Экономика и право

Экономика и право (к проблеме соотношения)

А.В.Петров 

Проблема юридической  защиты интересов законопослушных  граждан в экономической сфере  в своей основе имеет более  глубокую проблему взаимосвязи экономики  и права и влияния ее составляющей на содержание и осуществление субъективных прав и обязанностей. Насколько вообще экономическое состояние общества определяет параметры правовой системы, включая правосознание граждан, законодательство, эффективность его  реализации? Корректно ли с научной  точки зрения ставить вопрос о  защите прав законопослушных граждан  и, прежде всего в имущественной  сфере при том кризисном состоянии  экономики, из которого никак не выберется  наша страна?  

До недавнего времени  проблема соотношения экономики, политики (государства) и права была одной  из ключевых в российской юридической  науке, не подвергавшихся ревизии в  течение ряда десятилетий. В монографической  и учебной литературе эта проблема содержательно решалась на методологической основе исторического материализма, принципиальные положения которого были выдвинуты еще в середине XIX века марксизмом. Характеризуя суть материалистического понимания  общественной жизни, К. Маркс писал: “В общественном производстве своей  жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие  отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую  структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая  и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы  общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает  социальный, политический и духовный процессы жизни вообще... С изменением экономической основы более или  менее быстро происходит переворот  во всей громадной надстройке”1.  

Исходя из данных представлений, определялась сущность права, его цели и роль в жизни  общества. Классическое определение  этих сторон права, послужившее затем  основой для соответствующих  понятий в советской юридической  науке, было дано К. Марксом и Ф. Энгельсом  в “Манифесте Коммунистической партии”. “Ваши идеи,– писали они,– сами являются продуктом буржуазных производственных отношений и буржуазных отношений  собственности, точно так же как  ваше право есть лишь возведенная  в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными  условиями жизни вашего класса”2.  

Исходя из такого понимания сущности, право не обладает истинностью самостоятельного бытия, оно определяется в основных параметрах экономикой, следуя за этапами ее развития. Наиболее четко мысль о предопределенности права экономическим базисом  сформулирована К. Марксом, пожалуй, в  “Критике Готской программы”. “Право – пишет он – никогда не может  быть выше, чем экономический строй  и обусловленное им культурное развитие общества”3.  

Характеризуя основные подходы марксизма к проблеме соотношения экономики и права, следует отметить, что, особенно на зрелых ступенях развития, им подчеркивалась обратная активная роль надстройки по отношению к экономике, в том  числе надстройки юридической, ее способность  влиять на состояние и развитие базиса. Однако амплитуда этой способности  всегда в конечном счете задана жесткими рамками, определяемыми системой производственных отношений. Ф. Энгельс в этой связи, например, писал: “Экономическое положение  – это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние  и во многих случаях определяют преимущественно  форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты – государственный  строй, установленный победившим классом  после выигранного сражения, и  т.п., правовые формы и даже отражение  этих действительных битв в мозгу  участников, политические, юридические, философские теории, религиозные  воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое  движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей (то есть вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или настолько трудно доказуема, что мы можем пренебречь ею, считать, что ее не существует)”4.  

Как можно понять последнее в этой фразе замечание  Ф. Энгельса, право тоже относится  к “бесконечному множеству случайностей”, действие которых хотя и оказывает  определенное влияние на экономику, но которым в конечном счете можно  пренебречь. Оно не основное в социальной жизни, не определяющее.  

Отметим, что положения, высказанные К. Марксом и Ф. Энгельсом  в плане соотношения экономики  и права, полностью разделялись  российскими марксистами. Так, Г.В.Плеханов отмечал, что “право, государственный  строй и нравственность всякого  народа непосредственно и прямо  обусловливаются свойственными  ему экономическими отношениями”5. В.И.Ленин, в рамках общей концепции  марксистского экономического детерминизма, особый упор делал на прямой зависимости  права также от государственной  власти, государственного аппарата. Он, в частности писал, что “воля, если она государственная, должна быть выражена как закон, установленный  властью”6, а “право есть ничто без  аппарата, способного принуждать к  соблюдению норм права”7.  

Эти философские  социологические установки определяли на протяжении нескольких десятилетий  принципиальные подходы со стороны  российских юристов к проблеме соотношения  экономики и права. Приведем в  этой связи высказывания одного из корифеев советской юридической  науки А.И.Денисова. В своем учебнике по теории государства и права  он писал: “Между экономическим базисом  и идеологической надстройкой, под  которой понимается совокупность правовых и политических учреждений, равно  как философских и прочих воззрений  каждого данного исторического  периода существует взаимосвязь. Состоит  она в том, что характер надстройки определяется в конце концов базисом  данного общества. С другой стороны, надстройка оказывает обратное влияние  на свою основу...  

Государство, в общем  и целом следуя за движением производства, оказывает воздействие на условия  и ход производства в силу присущей ему... относительной самостоятельности... Игнорирование зависимости государства  и права от экономических условий  жизни классового общества приводит к порочному, формально-логическому  изображению государства и права. Но, с другой стороны, недооценка значения государства и права и отрыв  экономического строя от таких порожденных  им форм, как государство и право, приводят к экономическому материализму и политико-юридическому нигилизму”8.  

