов, на которых должно быть устроено современное общество, если оно хочет обеспечить честное сотрудничество между своими гражданами как свободными и равными лицами .

     Поэтому язык, текст, диалог как универсальные способы общения, базисные принципы культуры и человеческого существования, как социальные и интерсубъективные феномены, основные функции которых состоят в осуществлении понимания, естественно и закономерно оказываются, по словам Хабермаса, «в фокусе» таких теорий»¹⁶ .

     Необходимо  по этому поводу отметить, что коммуникативная  концепция права является сравнительно молодой и, как следствие, недостаточно разработанной. Однако, несмотря на относительно короткий срок существования, многие ее положения получают все большее признание в юридической науке .

     Основополагающим  моментом современных социологических  теорий является понятие «коммуникации», которое можно рассмотреть в  нескольких смыслах. Так, видный российский исследователь в этой области  А.Ю. Бабайцев предлагает выделять четыре разновидности коммуникации.

     Во-первых, коммуникацию в широком смысле —  как одну из основ человеческой жизнедеятельности  и многообразные формы речеязыковой деятельности, не обязательно предполагающие наличие содержательно-смыслового плана.

     Во-вторых, экзистенциальная коммуникация как  акт обнаружения Я в Другом. В таком качестве коммуникация —  основа экзистенциального отношения  между людьми (как отношения между  Я и Ты) и решающий процесс для  самоопределения человека в мире, в котором человек обретает понимание своего бытия, его оснований.

     В-третьих, информационный обмен в технологически организованных системах (передача информации от одной системы (индивид, группа, организация) к другой посредством специальных  материальных носителей, сигналов).

     В-четвертых, мыслекоммуникация как интеллектуальный процесс, имеющий выдержанный идеально-содержательный план и связанный с определенными  ситуациями социального действия. Здесь  коммуникация рассматривается как  процесс и структура в мыследеятельности, т.е. в неразрывной связи с деятельностным контекстом и интеллектуальными процессами – мышлением, пониманием, рефлексией. Мыслекоммуникация полагается связывающей идеальную действительность мышления с реальными ситуациями социального действия и задающей, с одной стороны, границы и осмысленность мыслительных идеализации, а с другой стороны, границы и осмысленность реализации мыслительных конструктов в социальной организации и действии¹⁷.

     Именно  в этом, последнем, аспекте понимают коммуникацию различные социальные исследователи. Так, Ю. Хабермас выделяет информационную коммуникацию, предполагающую передачу сообщения в одностороннем, монологическом порядке, и коммуникацию процессуальную, под которой понимается соучастие субъектов, их совместная деятельность и даже их определенная организация. Такая коммуникация имеет диалогическую форму и рассчитана на взаимное понимание .

     Мыслекоммуникация имеет определенную структуру, в  которую входят не менее двух участников-коммуникантов, наделенных сознанием и владеющих  нормами языка или иной семиотической системы. Отправитель сообщения (создатель текста) называется коммуникатором (адресантом), а получатель сообщения реципиентом (адресатом). Эти участники коммуникации стремятся осмыслить и понять ситуацию, в которой находятся, через определенные передаваемые друг другу сообщения (тексты), выражающие смысл ситуации в языке. Тексты, воспринимаемые (интерпретируемые) реципиентом побуждают его к определенной модели поведения .

     Следовательно, содержанием коммуникации являются действия по построению текстов, их передача и интерпретация, а также связанные с этим мышление, понимание и взаимодействие .

     Применительно к праву это означает следующее. Правовая норма, имеющая определенное текстуальное выражение (текст – является результатом деятельности законодателя или иного субъекта правотворчества – коммуникатора), адресуется получателям (конкретным участникам правоотношений), которые, определенным образом интерпретируя значение текста (уясняя смысл этой нормы для себя согласно своему уровню правосознания), претворяют его положения в собственные действия.

     Обратный  характер коммуникации (ее диалогичность) заключается в том, что в случае если поведение участников правоотношений соответствует модели, заложенной в  диспозиции правовой нормы, то такое поведение рассматривается законодателем как правомерное и не требует вмешательства в эту деятельность специально уполномоченных им субъектов. Если же действия неправомерны, то эти субъекты принудительно обеспечивают следование предписаниям правовой нормы, в том числе с использованием различного рода санкций и иных мер воздействия.

     Однако  чтобы правовая норма была доведена до всех реципиентов, кому адресованы заложенные в ней предписания (вступил  в действие принцип «незнание  закона не освобождает от ответственности»), необходимо распространить текст нормы по определенным каналам коммуникации. В настоящее время ими являются средства массовой информации. Исходя из этого, действует конституционный принцип обязательного официального опубликования законов в средствах массовой информации. И если законы не опубликованы, то они не применяются. Более того, любые нормативные правовые акты (не только законы), затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения . По нашему мнению, это положение Конституции подтверждает коммуникативную природу права.

