Хотя во
второй половине 30-х гг. конкретные
исследования села еще продолжались
(К.Шуваев, Б.Угрюмов, А.Ананьев, ААрина,
Г.Котов и др.), в 40-е они прекратились. Их
место заняли «обобщающие» труды в духе
идеологии «победившего социализма» и
концепции «преодоления различий между
городом и деревней», достижения «социальной
однородности» в условиях и образе жизни
городского и сельского населения. Эта
концепция базировалась на вышедшем в
1938 г. сталинском «Кратком курсе истории
ВКП(б)» и исключала возможность проведения
беспристрастных, не ангажированных исследований,
отражающих положение села таким, каким
оно было в действительности. Более того,
концепция «преодоления различий» требовала
немалой доли идеализации. В этих условиях
честные конкретные исследования несли
в себе прямую опасность для официальной
идеологии.
Возобновление
социально-экономических и этнографических
исследований села в конце 50-х-начале 60-х
гг. В новой обстановке, возникшей после
смерти Сталина и под влиянием XX съезда,
возобновились и конкретные исследования
проблем крестьянства. Первые такие исследования
конца 50-х-начала 60-х гг. в основном были
экономическими и этнографическими. В
центре внимания находились две группы
вопросов. С одной стороны - особенности
колхозной собственности, экономическое
положение колхозников, принципы оплаты
труда (в частности, в связи с осуществленным
Хрущевым в 1957 г. переводом колхозников
на денежную оплату труда). С другой стороны
- культурные особенности сельского населения,
национально-психологические традиции
в крестьянской среде. Причем, если экономические
исследования были весьма серьезными,
опирались на солидную статистику и отражали
новые тенденции сельской жизни [Заславская
Т.И. Распределение по труду в колхозах.
М.: Экономика, 1966], то исследования «духовной
жизни», напротив, были идеологизированными
и поверхностными. Чаще всего они представляли
собой лишь комментарий к партийной доктрине
«преодоления различий между городом
и деревней» и «формирования коммунистического
отношения к труду».
Однако проблематика
исследований села постепенно
расширялась, выходила за рамки
экономики и этнографии. Все острее
вставали актуальные для страны социальные
проблемы деревни.
Макросоциологические
исследования села в 60-80-е гг.
Развитие советской социологии,
как и всей духовной жизни,
зависело от директивного «социального
заказа». В начале 60-х гг. ЦК
КПСС начал проявлять серьезный
интерес к социальным проблемам, в частности
к таким, как текучесть кадров на промышленных
предприятиях крупных городов, миграция
сельского населения в города, обеспеченность
населения жильем, удовлетворение его
потребительских запросов.
Внимание к
этим проблемам проистекало отнюдь
не из чистой гуманности, а
диктовалось суровой необходимостью.
Главная причина состояла в
том, что население страны, уровень
жизни которого к этому времени
(по сравнению с первым послевоенным
десятилетием) значительно поднялся, стало
вести себя «не по правилам». Проще говоря,
пережив войну и период восстановления
народного хозяйства, люди начали предъявлять
более высокие требования к условиям труда
и жизни, чем те, которые они предъявляли
когда-либо ранее.
Партийное
руководство и госаппарат выработали
особую стратегию реагирования
на нужды общества. Они декларировали
свое стремление «удовлетворять
постоянно растущие потребности
трудящихся», но на самом деле
действовал «остаточный принцип»:
потребности удовлетворялись «по возможности».
Народ же становился все менее управляемым.
Это породило новую проблему – «человеческого
фактора производства». На такой волне
и стали возникать первые социологические
исследования села. Их главными темами
были:
1) социальная
структура сельского населения;
2) миграция
сельского населения в города;
3) бюджеты
времени и образ жизни сельского
населения;
4) труд
в сельском хозяйстве, трудовые
коллективы колхозов и совхозов,
управление производством;
5) уровень
жизни сельского населения, личные подсобные
хозяйства, семейная экономика.
Кратко представим
эти направления.
Социальная
структура сельского населения.
В рамках этого направления
было сделано научное открытие,
касающееся природы послевоенного
советского общества. На данных переписи
1959 г. Ю.В.Арутюнян эмпирически доказал,
что внутриклассовые различия между разными
профессиональными группами работников
сельского хозяйства - глубже, сильнее,
чем межклассовые, т.е. различия между
рабочими и колхозным крестьянством [Арутюнян
Ю.В. Социальная структура сельского населения
СССР. М.: Мысль, 1971].