Интересно отметить, что эти положения, высказанные  около пятидесяти лет назад, остаются значимыми в российской юридической  науке и по сегодняшний день, хотя ее практические и идеологические составляющие кардинально изменились и многие положения, особенно касающиеся сущностных сторон права, получили несколько иное звучание. Ортодоксальная точка зрения о достаточно жесткой причинно-следственной зависимости государства и права  от экономического базиса с признанием в рамках экономического детерминизма обратного активного воздействия  государства и права на экономические  производственные отношения поддерживается весьма влиятельными учеными. Вот что  пишет, например, по этому поводу один из ведущих политологов современной  России М.Н. Марченко: “Разумеется, можно  и нужно спорить с теми положениями  теории первенства экономики над  государством и политикой, которые  абсолютизируют экономический фактор, пытаются объяснить все происходящие в обществе явления и события  лишь экономическими причинами, отождествляют  социальное с экономическим, и пр. Но нельзя оспаривать то, что было многократно  подтверждено самой жизнью, многовековой историей развития человеческого общества и в этом смысле стало очевидным. А именно – что экономическое  развитие в конечном счете, в общем  и целом, определяет собой основные тенденции и направления политического, идеологического, духовного развития общества, а не наоборот”9.  

В качестве примера, подтверждающего истинность марксистской концепции о соотношении экономики, политики и права, автор приводит “более чем полувековой опыт доминирования  и широкого использования данной теории в практической деятельности СССР и других стран, таких, как Китай, превратившихся в исторически короткий срок из слаборазвитых в высокоразвитые в промышленном и технологическом  отношении страны”10.  

Не оспаривая пока что теоретический тезис о  приоритете экономики над государством и правом, хотелось бы высказаться  только по поводу подтверждающего его  примера. Полагаю, что опыт взаимодействия экономики и политики в советскую  эпоху вряд ли может служить доказательством  определяющей роли экономического базиса по отношению к надстройке, поскольку  здесь мы имеем дело, скорее, с  обратным, с демонстрацией возможностей политической надстройки совершенно произвольно  модифицировать экономический базис. Это манипулирование, несмотря на частичные  экономические и социальные успехи, в итоге привело к затяжному  экономическому кризису страны, и, пожалуй, только этот негативный момент можно  считать определенным подтверждением марксистской концепции.  

В целом же история, по крайней мере, советского государства  демонстрировала на практике нечто  противоположное ортодоксальному  марксистскому учению. Это обстоятельство отмечается известными исследователями  марксизма, в частности Карлом Поппером, который, по поводу как раз соотношения  марксистской теории экономического детерминизма реалиям советского развития, писал, что “невозможно отождествлять  русскую революцию с той социальной революцией, о которой пророчествовал Маркс. Русская революция фактически вообще не имеет ничего общего с  пророчеством Маркса”11.  

Приведем еще одно высказывание современных российских юристов, уже другой, не менее известной, чем московская, школы – уральской. В учебнике “Теория государства  и права” под редакцией В.М.Корельского  и В.Д.Перевалова при определении  принципиальных подходов к анализу  государства и права прямо  утверждается, что “нашей отечественной  науке присуща ориентация на материалистический подход, согласно которому глубинные, сущностные стороны государства  и права предопределяются в конечном счете экономикой, наличными формами  собственности. Материалистический подход позволяет проследить связь государства  и права с реальными процессами, выявить и исследовать их возможности  для упрочения материальных основ  и увеличения экономического потенциала общества”12. Экономика с позиций  авторов учебника выступает как  первопричина права13.  

Не подвергая, опять-таки, сомнению исходный тезис авторов  о соотношении экономики и  права, укажем лишь на спорность положения  о том, что отечественной науке  присуща ориентации именно на материалистический подход. Если это действительно так, то с какого времени авторы считают  российскую юридическую науку отечественной? Трудно, например, причислить к числу  последовательных сторонников материалистического  подхода таких столпов российской юридической науки, как Н.М.Коркунова14, Л.И.Петражицкого15, П.И.Новгородцева16 и  многих других.  

Обращает на себя внимание и способ защиты авторами необходимости материалистической ориентации науки. Оказывается, что  с помощью материалистического  метода наука реализует как главную  цель – выявление возможностей государства  и права для увеличения экономического потенциала общества. Не принижая значения роста экономического потенциала общества, хотелось бы думать, что государство  и право имеют некую большую  значимость для общества, чем просто орудий для повышения производительности труда.  

Оценивая позиции  современных российских ученых-юристов  по проблеме соотношения экономики, политики и права, нельзя не отметить то обстоятельство, что во многих работах, в отличие, скажем, от работ десятилетней давности, марксистские подходы прямо  не отстаиваются. Однако и взамен ничего позитивного не предлагается. Поэтому  сама проблема, если она вообще выделяется, предстает в достаточно размытом, четко не зафиксированном виде.  

Например, в учебнике В.Н.Хропанюка выделен целый абзац, который так и обозначен “Право и экономика”. В чем же видит  автор суть их соотношения? Его позиция  своеобразна и может быть сведена  к сочетанию: с одной стороны, так, а с другой стороны,– не совсем. В.Н. Хропанюк пишет: “Взаимодействие  права и экономики подчиняется  общим закономерностям общественного  развития (правда, в чем они состоят  из данного произведения понять достаточно сложно, ибо этот вопрос в качестве самостоятельного автором не выделяется – А.В.Петров). С одной стороны, экономические потребности общества объективно порождают необходимость  правовой формы регулирования экономических  отношений, юридического закрепления  и охраны различных форм собственности... С другой стороны, правовая форма  экономических отношений является не просто необходимостью, а выполняет  активную организующую функцию и  потому глубоко проникает в экономическую  жизнь общества в качестве важного  компонента механизма экономических  процессов”17.