     Таким образом, право в эпоху информационного  общества – это новое, послебуржуазное  и постсоциалистическое, право, имеющее  своим основанием коммуникативные отношения внутри общества. Оно, с одной стороны, сохраняет принципы любого (в том числе и буржуазного) права, но вместе с тем содержательно дополняет и обогащает их качественно новыми моментами, связанными с современными способами передачи и обмена информацией, а значит и формирования мнений и политической воли.

     Право как сфера опосредования и  формализации коммуникативной деятельности социальных субъектов

     Наиболее разработанной и получившей свое признание, является теория «коммуникативного действия» Ю. Хабермаса, разработанная в русле дискурсивной теории демократии или «делиберативной демократии»¹⁸.

     Deliberative democracy — от лат . deliberatio – обсуждение . Главное внимание уделяется процессу формирования мнения и воли граждан посредством политической коммуникации. Так, Д. Драйзек, критикует либеральную трактовку демократии, считая ее модель формой простой агрегации политических интересов. Поэтому он обосновывает просветительный и трансформативный (преобразовательный) потенциал делиберативной демократии. Основным тезисом его теории является утверждение о значении и необходимости дистанцирования совещательной демократии от государства с его механизмом формального избирательного права и замене его подлинно демократическим плюралистическим, политизированным гражданским обществом, гарантирующим свободное волеизъявление граждан .

     Ю. Хабермас исходит из того, что современное  общество основано на интегративной  силе коммуникации, которую иными  словами можно назвать интерсубъективным  согласием на базе коммуникативно релевантной онтологии и аксиологии. При этом в коммуникативном акте (действии) логические понятия отвечают за форму диалога, тогда как ценности — за его содержательную сторону, т.е. за некоммуникативные цели дискуссии (принятие некоторой ценности коммуникантом призывает его к уже определенному действию).

     Личность  считается рациональной только в  том случае, если она свои потребности  логически трактует сквозь призму разделяемых  другими ценностных стандартов. Тем  самым всякие ценности оформляются интеракционально, а их источником служат соответствующие интересы . 

     По  мысли Ю. Хабермаса, следует различать  материально организованные отношения, существующие независимо от правового  регулирования, подчиненные внутреннему  механизму «неформального» регулирования, и формально организованные, т.е. впервые возникающие в форме правоотношений, не существовавшие ранее в качестве отношений жизненного мира.

     Формально организованные отношения являются результатом применения в различных  сферах общественной жизни (в частности, в экономике) права как средства социального управления. Материально организованные отношения — это сферы «социально интегрированных коммуникативных действий».

     Государство может использовать право как  средство социального управления, устанавливая любые новые правоотношения, но не там, где уже существуют материально организованные отношения. Легитимированное право в сферах таких отношений может существовать лишь как обусловленный ими правовой институт.

     Ю. Хабермас выделяет два критерия легитимированности правовых норм. Первый, позитивистский критерий, предполагает легитимирование посредством процедуры, второй требует материального обоснования. В первом подходе легитимированность сводится к формальной корректности закона, судебных решений или административных актов. Для права как средства управления, которое как таковое не должно вторгаться в материально организованные отношения, достаточно легитимирования процедурой.

     Право же, как институт, по мысли Ю. Хабермаса, это юридические нормы, которые не могут быть легитимированы лишь посредством процедуры, например, основные положения конституционного права, принципы уголовного права и уголовного процесса и т. д. Поскольку действительность этих норм ставится под вопрос в повседневной практике, то ссылки на их легальность неуместны. Они нуждаются в материальном обосновании, поскольку затрагивают порядок самого «жизненного мира» и вместе с неформальными нормами поведения образуют основание социально интегрированных коммуникативных действий.

     Право как институт не создает новых отношений, не формирует их, а лишь регулирует существующие. Юридизации существующих отношений, социальных институтов — это установление правовых институтов. Именно правовые институты служат гарантиями свободы, когда устанавливаемые нормы ориентируются на существующие институты и юридически воспроизводят социально интегрированные коммуникативные действия .

     Всерьез принятая идея равенства граждан  означает, что нормы, касающиеся всех, должны получить согласие всех, а свобода  предполагает, что это согласие является рационально обоснованным консенсусом, а не результатом принуждения, манипуляций  или иррациональных влечений.

     Следовательно, право оказывается условием социальной интеграции, происходящей на основе коммуникативного взаимодействия. В отношении коммуникации право оказывается опосредующей структурой.

     Таким образом, современное право (в коммуникативном  понимании) – это механизм, который «разгружает» коммуникативную деятельность членов сообщества, поскольку именно последняя вызывает к жизни нормы права и придает им конечную легитимность. Нормы легитимны только тогда, когда они удовлетворяют критериям коммуникативной рациональности. Поэтому необходимо обеспечить законность самой процедуры принятия норм.

     Однако  в этом заключается противоречивость такой модели демократии, понятой  как самопрограммирование общества посредством закона. «Уже понятийный анализ взаимного конституирования права и политической власти показывает, — полагает Ю. Хабермас, — что в самом опосредующем звене, благодаря которому должно протекать программированное законами саморегулирование, заложен смысл, противоположный идее самопрограммированной циркуляции власти» .