Психология как гуманитарная дисциплина

В своем историческом развитии естествознание претерпело радикальные  перемены. Философ В. С. Степин отмечает, что классическое естествознание развилось  в неклассическое, а затем и постнеклассическое. Современное естествознание ориентировано на междисциплинарные исследования; их объектом становятся уникальные системы, характеризующиеся открытостью и саморазвитием. В естествознание внесен принцип развития и историзма, оно отказывается от объяснительных схем жесткого детерминизма. Естествознание включает ценностные факторы в состав объясняющих положений.

Вместе с тем естественнонаучная парадигма сохраняет ценность объективно-научного знания, ориентацию на внешнее наблюдение и эксперимент, на принцип использования («полезности») научных знаний. Основным типом деятельности ученого остается исследование, направленное на выявление  законов жизни изучаемого объекта  в данный момент, его «срез». Субъект  познания выносится за скобки познавательной деятельности. Следование идеалам естественнонаучного  познания (или «классическому идеалу рациональности») в науке характеризует  позицию сциентизма (самоценности научного знания).

Многие современные направления  в психологии исходят из позиций  сциентизма. При этом естественнонаучное изучение человека, его внутреннего  мира принципиально не отличается от исследования в нем природных  явлений. Человек рассматривается  как объект в ряду других объектов. Как и объекты природы, человек  ставится исследователем под контроль и превращается в источник информации. Для получения искомых знаний над ним совершают различного рода операции, подвергают эксперименту и т.п.

В процессе исследования ученый-естествоиспытатель активен: он определяет цели, процедуры  опыта, варьирует условия, устанавливает  нормы поведения испытуемого. Человек  — объект в таком исследовании пассивен, он должен точно следовать  данной ему инструкции, отвечать на поставленные вопросы, информировать  о психических процессах, состояниях и т.п. Он существует отстранение  от исследователя, а последний изучает  его беспристрастно, с внешней  позиции, строит объективное знание. Именно поэтому объективный подход к человеку с позиций естествознания не может полноценно изучать человеческую субъективность как таковую, не способен постичь индивидуальность личности, ее духовную сущность.

Многие авторы считали, что  психология является фундаментом социальных наук, и даже что она заключает  все их в себе.

В той мере, в какой  психология имеет дело с экспериментальными методами психологии, эти претензии  явно необоснованны. Проблемы, исследуемые в лабораториях различных школ экспериментальной психологии, к проблемам наук о человеческой деятельности имеют не большее отношение, чем проблемы любой другой научной дисциплины. Большая их часть для праксиологии, экономической науки и всех исторических дисциплин бесполезна. По сути дела, еще никто не попытался показать, каким образом результаты естественнонаучной психологии можно использовать в какой-либо из этих наук.

Однако термин "психология" применяется и в другом значении. Он обозначает познание человеческих эмоций, мотиваций, идей, ценностных суждений и желаний, способность, необходимую  каждому в его повседневных делах, и необходимую авторам стихов, романов и пьес в не меньшей степени, чем историкам. Современная эпистемология называет этот умственный процесс историков специфическим пониманием исторических наук о человеческой деятельности. Его функция двояка: оно, с одной стороны, устанавливает факт, что, побуждаемые определенным ценностным суждением, люди вовлекаются в определенные действия и применяют определенные средства, чтобы достичь преследуемых ими целей. С другой стороны, оно пытается оценить последствия и силу влияния результатов действия на дальнейший ход событий.

Специфическое понимание  исторических дисциплин не является умственным процессом, к которому прибегают  только историки. Каждый человек применяет  его ежедневно при общении  с другими людьми. Эта методика используется во всех межчеловеческих  отношениях. Она практикуется детьми в яслях и детских садах, коммерсантами  в торговле, политиками и государственными деятелями в делах государства. Каждый стремится получить и точно  оценить информацию об оценках и  планах других людей. Как правило, люди называют такое проникновение в  разум других людей психологией. Так, они говорят, что продавец должен быть хорошим психологом, а политический лидер должен быть экспертом в  психологии масс. Это популярное использование  термина "психология" нельзя смешивать  с психологией любой естественнонаучной школы. Когда Дильтей и другие эпистемологи заявляли, что история должна основываться на психологии, они имели в виду это обыденное и отвечающее здравому смыслу значение этого термина.