Фундаментальность
этого вывода состояла в том,
что он подрывал одну из
программных идей КПСС - постепенного
приближения советского общества
к социальной однородности. Это приближение
мыслилось как все большее стирание различий
между двумя основными классами - рабочими
и колхозниками в условиях их труда и жизни,
а также в отношении к средствам производства,
причастности к собственности. Большинство
исследователей, работавших по этой проблеме,
занимались тем, что иллюстрировали это
программное положение все новыми и новыми
фактами. Об этом свидетельствует, например,
вышедшая в 1971 г. книга «Социология села.
Библиография» [Социология села. Библиография.
Киев: Наукова думка, 1971]. Из 459 названий,
включенных в раздел СССР (в книге представлены
библиографии еще четырех стран - Польши,
Чехословакии, Югославии и США), не менее
половины посвящены «стиранию различий
между крестьянством и рабочим классом».
Книга Ю.В.Арутюняна
вторглась в эту идеологическую идиллию
и взорвала ее. Революционной была уже
и сама цель его исследования, которая
состояла в том, чтобы «изучить соотношение
межклассовых и внутриклассовых различий,
раскрыть сущность и конкретное проявление
различий между отдельными социально-профессиональными
группами сельского населения... и оценить
с этой точки зрения перспективы развития
сельского общества» [Арутюнян Ю.В. Социальная
структура сельского населения СССР. М.:
Мысль, 1971, с. 14-15]. Проведя исследование
на базе беспрецедентно огромной статистической
информации, дополненной данными социологических
опросов, автор делает вывод, что общепринятое
представление о социальной структуре
советского социалистического общества,
включающей рабочий класс, колхозное крестьянство
и интеллигенцию, недостаточно. Он пишет:
«Может быть принят меньший интервал,
когда элементом структуры становится
социально-профессиональная группа (выделяемая
по характеру труда - P.P.). Социально-профессиональные
группы в рамках государственного сектора
и в рамках колхозно-кооперативного сектора
находятся в равном отношении к средствам
производства... Таким образом они теряют
признак классовой характеристики... Они
могут рассматриваться как внутриобщественные
слои. При таком взгляде на структуру общество
представляет собой многослойную систему».
Этими слоями, по мнению Ю.Арутюняна, были:
1) неквалифицированные
и малоквалифицированные работники
физического труда;
2) квалифицированные
работники физического труда;
3) служащие;
4) интеллигенция.
И далее:
«Социально-профессиональная группа
- первичный элемент социальной
структуры. Она объединяет не
просто технологически сходные
профессии и занятия, но такие,
которые социально однородны,
т.е. занимают одинаковое положение
в общественной организации труда, в формах
и размерах присваиваемого группами общественного
продукта, в использовании и распоряжении
общественной собственностью» [Арутюнян
Ю.В. Социальная структура сельского населения
СССР. М.: Мысль, 1971, с. 14-15].
На место канонизированной
формулы «два класса один слой» была выдвинута
другая социальная категория анализа.
Введение ее позволило выявить «многослойность»
советского общества, его стратифицированность
[Арутюнян - 1960, 1966, 1971].
В развитие
этих исследований Б.И.Староверовым
был проведен чрезвычайно полезный крупномасштабный
анализ региональных различий социальной
структуры сельского населения страны
[Староверов В.И. Социально-демографические
проблемы деревни. М.: Наука, 1975; Его же:
Город и деревня. М.: Политиздат, 1972].
Исследование
условий жизни в разных регионах
помогало выявлять социальные
проблемы села и нередко находить
их решения.
Параллельно в те же
годы проблематика социальной структуры
разрабатывалась также в рамках
исследований рабочего класса промышленных
предприятий (С.Кугель - 1963, В.Семенов -
1965, О.Шкаратан - 1967). Но анализ структуры
сельского населения позволил сделать
более крупные выводы. Почему?
Во-первых, потому,
что в отличие от городской
промышленности в деревне присутствовали
все элементы социальной структуры в ее
канонизированном понимании - колхозное
крестьянство, рабочий класс (рабочие
совхозов и др.) и интеллигенция, то есть
все общественные группы населения страны.
В частности, поданным переписи 1959 г, 19
млн. человек (40 % сельского населения)
были заняты в государственном секторе.
Во-вторых, село
представляло более богатую структуру
собственности, чем город, поскольку
в нем, кроме государственной
собственности, были представлены
еще и личные подсобные хозяйства
(ЛПХ), дававшие доход и облагавшиеся налогами.
И хотя в официальной доктрине социализма
они как «стратообразующий фактор» не
рассматривались, реально они этим фактором,
конечно, были (Арутюнян разработал целую
цепь доказательств необходимости подразделять
«владение собственностью» и «распоряжение
ею»).
Именно по
проблематике социальной структуры
села в 60- 80-е гг. были получены
результаты, облегчившие понимание
социальной стратификации в СССР
и в постсоветской России.
Миграция сельского
населения в города. Это направление родилось
из «запросов практики», связанных с ростом
масштабов сельской миграции, необходимостью
ее регулирования, а, следовательно, потребностью
знать факторы, выталкивающие население
из села.