С целью предотвратить  ошибки, проистекающие из-за смешения этих двух абсолютно различных отраслей знания, целесообразно оставить термин "психология" для обозначения  естественнонаучной психологии, а знания о человеческих оценках и желаниях называть "тимологией". <Некоторые авторы, например Сантаяна, используют термин "литературная психология". Смотри его книгу "Skepticism and Animal Faith", ch. 24. Однако использование этого термина представляется нецелесообразным не только потому, что оно используется Сантаяной, а также многими представителями естественнонаучной психологии в уничижительном смысле, но и потому что от него нельзя образовать соответствующего прилагательного. "Тимология" происходит от греческого qumoz, которое Гомер и другие авторы определяют как местонахождение эмоций, а также психических способностей живого тела, посредством которого управляются мышление, желания и чувства.

С одной стороны, тимология является ответвлением интроспекции, а с другой -- осадком исторического опыта. Это то, что каждый узнает из общения с окружающими. Это то, что человек знает о способе, которым люди оценивают различные обстоятельства, об их желаниях и стремлениях. Это знание о социальном окружении, в котором человек живет и действует, или знание историка о чужом окружении, которое он почерпнул, изучая специальные источники. Если эпистемолог утверждает, что история должна основываться на таком знании как тимология, то он просто выражает трюизм.

В то время как естественнонаучная психология вообще не имеет дела с  содержанием человеческих мыслей, суждений, желаний и действий, область тимологии занимается исследованием именно этих явлений.

Различие между естественнонаучной психологией и физиологией, с  одной стороны, и тимологией, с другой, лучше всего можно проиллюстрировать, обратившись к методам психиатрии. Традиционная психопатология и невропатология исследует физиологические аспекты заболеваний нервов и мозга. Психоанализ изучает их тимологические аспекты. Объектом его исследований являются идеи и сознательное стремление к целям, которое вступает в конфликт с психологическими импульсами. Идеи побуждают индивидов подавлять определенные естественные внутренние импульсы. В особенности это касается полового влечения. Однако попытки его подавления не всегда увенчиваются успехом полностью. Влечения, не искорененные полностью, просто переводятся в скрытую форму и мстят за себя. Из глубины они оказывают возмущающее влияние на сознательную жизнь и поведение индивида. Психоаналитическая терапия пытается устранить это невротическое беспокойство путем доведения этого конфликта до сознания пациента. Она лечит идеями, а не лекарствами или хирургическими операциями.

Обычно утверждают, что  психоанализ имеет дело с иррациональными  факторами, влияющими на человеческое поведение. Это заявление требует  объяснения с тем, чтобы предотвратить  путаницу. Все конечные цели, к которым  стремятся люди, находятся вне  всякой критики со стороны разума. Ценностные суждения не могут быть ни обоснованы, ни опровергнуты посредством  рассуждений. Термины "рассуждение" и "рациональность" всегда относятся  только к пригодности выбранных  средств для достижения конечных целей. В этом смысле выбор конечных целей всегда является иррациональным.

Половое влечение и побуждение сохранить собственные жизненные силы присущи животной природе человека. Если бы человек был только животным и не являлся бы одновременно также и оценивающей личностью, то он всегда подчинялся бы импульсу, который в данный момент является самым сильным. Выдающаяся особенность человека как раз и заключается в том, что у него есть идеи и, руководствуясь ими, он производит выбор между несовместимыми целями. Он выбирает между жизнью и смертью, между едой и голодом, между совокуплением и воздержанием.

Прежде люди были готовы предположить, что в необычном  поведении невротиков нет никакого смысла. Фрейд доказал, что за кажущейся  бессмысленностью действий невротиков сказывается стремление достичь  определенных целей. Цели, преследуемые невротиками, могут отличаться от целей, к которым стремятся нормальные люди, и -- очень часто -- средства, которыми пользуются невротики, не пригодны для их реализации. Но тот факт, что выбранные средства не годятся для достижения преследуемых целей, не квалифицирует действие как иррациональное.

Ошибки в преследовании  своих целей -- широко распространенная человеческая слабость. Одни люди ошибаются реже, чем другие, но ни один смертный не является всеведущим и непогрешимым. Ошибки, неэффективность и неудачи нельзя смешивать с иррациональностью. Стреляющий, как правило, желает поразить мишень. Если он промахивается, то он не "иррационален"; он просто плохой стрелок. Врач, выбравший неправильные метод лечения пациента, не иррационален; возможно, он некомпетентный терапевт. Фермер, который в далеком прошлом пытался увеличить урожай, прибегая к помощи магических обрядов, действовал не менее рационально, чем современный фермер, вносящий в почву больше удобрений. Он делал то, что по его -- ошибочному -- мнению способствовало его цели.

Невротика как такового характеризует  не то, что он прибегает к помощи негодных средств, а то, что ему  не удается разрешить конфликты, с которыми сталкивается цивилизованный человек. Жизнь в обществе требует, чтобы индивид подавлял инстинктивные  побуждения, присутствующие в каждом животном. Мы можем оставить открытым вопрос о том, является ли импульс  агрессии одним из таких внутренне  присущих побуждений. Несомненно, что  жизнь в обществе несовместима с  потаканием животным привычкам удовлетворения полового инстинкта. Вполне может быть, что существуют лучшие методы регулирования  половых отношений, чем те, что  существуют в реальном обществе. Как  бы то ни было, фактом является то, что  принятые методы вызывают слишком сильное  напряжение в рассудке некоторых  индивидов. Эти мужчины и женщины  теряются, когда им приходится решать проблемы, с которыми справляются  более счастливые люди. Необходимость  выбора и смятение делают их невротиками.

Против философии рационализма было выдвинуто множество ложных возражений. Многие направления мысли XIX в. полностью исказили суть рационалистической доктрины. В ответ на эти искажения  важно осознать, что классический рационализм XVIII в. был несовершенен только в трактовке некоторых  второстепенных и случайных вопросов и что эти незначительные недостатки могли легко сбить с толку  некоторых недалеких критиков.

Основополагающий тезис  рационализма неопровержим. Человек  является рациональным существом; т.е. его действия направляются разумом. Утверждение: человек действует, равносильно  утверждению: человек стремится  заменить состояние, которое ему  подходит меньше, состоянием, которое  ему подходит больше. Чтобы этого  добиться, он должен применить подходящие средства. Именно разум позволяет  ему выяснить, что является подходящим средством достижения цели, а что  нет.

Кроме того, рационализм  был прав, подчеркивая, что между  людьми существует имеющее далеко идущие последствия единство в выборе конечных целей. За ничтожным исключением, все  люди стремятся сохранить свою жизнь  и здоровье и улучшить материальные условия своего существования. Именно этим фактом определяется как сотрудничество, так и конкуренция между людьми. Но в этом пункте философы-рационалисты допустили серьезные ошибки.

Прежде всего, они предположили, что все люди наделены одинаковой силой рассуждения. Они проигнорировали  различия между умными людьми и тупицами, даже различия между гениальными первопроходцами и огромной массой простых рутинеров, в лучшем случае способных поддержать доктрины, разработанные великими мыслителями, но чаще всего даже неспособных их понять. Рационалисты полагали, что каждый нормальный взрослый человек достаточно умен, чтобы понять смысл самой сложной теории. Если у него это не получалось, то виноват был не его интеллект, а его образование. Если бы все люди имели доступ к совершенному образованию, то все были бы столь же мудрыми и рассудительными, как и самый великий мудрец.

Вторая ошибка рационализма заключалась в пренебрежении  проблемой ошибочного мышления. Большинство  философов-рационалистов не сумели понять, что даже самые честные  люди, искренне преданные поиску истины, могут ошибаться. Этот предрассудок помешал им по достоинству оценить  идеологии и метафизические доктрины прошлого. Доктрина, к которой они  относились отрицательно, по их мнению, могла быть создана только в результате преднамеренного мошенничества. Многие из них отвергали все религии  как продукт преднамеренного  обмана со стороны злонамеренных  самозванцев.

Однако эти недостатки классического рационализма не извиняют яростных атак современного иррационализма.

Глава №2.

Естественнонаучная  и гуманитарная дисциплины в психологии и ее методах.

Различение В. Дильтеем объяснительной и описательной психологии не потеряло своей актуальности. Проблема методов и способов познания человеческой субъективности активно обсуждается в психологии и не имеет общезначимого решения. Характеризуя ситуацию в этой области, Б. С. Братусь пишет: «Достаточно часто психологу приходится слышать от специалистов других областей, прежде всего естественно-технических, что психология вовсе не наука, поскольку не располагает строгими объективными методами исследования. Когда же психология стремится к формализации методов и достигает известного уровня этой формализации, то сразу появляются обвинения — на этот раз со стороны представителей гуманитарных областей, — которые говорят о принципиальной невозможности однозначного определения человеческой личности. Но дело не ограничивается критикой извне, по сути та же борьба, борьба двух подходов: одного — стремящегося к формализации, другого — выступающего принципиально против таковой, происходит и в самой психологии».