Инициатором
направления стал коллектив исследователей
в Новосибирске под руководством Т.И.Заславской.
Однако сельской миграцией занимались
во многих районах страны (В.Староверов),
эта проблема стала одной из ключевых
тем в исследованиях общих проблем миграции
населения страны (В.Переведенцев, Л.Рыбаковский,
Г.Морозова и др. Их особенность состояла
в региональном и прикладном характере.
Хотя факторы, которые выталкивали население
из деревни, были в основном сходными,
но условия труда и жизни - как в сельской
местности, так и в городах разных регионов
страны - значительно различались. Это
оправдывало многочисленные региональные
исследования сельской миграции.
Бюджеты времени
и образ жизни сельского населения.
Проблематика образа жизни сельского
населения (как и городского) была
инициирована очередными идеологическими
декларациями 70-х гг., хотя сам по себе
объект в научном отношении представлял
несомненный интерес. Однако это направление
оказалось развитым слабее, чем два описанных
выше. Сказалась и нетрадиционность направления,
и то, что для эмпирического представления
образа жизни (в полном смысле этого понятия)
требовался довольно сложный многомерный
типологический анализ различных видов
активности населения. Информацию такого
рода за много лет до этого периода начали
и продолжали собирать и изучать «бюджетники»
(В.Патрушев, В.Артемов и др.). Но в рамках
бюджетных опросов целостные-«социальные
портреты» в те годы, о которых идет речь,
еще не строились: описание данных шло
не по типам поведения, а по одномерным
занятиям применительно ко всей изучаемой
совокупности населения. В отличие от
этого в конце 70-х гг. была сделана первая
попытка «многокомпонентного» описания
образа жизни сельского населения по семи
видам деятельности [Рывкина Р.В. Образ
жизни сельского населения. Новосибирск:
Наука, 1979]. К сожалению, опыт таких исследований
не вышел за рамки Новосибирской области.
Труд в сельском
хозяйстве, трудовые коллективы
колхозов и совхозов, управление
производством. Это направление
представляли Л.В.Никифоров, Т.Е.Кузнецова,
И.Т.Левыкин, В.А.Калмык, Р.К.Иванова, З.И.Калугина,
В.Д.Смирнов и др. Наиболее глубокие исследования
здесь касались характера отношений собственности
в колхозах и совхозах, а также путей сближения
условий труда в сельском хозяйстве (включая
и личные подсобные хозяйства) с условиями
в городах (Л.Никифоров). Чрезвычайно полезными
были и бюджетные обследования труда -
анализ значительной перегрузки работников
(З.Калугина).
Особо надо
сказать об исследованиях эпохи
горбачевских реформ, т.е. второй
половины 80-х гг. Взятый в те годы КПСС
курс на «совершенствование хозяйственного
механизма» советской экономики привел
к тематической переориентации исследований
села. Акцент был сделан на новые, актуальные
проблемы сельского хозяйства, а именно
на:
1) перспективы
перестройки системы управления производством
- возможности его демократизации, потенциал
выборности руководителей предприятий,
работа Советов трудовых коллективов,
новая роль профсоюзов и проч.;
2) готовность
работников сельского хозяйства
к перестройке, к работе в условиях
«полного хозрасчета»;
3) возможности
переориентации работников в
сфере труда, формирования «чувства
хозяина».
Социологические
исследования тех лет как бы
тестировали «экономический утопизм»
властей. Например, новосибирские социологи,
обращаясь к работникам сельского хозяйства
с прожективными вопросами типа «Могли
бы вы работать лучше?», «Хотели бы вы участвовать
в управлении ...» и не говоря о каких-либо
серьезных переменах в экономических
отношениях (поскольку таковые еще не
планировались), ставили респондентов
перед довольно нелепым выбором: выяснялось,
появляется ли у них «чувство хозяина»,
хотя условий для того, чтобы стать хозяином,
не предлагалось. Поэтому обнаруживалось,
что никаких перемен в трудовой мотивации
не возникало. Зато были получены совсем
другие (и крайне важные) результаты. Главными
можно считать три:
1) доказательство
резко критического отношения
работников к административно-командной
системе управления производством,
к «хозяйственному механизму
советской экономики».
2) доказательство
огромного недоиспользования трудового
потенциала работников. Например, на
вопрос «Могли бы вы работать
лучше?» (который задавался с
начала 80-х гг.) 75-80 % опрошенных отвечали:
«Да, так как работаю не в
полную силу». На вопрос: «При каких
условиях вы могли бы работать лучше?»
те же 75-80% отвечали – «при наличии необходимых
материально-технических условий: запчастей,
транспорта, нормальной техники и др.»